Фонарь Джека. 31 история для темных вечеров - Александра Рау

– Мне от бабушки дом достался, пока вот не снесли.

Медленно выбираюсь из такси. Дом за забором выглядит неприветливым, мрачным и очень старым. В груди поднимается чувство тревоги, будто что-то идет не так. Почему-то вспоминается, что в детстве мама говорила не ходить никуда с незнакомыми людьми. Перевожу взгляд на Аню, а она так соблазнительно улыбается, убирая прядь волос за ухо, что все мои опасения тут же рассеиваются. Мало ли где она живет. Особенно учитывая цены на жилье и ставки по ипотеке! Если б у меня был свой дом, пусть даже такой, я бы тоже в нем жил, а не снимал.

Заходим во двор. Калитка неприятно скрипит, и я снова чувствую зудящую тревогу, а по спине, ровненько между лопатками, пробегает холодок. Именно в этот момент Аня берет меня за руку, и все это становится неважно.

– Я очень рада, что ты согласился приехать.

По спине вновь бегут мурашки, но уже совсем по другой причине.

Все так же держа за руку, Аня ведет меня внутрь. Дом небольшой, деревянный. Темная краска на стенах потрескалась, и только немного облезлые наличники, будто глаза, ярко выделяются красными пятнами. Это же необычно для старого дома, да? Хотя что я понимаю в архитектуре? То-то же.

За дверным проемом – темный коридор. Над дверью висит какая-то белая кружевная тряпочка. Похожа на зубы. А мрачный проход, обрамленный выкрашенным в красный косяком, – на рот. Опять это беспочвенное беспокойство! Хватит. Что за глупости? Читал же сам у какого-то психолога из интернета про самосаботаж. Мол, из-за неосознаваемого страха человек может подсознательно рушить собственное счастье, делая глупости и надумывая. И вот оно! Все-таки не каждый день такая шикарная женщина приглашает домой. Но я не поддамся. Дудки.

Снова смотрю на прекрасную Аню и стараюсь сосредоточиться на приятной мягкости ее ладони. Это того стоит. Она того стоит. Сегодня все будет сказочно.

В гостиной вполне современно, разве что мрачновато. Тут же вижу огромный террариум, что тянется вдоль стены комнаты. Его обитателя не видно, но не сомневаюсь, что паук наблюдает за нами.

Аня усаживает меня на большой мягкий диван. Как же неловко оказаться у девушки дома в первый же день знакомства. Но как же чудесно!

Когда Аня садится рядом, наконец позволяю себе сделать то, о чем мечтал со вчерашнего дня: осторожно наклоняюсь к ней, провожу рукой по щеке – какая же у нее нежная кожа! Я весь трепещу, руки дрожат. Такая девушка! Красотка! Умница! И я собираюсь ее поцеловать. У нее дома. На нашем первом свидании. Дон Жуан, не меньше! Настоящий альфа-самец. Ух, Саня, жги! Если я не начну действовать сейчас же, я рискую просто не выдержать.

Я тянусь к ее губам, Аня подается мне навстречу, и мы наконец целуемся. О да! В паху все тут же каменеет и пульсирует, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать.

Но что-то как будто не так. Я ощущаю какое-то легкое онемение. Такого раньше никогда не случалось, а мне все-таки нет-нет да и случалось оказываться в такой ситуации в прошлом. Я как будто залпом выпил стакан водки – но нет.

Чем дольше мы целуемся, тем сильнее становится это ощущение. Пытаюсь отстраниться, но Аня с неожиданной страстью впивается мне в губы и не пускает. Какая же она все-таки горячая! Я хочу ответить ей с той же пылкостью, но тело плохо слушается. Голова кружится. Я удивительно четко чувствую, что падаю в обморок. Успеваю ощутить досаду. А потом наступает темнота.

* * *

В голове с шумом пульсирует кровь. Привкус во рту такой, как после диких пьянок в студенческой общаге. Руки и ноги ватные, глаза пусть и с трудом, но разлепляются. Но все-таки я прозреваю. А может быть, зря.

Я вовсе не там, где помню себя последний раз. Вокруг меня нечто напоминающее пещеру, покрытую паутиной. Напоминает локацию в компьютерной игре, в которой обитают гигантские пауки. Темно, из света – только крошечная лампа без абажура под потолком.

Я лежу. Пытаюсь подняться. Мои руки и ноги связаны. Черт. Черт! Опускаю глаза. Я полностью обнажен, и связывают меня вовсе не веревки, а огромные шматки паутины. Я захлебываюсь воздухом, паника накрывает с головой. Пытаюсь вырваться, но безуспешно. Пробую снова и снова, так сильно дергая руками и ногами, что болят мышцы. Все бесполезно. Я в ловушке.

Если бы мог, я бы бился в истерике, но тонкие путы крепко держат меня. Нервно оглядываюсь. Паутина, паутина, еще паутина и темнота. Что это за звук? А, кажется, это я скулю, как побитая собака. Слабак. Но как же страшно. Просто невыносимо. Господи, господи, господи, я атеист, конечно, но господи, пощади, помилуй, спаси. Пожалуйста?

Улавливаю какой-то шелест. Замираю. Кто-то идет?

Часть паутины поднимается, за ней открывается проход. Мне в нос бьет густой мускусный запах, смутно знакомый. Накатывает внезапное расслабление и даже возбуждение. Желание вырваться и сбежать как-то само собой сходит на нет. Возможно, все не так уж и плохо?

И тут в свете одинокой лампы появляется ужасающее существо. Восемь огромных хитиновых ног синхронно двигаются, издавая тот самый шелест и гипнотизируя так, что я не могу оторвать от них взгляд, хоть и не хочу смотреть. Покрытое коричневым пухом массивное паучье брюшко поднимается и опускается в такт движению. Но там, где должна быть голова, возвышается обнаженное женское тело.

Конечно, это она. Та же идеальная фигура. Те же длинные волнистые волосы. То же красивое лицо, но только теперь на нем сверкают четыре пары глаз.

– Аня? – Мой голос такой тихий, дрожащий и жалкий, что я сам его едва узнаю.

– Ах, ты проснулся. Жаль.

– Что происходит? Ты мне что-то подмешала? – Проскальзывает шальная надежда, что это просто плохой сон.

– Конечно нет, я не могу навредить своим детям.

– Детям?

– Конечно. Детям, которых ты накормишь.

Ее голос звучит так спокойно, уверенно и мягко. Услышав его, я почему-то сразу понимаю, что это не сон и не трип. Что все происходит на самом деле и мне остается лишь смириться со своей судьбой и не сопротивляться.

– Кто ты?

– Я Арахна, королева пауков. И мне пора отложить яйца.

Ее брюшко начинает резко сокращаться. Из него с мерзким хлюпающим звуком лезет что-то белое и весьма отвратительное. Меня мутит, но сил оторвать взгляд от этого зрелища нет. Какая-то часть моего сознания бьется в тихой истерике. Рациональная