Ведьмин камень - Генри Нефф

до того, как Ласло разбудил их и потащил на вокзал. Ночью, после возвращения в апартаменты демона, она приняла душ и минут двадцать смотрела на красную отметину, размышляя о том, какие еще омерзительные твари могут прятаться внутри ее тела. Здоровье отца ухудшалось у нее на глазах, и она всегда знала, что ее ждет та же судьба. До недавнего времени эта проблема была абстрактной; Мэгги думала, что ей придется столкнуться с последствиями проклятия когда-нибудь потом, в отдаленном будущем, уже в зрелом возрасте. Но этот день настал совершенно неожиданно. Кроме того, оказалось, что болезнь развивается у нее гораздо быстрее, чем у отца.

Она старалась не задумываться о чудовищных щупальцах. Старалась забыть эпизод с банкиром. Новые подробности постепенно всплывали у нее в памяти, подобно уликам, которые преступник пытался утопить в пруду. Мэгги хотелось надеяться, что у Яна все в порядке. Да, он оказался неприятным типом, но все равно не заслуживал такого позора. Ее утешало только то, что Комок все проспал. Он даже не догадался о том, что Мэгги и Ласло выходили из номера. Поистине, этот ребенок был везунчиком.

К счастью, путешествие в Рим отвлекло ее. Нью-йоркская подземка, конечно, не могла сравниться с изящной красной ракетой, летевшей на юго-восток по Апеннинскому полуострову. Пересадка в Милане прошла довольно сумбурно, но Мэгги это не раздражало; она с любопытством разглядывала людей различных возрастов, профессий, культур. По платформе спешили шумные семьи, одинокие студенты, элегантные бизнесмены в строгих костюмах, поглощенные своими смартфонами. Столько активности на таком маленьком пятачке суши! Эти сцены больше не пугали и не угнетали Мэгги; напротив, теперь они придавали ей сил.

В римском поезде путешественники заняли четыре кресла, расположенных напротив друг друга. Вскоре после отправления из Милана Ласло уснул, а Комок зарылся в путеводитель по Италии, который хранитель после долгих уговоров ему купил. Мэгги убивала время, пересматривая документы по проклятию, и старалась игнорировать неприятное ощущение пульсации в руке. Она как раз перечитывала свиток с «материалами», когда внезапная острая боль заставила ее зашипеть сквозь зубы.

Комок оторвался от описания акведуков.

– Что с тобой?

Мэгги солгала, что все в порядке. Она чувствовала, как щупальца шевелятся и переплетаются под кожей. Время от времени они пытались выбраться из-под тугой повязки, и у нее немела рука.

Комок взглянул на список.

– Ты запомнила его наизусть?

Мэгги зажмурилась и негромко повторила:

– «Судьбы приговор и нечаянный дар, любви сувенир, ненавистный кошмар, останки святых, самоцветы короны и напоследок – волшебный огонь». – Она открыла глаза. – На первый взгляд ничего сложного. Но мы по-прежнему не знаем, как это использовать. Нам необходим viaticum.

– Может быть, Синьора что-то знает.

– Может быть, – тихо повторила Мэгги и посмотрела в окно на проносившиеся мимо холмы и деревни.

– Как думаешь, они получили наши открытки?

Мэгги в недоумении поморгала.

– Что?

– Мама и папа. Как, по-твоему, открытки до них дошли?

– Вряд ли. Еще и двух дней не прошло.

– Надо отправить новые, – задумчиво произнес Комок. – Можно рассказать им об Альпах, о картошке фри с трюфельным маслом, об акведуках. – Он кивнул на книгу. – Некоторым акведукам две тысячи лет, но они все еще действуют. По-моему, это потрясающе.

Мэгги с улыбкой слушала мальчика – тот говорил с неподдельным энтузиазмом, но в этот момент ей пришла в голову неприятная мысль о синьоре Белласкуре. Акведуки, построенные две тысячи лет назад, должны были казаться ей практически новыми. Она появилась на этой Земле еще до того, как люди начали выводить символы на глиняных табличках. По сравнению с ней Ласло был младенцем.

Она взглянула на демона, который дремал, привалившись к окну, на сиденье напротив. Для существа, которому через несколько дней предстояло расстаться с жизнью, он показался ей на удивление спокойным. Интересно, чем он занимался после того, как смылся и оставил ее одну в клубе, подумала Мэгги. Что бы это ни было, это занятие, по-видимому, оказало на страдальца благотворное действие. Когда они постучали в люкс демона вчера вечером, Ласло был близок к отчаянию, ворчал и огрызался, потому что ему помешали уйти в загул, и крайне скептически отнесся к идее насчет сделки с Синьорой. Однако, вернувшись с террасы после телефонного разговора, Ласло заметно повеселел. От Мэгги не ускользнула эта перемена, и, несмотря на дружеские посиделки за бокалом мартини, она по-прежнему не доверяла хранителю проклятия. Инстинкт говорил ей, что Ласло ведет какую-то свою игру.

Демон словно прочел ее мысли: одно веко приподнялось, сверкнул ярко-синий глаз. Они смотрели так друг на друга довольно долго, но Мэгги не собиралась сдаваться. Ласло моргнул первым.

– О чем задумалась?

Мэгги постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.

– О Синьоре. Интересно, какая она?

Демон достал из кармана пачку жевательных драже.

– «Ментос»?

– Нет, спасибо.

– Уверена? А как же «свежее решение»?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Как хочешь. – Ласло сунул конфету в рот, потянулся и снова откинулся на спинку сиденья. – Никогда не встречал эту «Синьору», но мне в свое время много приходилось общаться с нашими старожилами. Постоянно толкутся на вечеринках у моего папаши. Сатана, Мамон, Лилит, Велиал… Сплошные пенсионеры, удивляюсь, почему на этих пирах не подают консервированные персики и «Вертерс Ориджиналс»[52].

Комок поднял голову от путеводителя.

– А я люблю консервированные персики. Мы едим их на Рождество.

– Это была шутка, – объяснил Ласло. – У тебя что, нет чувства юмора? Я хотел сказать, что эта Синьора, наверное, очень старомодна и ждет, что мы будем целовать ее морщинистую задницу. Поэтому не открывайте рта, пока к вам не обратятся. Говорить буду я. Ваша задача – молча стоять на заднем плане и изображать… смертных.

– И как же именно нам «изображать смертных»? – спросил Комок.

– Просто будьте собой: убогими, глупыми и беспомощными людишками. Мой отец таких обожает. Общение с жалкими смертными повышает его самооценку. Вряд ли Синьора сильно отличается от него.

– Кстати, а как зовут твоего отца? – поинтересовалась Мэгги. – Ты так и не сказал нам его имя.

Демон перевел взгляд с Мэгги на Комка.

– Правда? А вот я точно помню, что говорил.

Дрейкфорды покачали головами.

– Ваал, – вздохнул Ласло. – Или, наверное, мне следовало сказать «Владыка Ваал». Думаю, вы о нем слышали.

Комок наклонил голову набок.

– Я слышал только о Вельзевуле. Они не родственники?

Ласло нахмурился. Наклонившись вперед, он ткнул пальцем в сторону Комка.

– Давай-ка сразу проясним этот вопрос. Не существует никакого «Вельзевула». Это отвратительная, гадкая выдумка, порочащая нашу семью. Я могу подать на тебя в суд только за то, что ты произносишь это слово