Эти странные Рэдли - Мэтт Хейг

– Он пытался убить маму, – поясняет Клара. – Роуэн его победил.

Наконец Питер перестает бормотать и просто смотрит на тело своего брата в темной и мутной от крови воде.

Роуэн слезает с тела Уилла и вдруг вспоминает о Еве. Паника захлестывает его.

– Где Ева? – спрашивает он маму и Клару. – Что он с ней сделал?

Они качают головами.

Роуэн представляет, как обмякшее тело Евы тонет в море, и чувствует, как сам рассыпается на маленькие кусочки.

Перемена

Всю дорогу до Бишопторпа Джаред разговаривает с дочерью, поглядывая на нее в зеркало заднего вида. Она лежит на заднем сиденье, завернутая в его свитер. Ветер треплет ее волосы, дождь капает на лицо и смешивается с кровью, пока он несется по извилистым дорогам со скоростью сто сорок километров в час.

– Ева, – громко обращается он к ней, перекрикивая ветер и дождь. – Ева, пожалуйста, не засыпай, – он вспоминает, как отругал ее этим вечером, вспоминает растерянность и злость, которые на протяжении двух лет видел в ее глазах. – Все будет хорошо. Я изменюсь. Все изменится. Все изменится, я тебе обещаю.

Ева не открывает глаз. Он уверен, что опоздал. Мимо окон проносятся деревья и дорожные указатели. Через несколько минут после выезда из Тирска он на бешеной скорости влетает в Бишопторп и гонит по главной улице. По правую руку мелькает въезд на территорию Лоуфилда, но он не притормаживает. Из «Плуга» выходит посетитель, останавливается, пропуская «Короллу» с разбитым окном, вдвое превышающую допустимую скорость. Закусочная, аптека, кулинария – он проносится мимо них быстрее мысли. Машина замедляется только на Садовой аллее.

Возле дома Рэдли Джаред пару секунд медлит, чтобы абсолютно убедиться в своих намерениях. Он снова обращается к дочери:

– Ева? Милая, ты меня слышишь?

Кровь бежит ручьем. Его свитер весь мокрый и темный, и он знает, что решаться нужно немедленно. У него осталась минута. Или меньше. Вокруг в дорогостоящих домах сидят ни о чем не подозревающие люди, и он шкурой чувствует, насколько они равнодушны к жизни его дочери.

Время летит вперед, поторапливая его решимость. Дать Еве жизнь в новом теле, другом, опасном, способном убивать, – или отпустить ее, оставив безобидной, как все мертвецы?

– Ева?

Ее веки слегка вздрагивают, но не поднимаются.

Он выскакивает из машины и распахивает заднюю дверь. Бережно, насколько это вообще возможно, достает дочь из авто и несет ее через дорогу.

Нет, уговаривает он себя. Нет. Куда ты собрался? Нельзя же…

Он представляет, как жена откуда-то наблюдает за ним. Смотрит. Осуждает, как могут осуждать лишь призраки.

– Прости, Тесс. Прости меня.

Он идет по дорожке к дому Рэдли с безжизненно висящей на руках Евой. Наконец он твердо, но без агрессии, стучит в дверь.

– Помогите, – зовет он. И потом громче: – Помогите!

Дверь открывает Питер. Он смотрит сперва на Джареда, потом на Еву. И на кровь, заливающую их обоих.

Джаред сглатывает и произносит то, что просто обязан произнести:

– Спасите ее. Пожалуйста. Я знаю, кто вы такие. Умоляю, спасите ее.

В темноте

Они стоят полукругом и смотрят, как волхвы в какой-то абсурдной рождественской постановке. Роуэн весь мокрый, но дрожит не столько от холода, сколько от представшего перед ним зрелища: на их диване лежит Ева, ее кровь пропитывает обивку, Питер щупает ее пульс.

– Все в порядке, – говорит Клара, сжимая ладонь брата. – Папа знает, что делает.

Джаред стоит на коленях у дивана, нежно гладя дочь по голове, пока она то теряет сознание, то приходит в себя. Когда Ева снова открывает глаза, она смотрит на Роуэна.

– Помоги, – говорит она.

Роуэн в отчаянии.

– Все будет хорошо, Ева… Папа. Дай ей свою кровь. Спаси ее.

Хелен в это время очень быстро объясняет Джареду то, что он и так знает:

– Мы напоим ее кровью – и она станет вампиром. Вы это понимаете? И скорее всего, она будет испытывать сильные чувства по отношению к тому, чья кровь будет использована для ее обращения.

Ева не отводит глаз от Роуэна. Она еще соображает, что происходит. Она понимает, что больше всего на свете он хочет спасти ее. Она понимает то, что понимает и он сам, – если он спасет ее, то спасет и себя. Она также понимает, что любит его, и пока он беспомощно смотрит на нее, ей придется взять свою судьбу в свои руки.

Она пытается заговорить. Слова якорем застревают у нее внутри, они слишком тяжелые, но она не сдается.

– Твою… – говорит она, но он не слышит.

Уже через секунду он рядом, склоняется к ней, чтобы получше расслышать. Она обессиленно закрывает глаза. Собрав остатки сил, она едва может выговорить:

– Твою кровь.

И проваливается.

Глубоко. В темноту.

Утроба

Она чувствует вкус.

Этот вкус настолько совершенный, что его невозможно свести к одному ощущению – его можно осязать, как нечто теплое, и видеть, как будто черный океан, на дне которого она лежала, внезапно окрасился в роскошный и сияющий красный цвет.

И она всплывает – назад, к жизни.

Ева открывает глаза и видит Роуэна. У него идет кровь. На его ладони – порез, кожа под большим пальцем рассечена, и кровь капает ей в рот. Он с тревогой смотрит на нее, но беспокойство в его взгляде постепенно сменяется облегчением. Он плачет – и она понимает, что прямо сейчас он спасает ей жизнь.

Кровь капает и капает, и она вдруг осознает, что знает его – знает по-настоящему. Не тривиальные подробности его жизни, не бессмысленные данные и факты, которые, возможно, знают другие люди, а знает как бы изнутри, как еще нерожденный ребенок знает собственную мать, пребывая в алом тепле ее утробы.

Это всеобъемлющее, пульсирующее, живительное знание.

И зная его настолько глубоко, она не может не любить его, не понимать, что он любит ее точно так же, и они теперь – отражение друг друга, словно обращенные друг к другу молитвы.

Я люблю тебя.

Я – это ты, ты – это я.

Я буду оберегать тебя так же, как ты меня.

Так будет всегда.

Навеки.

Она улыбается – и он отвечает улыбкой.

Она возродилась.

Она влюблена.

После двух лет непроглядной тьмы она готова принять истинную красоту мира.

– Все хорошо, – говорит Роуэн. – Ты с нами. Все кончилось. Его больше нет.

– Да.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что ты выжила.

Ева постепенно осознает присутствие всех остальных. Вот Клара. Вот мистер и миссис Рэдли. Вот ее