Красный бубен - Олег Владимирович Попов

Леня решил подыграть, чтобы тот успокоился.

– Да что ты, брат! Ты неправильно меня понял.

– Руки!

– Всё-всё. – Скрепкин поднял руки. – Я хотел сказать, что я за товарища Сталина кому хочешь голову оторву…

– Товарищу Сталину, – перебил сумасшедший, – на таких, как ты, насрать! Он сам кому хочешь голову оторвет! Документы!

– Чем же я их достану, друг? – Леня пошевелил пальцами.

– Медленно опускаешь одну руку и достаешь документы. – Сумасшедший приставил дуло к Лениному животу.

– Понял. – Леня медленно опустил руку в карман, нащупал шариковую ручку. – Вот мои документы, брат… – Он повернулся, ускользнув от дула автомата, и ударил ручкой в лицо. Ручка скользнула по носу и до половины воткнулась в глаз.

Сумасшедший взвыл, выпустил автомат, схватился за ручку двумя руками. Леня поймал автомат, перевернул и надавил на спусковой крючок. Автомат застрочил, сотрясая тело солдата. Но тот не упал. Леня почувствовал гнилостный, тошнотворный запах.

Сумасшедший выдернул ручку из глаза.

Леня попятился. Лицо солдата преображалось. Оставшийся глаз светился. Луч красного света впился в Скрепкина, словно прожектор на вышке. Солдат открыл рот. Капли слюны падали с клыков на землю и шипели, как кислота. Солдат поднял руки. Щелкнуло. Из пальцев вылезли длинные железные когти.

Скрепкин бросился к фургону «скорой».

– Эй! Эй!

Прямо на него из тумана выскочило что-то лохматое. Оно прыгнуло через него и клацнуло. Огромный волк стоял у Скрепкина за спиной и готовился к новому прыжку. Волк прыгнул. Леня тоже прыгнул и побежал. Переваливаясь с боку на бок, на него шел другой солдат с большими зубами. Руки его каким-то загадочным образом летели рядом совершенно самостоятельно. Скрепкин взял правее.

Из тумана выступил четвертый. Вернее, четвертая. Женщина-паук! Огромный волосатый паук с женской головой над пульсирующим лысым брюхом.

Паук поднялся на задние лапы, а передние протянул к Скрепкину – омерзительные конечности с волосками-шипами и крючками. Такими крючками можно спокойно поддеть корову или свинью и разорвать пополам, как лист бумаги.

Леня побежал к машине.

Чудовища бросились за ним.

У дверцы стоял еще один урод с большой головой и тонкими страусиными ногами, как на картинах Иеронима Босха.

«Я попал в ад».

Леня взял левее и обежал машину вокруг. Яйцеголовый не отставал. Сердце колотилось, как отбойный молоток. Чудовища окружали.

Скрепкин запрыгнул на крышу, нырнул в открытое окно со стороны водителя, поднял стекло и рванул с места.

На крышу тяжело опустился волк. Крыша прогнулась. Леня крутанул руль и сбросил хищника на землю. В ту же секунду он налетел на страусоногую голову. Как будто хрустнула скорлупа, и по лобовому стеклу растеклась мерзкая жидкость. Леня включил дворники и выжал из машины все, что можно. Порождения ночи и тумана преследовали его.

Вдруг вспыхнул ослепительный свет. Леня зажмурился, но руля не выпустил. Этот свет – его спасение. Он открыл глаза и поехал вперед, прямо по лучу света.

2

Абатуров выплеснул кружку святой воды на покрасневшую задницу Хомякова.

– Во имя Отца и Сына! Полегче стало? Не будешь буянить – развяжем.

Игорь Степанович отвернулся.

– Я бы не стал его развязывать, – вмешался Юра. – У него ума нету, опять драться будет. Уж я-то его знаю. – Мешалкин посмотрел тестю в глаза. – Правильно я говорю, Игорь Степанович?..

Хомяков поднял голову и плюнул снизу-вверх. Плевок не достиг цели, он описал дугу и шлепнулся Хомякову на щеку.

– Вот видите. – Мешалкин ухмыльнулся. – Зверюга! Пусть так лежит.

– Нет. – Абатуров погладил бороду. – Так нельзя. Не можем же мы его все время связанным держать. Надо, я считаю, еще раз попытаться человеку объяснить. Может, теперь он попонятливее будет. Давайте ему ноги развяжем, а руки оставим как есть, и того… на колокольню его поднимем и все опять покажем и расскажем.

Вампиров у церкви прибавилось. Они ходили по кругу, чавкали и урчали. Им хотелось крови.

– Сатанисты! – крикнул дед. – Ничего вы от нас не получите!

Хомякова подвели к краю.

– Смотри и запоминай, – сказал Мишка.

– Если бы мы тебя, дурака, не задержали, – добавил Юра, – ходил бы теперь так же! Понял?

Хомяков уставился вниз. Монстры смотрели на него голодными глазами. Их рты приоткрылись, Хомяков мог видеть в них острые клыки.

– Дед Семен, – сказал Коновалов, – как ты посмотришь, если я отсюда на монстров поссу? Я считаю, это было бы мощно!

Абатуров задумался.

– Ссать с колокольни – большой грех.

– Это я понимаю. Но мы же не просто ссым, а выражаем протест нечистой силе.

– В Евангелии нигде про такое не написано. А раз не написано… Эх, была не была! – Он расстегнул ширинку.

Коновалов и Мешалкин присоединились.

Зажурчали.

– Чего это там? – Дед Семен застегнул ширинку. – Вроде машина едет…

– Смотрите! – Мешалкин показал на крест, оставленный тут в прошлый раз. Крест светился.

Абатуров поднял его перед собой. Светлый луч пронзил ночную тьму и осветил черную иномарку. За ней что-то бежало, но метнулось от луча во тьму.

Вампиры, окружавшие церковь, попрятались от этого света.

Машина мчалась по светлому коридору, как Микки-Маус из старого диснеевского мультика по лучу прожектора. Абатуров крикнул:

– Мишка, вот тебе крест! Беги открывай дверь!

– Ты, дед, отсюда лучше свети! – Коновалов побежал вниз.

Все откуда-то знали – едет друг.

3

Углов пришел в себя. Рядом никого не было. Только лампада тускло горела под иконой Богоматери, создавая на ее лице причудливые светотени. Петьке стало немного жутко, захотелось выпить. Все тело болело. Особенно горло. Он провел по нему рукой и поморщился. Смутно припомнил – кто-то пытался его придушить.

Петька поднялся и обошел церковь.

«Куда же все подевались? Здесь же должно быть полно народу. Мишка, дед Семен, еще этот москвич… Похмелиться бы» Он остановился. «В церкви должен быть кагор». Углов принюхался. Пахло ладаном.

4

Коновалов по крутым ступенькам сбежал вниз, в углу сидел Петька. Рядом стояла наполовину пустая трехлитровая банка с вином.

– Оставь! – крикнул Коновалов на бегу.

Он отодвинул засов и распахнул дверь. Вбежал крепкий стриженый парень с выпученными глазами. Мишка захлопнул дверь и задвинул засов.

Парень упал на колени и стал креститься на иконы.

Коновалов отобрал у Петьки банку, прильнул. Ароматное сладкое вино потекло в горло. В предпоследний раз вкус был совсем не такой. В церкви он пьет вкусное вино, а в доме у Петьки пил мочу мертвеца.

Он тронул за плечо молящегося:

– На, брат, глотни…

Незнакомец, не глядя, взял банку, отпил и вернул Коновалову.

С колокольни спустились остальные.

– Ах, алкаши! Добрались все же. Ты кто, мил человек? – спросил дед.

– Леня Скрепкин…

5

– …И обе остались в «скорой», – закончил Скрепкин. – Надо же как-то им помочь! Ведь так же? Нельзя их там бросить.

– Теперь им не поможешь. – Абатуров вздохнул. – Ты пока не в курсе, а у нас тут кошмар чего творится. Вон у этого жену с детьми – того… А у этого – дочку с внуками… Конец твоим женщинам.

– Что же делать?

– Ждать третьих петухов.

Глава двадцать первая

Провал

Ваша карта бита, мисс Америка!

1

Ирина открыла глаза. Белые стены, на одной висел аппарат для переливания крови. В углу старичок-доктор. Белый колпак с красным крестом, белый халат, из нагрудного кармана торчит слуховая трубка, пенсне, белая, словно из ваты, бородка. Доктор улыбался. Улыбка вроде бы добрая, но что-то в ней неприятно знакомое.

– Как живете, как животик? – спросил старичок. – Не болит ли голова?

Ирина промолчала. Где она? Как здесь оказалась? И что это за мультипликационная личность?..

Старичок засмеялся:

– Привет, Энни!

– Я вас не понимаю.

– Я говорю, хеллоу, Энни Батлер!

– Меня зовут Ирина Пирогова.

– Ну как же так! – Доктор вытащил из кармана синий американский паспорт. – Вот же ваш паспорт!

«Откуда у него мой паспорт?.. Он же в секретном отделе ЦРУ!.. Неужели русские проникли и туда? Наверное, меня будут пытать!»

– Ваша карта бита, мисс Америка! – Доктор усмехнулся. – Да-да… вы совершенно правы! Вы попали в умелые руки. – Он покрутил пухлыми белыми ручками. – И эти руки вытащат из вас все!.. – Доктор достал зажим и пощелкал им.

– Я вас не понимаю. Меня зовут Ирина Пирогова. Я работаю на автобазе. Никакую