Фонарщица - Кристал Джей Белл

Гидеон хочет раздавить ему горло.

Мои пальцы нащупывают черенок лопаты. Я делаю шаг, чуть не падаю, спотыкаясь о корень, и останавливаюсь над борющимися мужчинами. Гидеон убил Па. Отнял его у нас, разрушив семью. И он готов убить снова. Сейчас или никогда. Я замахиваюсь изо всех сил. Лопата рассекает воздух, и лезвие глубоко вонзается Гидеону в бедро с влажным хрустом. Дрожь от лопаты переходит мне в руки. Гидеон ревет от боли, запрокинув голову.

И отбрыкивается. Его ботинок бьет меня в голень с силой тарана. Так грубо. Земля уходит из-под ног, и мир устремляется мне навстречу. Я ударяюсь головой обо что-то твердое, и из глаз сыплются искры.

Мир размывается. И глохнет. Туман сгущается, норовя похоронить меня со всеми этими телами. Медленное движение после такого жестокого хаоса почти гипнотизирует. Как пламя. Кажется, что прошли часы, а то и годы, и я борюсь с желанием остаться лежать здесь, в его спокойных объятиях.

Звук, тихий, как шепот. Нарастает. Все выше и выше. Звон. Он разгоняет тишину, разбивает вдребезги. Что за безобразие. Хватит мне валяться. Я должна собрать силы в кулак и бороться. Я делаю глубокий вдох и судорожно кашляю. Словно вынырнула из-под воды, чуть не утонув. Голова горит, но стоит мне перевести дыхание, как звон стихает. Возвращаются другие звуки. Генри и Гидеон борются где-то вдалеке.

Я медленно поворачиваю голову, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Нет, они совсем рядом. Гидеон нависает над Генри гигантской тенью. Размытая лопата, все еще торчащая из его ноги, подрагивает от его усилий. Все движется медленно, как под водой. Щелкают хрящи. Хрустит кость. Гидеон опускается на несколько дюймов.

Генри больше не шевелится. Гидеон тяжело дышит, потные пряди волос падают ему на лицо. Он откидывается назад в полнейшем спокойствии. Генри не мертв. Этого не может быть. Но констебль не шевелится, и, хотя мой разум это отрицает, слезы застилают мне глаза, говоря о другой правде. Гидеон хватается за лопату, с рычанием выдергивает ее из своей ноги и отбрасывает в эфирные массы. Его выдержка и собранность исчезли, открыв ту его сторону, которую я никогда не видела. Маска сброшена.

Шевелись, Темп. С моих губ непроизвольно срывается стон. Мне в череп словно вонзается нож, как будто моя голова – это моллюск, чью раковину вскрывают. Я пытаюсь сесть, и нож вонзается глубже. В любую секунду он может вскрыть мне череп, обнажив мозг. Так больно, что я хочу застыть, исчезнуть. Меня сейчас вырвет. Мне нельзя здесь оставаться.

Гидеон молчит, пока я не поднимаюсь на четвереньки. В сумерках не рассмотреть выражения его лица, но я чувствую злобу в его опасно мягком голосе.

– Я мог бы поблагодарить тебя за то, что ты принесла и лопату, и прикорм.

Продолжая сидеть верхом на Генри, Гидеон распахивает ему пиджак, и пуговицы брызгают в разные стороны. Вслед за ними рвется с треском рубашка. Бледный торс Генри светится в темноте, и я чуть не отвожу глаза в смущении. Но он мертв. Генри это безразлично. Кроме того, я, похоже, не в силах отвести от него взгляда. Гидеон держит руку чуть ниже грудины Генри, в нескольких дюймах над его животом. Темный корень выходит из запястья Гидеона и втыкается в Генри. Он пронзает его кожу, словно извивающийся червь, проникая все глубже и глубже. Ужасно смотреть на это. Мне хочется закричать. Оттащить Генри в сторону. Но все, что я могу, – это смотреть со смесью страха и беспомощности.

Корень пульсирует, точно вена. Раз. Другой. Третий. Затем убирается, втягиваясь обратно в запястье Гидеона. Я чувствую легкую щекотку на своей ладони. К горлу подступает тошнота, но я ее проглатываю. Зрение постепенно проясняется, хотя боль в голове и ноге накатывает с каждым ударом сердца. С пульсацией корня.

Я вздрагиваю, снова невольно привлекая внимание Гидеона. Он поворачивается в мою сторону, глаза под прядями темных волос блестят. По телу у меня пробегает холодок, каждый дюйм покрывается гусиной кожей. Гидеон снова поворачивается к свежей отметине на торсе Генри. А затем земля начинает шевелиться.

Глава 23

Под слоем тумана движутся темные щупальца. Крик застревает у меня в горле, когда корни тычутся мне в ноги, скользя, как змеи. Из земли вылезает все больше корней.

Непрекращающийся поток тумана скрывает все деревья, звезды и тело Генри, погружающееся в почву. Гидеон наклоняет голову, размышляя, а затем осторожно сползает с Генри, отчего туман клубится вокруг нас. Сзади на бедре у него багровеет рана. Для любого человека это была бы серьезная травма. Но Гидеон не просто человек.

Священник на его похоронах обрисовал довольно общую картину его жизни, упомянув несколько значимых подробностей, неявных для сторонних наблюдателей. И в числе этих подробностей была одна, упомянутая вскользь. Я не могу сдержать дрожь, когда вспоминаю слова священника о том, как Гидеон, еще мальчиком, скрылся в лесу. А затем, после смерти старого корабельного резчика, он будто стал другим человеком. Это лес что-то сделал с ним?

Я бы отбросила эту нелепую мысль, если бы не чувствовала, как все больше корней задевает меня, а деревья наблюдают за мной сквозь туман. Злобная сущность наконец-то показала свое лицо. Этот лес разумен. Я обхватываю себя руками.

– Что с тобой сделал лес?

Гидеон широко раскрывает глаза, пронзительно-голубые. На мгновение они кажутся человеческими, яркими и чистыми в этом темном размытом мире. Он приподнимается на одной руке и вытягивает раненую ногу, тяжело дыша. Затем ветки начинают скрипеть на ветру. Только ветра нет. Туман стоит столбом. Скрип деревьев доносится не только сверху, но и снизу. Гидеон ухмыляется, глядя на меня с вожделением, ни следа человечности, которую я только что видела.

ТРЕСК. Я вздрагиваю, переводя взгляд на тело Генри. Его шевелящееся тело.

Сперва мне кажется, что я ошиблась. Что Гидеон не убил его. Но затем кожа на его торсе смещается. Генри не шевелится – что-то шевелится внутри него. Снова треск и хруст. Кости Генри. У меня от ужаса кривятся губы, и глаза лезут на лоб. Из раны в его груди вырастает молодое деревце. Оно растет, корни ползут и скручиваются под кожей, другие обвиваются вокруг лодыжек и запястий. Они затягивают тело Генри в потревоженную почву, а молодое деревце все растет и растет.

Гидеон сказал, что я принесла ему лопату и прикорм. Деревья растут не рядом с мертвыми телами. Они