О чем молчит река - Изабель Ибаньез

Я проследила за взглядом Tío Рикардо и увидела группу людей, гребущих к песчаной отмели. Один из мужчин показался мне смутно знакомым. Мой дядя обычно приходил в отчаяние от скопления туристов на реке. Остров Филе, хотя и находится в стороне от других достопримечательностей Фив, был излюбленным местом отдыха туристов. Не зря его называли жемчужиной Нила.

– Группа путешественниц. – Мистер Финкасл прикрыл глаза от яркого солнца одной рукой, а другую занес над револьвером. – И несколько джентльменов. Определенно американцы.

– Определенно лишние, – пробормотал мой дядя.

Я навострила уши. Мог ли кто-то из путешественников быть другом моей матери?

Туристы не подозревали, что им не рады, и весело приблизились к нам, громко переговариваясь. Tío Рикардо бросил умоляющий взгляд в сторону Уита, который с широкой улыбкой захлопнул дневник и вскочил на ноги. Он встретил группу еще до того, как они добрались до нашего лагеря.

Уит включил свое обаяние, и несколько юных леди из прибывшей компании немедленно засияли от удовольствия. Я печально покачала головой. Он снова надел привычную маску, превратившись в очаровательного мистера Хейза. Когда я снова обернулась, то обнаружила, что Уит смотрел на меня. Мой взгляд метнулся к одной из хорошеньких девушек, и я вскинула брови.

Он беззаботно повел плечом, и я рассмеялась, хотя бы для того, чтобы скрыть боль, разрывающую мое сердце. Уит по-прежнему не рассказывал о годах, проведенных в армии, и почти ничего о своей семье, но между нами установились дружеские отношения. Все свободное время мы проводили вместе. Он всегда приносил ужин, если становилось поздно, а я все еще работала над наброском. Сама же я следила за тем, чтобы по утрам у него был горячий кофе. Хоть что-то между нами казалось настоящим.

Я встала, отряхнула песок со своей льняной юбки и направилась к храму, как обычно делала после обеда. Когда я проходила мимо, Tío Рикардо поднял голову в мою сторону.

– Инес, ты ведь почти закончила?

Мне нужно было ответить ему вежливо. С каждым днем это давалось все труднее и труднее. Я жила в страхе, что дядя раскроет мою тайну. Рядом с ним я едва сдерживала горе и гнев.

– Я зарисовала всю предкамеру, закончила детальный набросок сокровищницы и уже нанесла базовые цвета. Осталось прокрасить детали.

– Хорошо, – ответил дядя.

– Рикардо! – крикнул Уит.

Мой дядя застонал в свою чашку. Раздраженно вздохнув, встал и потащился к группе туристов. Они смотрели на него с благоговейным восхищением, впервые увидев археолога в своей стихии: густые взъерошенные волосы, удобные брюки и стоптанные сапоги до колен, лицо в морщинах, загорелое и обветренное от жаркого солнца. Tío Рикардо прекрасно смотрелся на фоне древних памятников, и я поняла, почему несколько дам начали обмахиваться веером.

Я уже собиралась продолжить свой путь к храму, когда мой дядя внезапно отвернулся от группы и зашагал обратно к нам, помрачнев. Он рухнул на камень, который использовал в качестве импровизированного стула. Из его загорелого кулака торчали два письма.

Любопытство заставило меня остановиться.

– Что это?

Абдулла улыбнулся.

– Приглашение?

Tío Рикардо явно взвешивал свой ответ, и с каждой секундой его лицо становилось все более хмурым. Если бы кто-нибудь решил вырезать его бюст, это было бы самое подходящее выражение. Мой дядя в своем самом естественном состоянии.

– Мне не нравится твое самодовольство, – проворчал в ответ мой дядя.

Я опустилась на камень.

– Приглашение куда?

– На ежегодный новогодний бал в «Шепердсе», – весело ответил Абдулла. – Твой дядя никогда не ходит.

– Почему ты не хочешь пойти? – спросила я.

Мой дядя вздрогнул.

– Потому что это означает, что мне придется уехать отсюда, когда нам предстоит столько работы. Я никогда не объявлю о нашей удаче и доверяю большинству членов команды. И все же наивно полагать, будто это открытие долго пробудет незамеченным. Очень важно зафиксировать все находки с должной и отстраненной объективностью, прежде чем некомпетентные джентльмены, называющие себя археологами, нагрянут на Филе. Те еще идиоты.

Он почти убедил меня. Но я вспомнила суровые черты лица Tío Рикардо, когда он говорил о папе, вспомнила, как он заставил меня поверить, что мама и папа погибли, затерявшись в пустыне.

Моему дяде следовало выступать на сцене. Он бы разбогател.

– Никто не заглянет сюда во время бала, – тихо сказал Абдулла, подхватив нить разговора. – Не забывай, что я останусь поддерживать порядок, поскольку меня не приглашали.

– Как я и сказал. Идиоты, – ответил Tío Рикардо. – Большинство из них – прославленные охотники за сокровищами, крадущие все, что можно сдвинуть с места. Действительно, все: гробы и мумии, обелиски, сфинксов. Буквально тысячи артефактов. Как мало тех, кто заботится о надлежащем учете, кто понимает необходимость знания и сохранения прошлого Египта.

– Но поскольку они египтяне, их часто исключают, как и меня, – с тихой яростью произнес Абдулла. – И пока я остаюсь в невыгодном положении в своей сфере исследований, ни одна из наших находок не будет передана Службе древностей.

У меня заныло сердце. Обман моего дяди разобьет его сердце вдребезги.

– Рикардо, – Абдулла протянул руку. – Дай его мне, пожалуйста.

Дядя молча протянул Абдулле второе письмо, и тот прочитал его один раз, затем второй.

– Я не понимаю, – сказал Абдулла. – Масперо аннулировал ваш фирман? Но почему?

На лице моего дяди вспыхнул гнев.

– Я подозреваю, что ублюдок сэр Ивлин имеет к этому какое-то отношение.

– Ты должен пойти на бал, – сказал Абдулла. – И все исправить. Ты знаешь, что поставлено на карту.

– Зази ненавидела каирское общество, – возразил Рикардо.

– Ненавидела, – согласился Абдулла.

– Но она поехала со мной.

Абдулла уже качал головой.

– Мой приезд только ухудшит ситуацию. Ты это знаешь.

– Но…

– Я знаю свою сестру, и она бы хотела, чтобы ты пошел.

Рикардо застонал.

– Мы можем скрыть…

– Опытного археолога этим не проведешь. – Нахмурившись, Абдулла подался вперед. – Подумай, чего бы хотела Зази, Рикардо.

Мой дядя возмущенно уставился на своего шурина. Но постепенно смягчился под натиском спокойной твердости Абдуллы.

– Хорошо, я пойду. На следующий день после Рождества.

Я совсем забыла о том, что приближалось Рождество. Мы никогда не праздновали его всей семьей. Родители каждый год уезжали в Египет, и поэтому мы обменивались подарками после их возвращения. Больше мы с отцом не обменяемся подарками. Жаль, что я не знала об этом в прошлом году. Я тогда была замкнутой и угрюмой, злилась, что мне устраивали утешительный праздник зимой, в то время как все остальные в Буэнос-Айресе праздновали Рождество летом, как полагается: в декабре[53].

В тот последний раз