Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

— Решено, — кивнула Мария. — В таком случае сейчас идём выполнять поручения старух, а вечером встретимся тут, в кафе, и вместе отправимся к Даарти. Все согласны?

— Все, — ответил Медзо. — Видимо, обучение полету придется отложить, пока Даарти не уладит свои дела, ведь так?

— Именно, — кивнула Мария. — Будем учиться, когда у неё появится время. Так будет честно. Или все вместе, или никто.

— Вот и решили, — резюмировал Вар.

* * *

Аполлинарии в этот раз предстояла долгая дорога, потому что старухи дали ей более чем необычное поручение.

— Вот чего, Поля, — сказала баба Нона, откладывая вязание. — Не в службу, как говорится, а в дружбу, но сегодня придется тебе пробежаться. Нужно, понимаешь, найти одного человека, и передать ему карту.

— Карту? — удивилась Аполлинария.

— Именно, — подтвердила тётя Мирра. — Вот эту, держи. С её помощью найдешь, её же и отдашь.

Аполлинария взяла у тёти Мирры карту, вгляделась, и удивленно воскликнула:

— Но она же движется! Точки и обозначения двигаются! Никогда такого не было. Как же я сумею ей воспользоваться, если она всё время меняется?

— Плевое дело, — махнула рукой баба Нона. — Присмотрись. Точка, может, и движется, но дом-то, рядом с которым она расположена, на месте остается. Да и сами точки не особо далеко от домов уходят. Так что найдешь, не переживай. Одно только следует запомнить: не ходи далеко с тем, кому карту передашь. Он тебя уговаривать станет, а ты не поддавайся. Так, поболтай о том, о сём, да и ладно. Эх, Поля, зря ты тогда фигурку у старца с доски сбила, — негромко сказала она. — Всё теперь кувырком будет.

Откуда они знают? Аполлинария нахмурилась.

— Откуда мы знаем? — спросила бабуля Мелания. — Весь мир, он, считай, одно целое. Оттуда, Поля, и знаем. Это как вязание, девочка моя. Видишь свитер? — она подняла в воздух толстый сиреневый свитер, который до того лежал у неё на коленях. — Если я вот эту нитку потяну, могу весь свитер распустить. И с миром, считай, почти так же. Потому мы и знаем, что ты фигурку ту сшибла.

— Я не сшибла, — покачала головой Аполлинария. — Всё не так получилось. Там стенка была, вроде стеклянной, но невидимая. И я её разбила.

— И дальше что произошло? Одна фигурка к другой побегла, — торжествующе закончила за неё бабуля Мелания. — Со своей точки на доске ушла. Это и есть — сшибла.

— Ну, может, и так, — пожала плечами Аполлинария. — Но при чем тут человек, которому карту отдать нужно?

— Ой, Поля, Поля… — вздохнула баба Нона. — Сколько фигурок на доске в ту ночь было?

— Три, — сообразила Аполлинария. — Так значит, это…

— Ну да, — покивала баба Нона. — Он бы выиграл в тот раз, и всё пошло бы как раньше, по накатанной. Но нет, надо тебе было руку протянуть, и поломать ему игру.

— Погодите, — попросила Аполлинария. — Я ведь не со зла это сделала. Наоборот, пожалела того, который один остался.

— А не надо никого жалеть, — строго сказала бабуля Мелания. — Не доведет тебя до добра эта жалость. Мышей ты жалела, балерину бестолковую, голубя безмозглого с белым пером на жопе, дурака этого, который внутрь ветра полез зачем-то, рохлю Вара. Да много кого. Толку с твоей жалости, Поля, ноль. Неужели сама не видишь?

— Не знаю, — покачала головой Аполлинария. — Мне так не кажется. К тому же Медзо и Вар стали моими друзьями.

— С такими друзьями как бы чего потом не вышло, — вздохнула баба Нона.

— Не надо ей голову морочить, — вдруг строго произнесла тётя Мирра. Аполлинария с удивлением посмотрела на неё. — И врать тоже не надо. А то ты, Нона не знаешь, что фигурки в этот раз у старцев все три были поломанные, и как их не ставь, толку не будет. Чего молчишь? Застращала девку, она боится уже. И ты, Мелания, туда же, — она повернулась к Аполлинарии, и вдруг улыбнулась. — Не переживай, Поля. Понимаешь, тут такое дело… редко так бывает, но, сдается мне, не только фигурки у старцев в негодность пришли, сама доска тоже сильно износилась. Может статься, пора её скоро будет менять.

— И фигурки тоже? — почему-то эта мысль Аполлинарии очень не понравилась.

— И фигурки, само собой, — подтвердила тётя Мирра. — Но такое, поверь, редко случается. На нашей памяти подобного не было, чтобы доску меняли, а память наша ох какая длинная. Да и фигурки мы помним всегда одни и те же. Игра эта, в которую старцы играют, на самом деле большая и сложная, и подробности её никто толком не знает. Слухи, конечно, ходят самые разные, но вот правда про суть игры — она скрытая. Одно только могу сказать: с фигурками у старцев давно уже беда, про это многие знают. Слишком много раз фигурки ломались, слишком много раз старцы их чинили. Ну и вот, сама думай, можно ли что-то до бесконечности использовать.

— Не знаю, — покачала головой Аполлинария. — Может, и можно. А может, и нет. Тётя Мирра, а можете на один мой вопрос ответить? — вдруг отважилась она.

— Спрашивай, — пожала плечами тётя Мирра. — Попробую.

— Сколько старцев на самом деле? — спросила Аполлинария. — Вар говорит, что два, а мне показалось, что больше.

— Не два, — усмехнулась тётя Мирра. — Глазастая ты, Поля, молодец. Нет, их не два, а сколько на самом деле — никому не ведомо.

— Я ничего не понимаю, — призналась Аполлинария. — Мне… мне сложно такое осознать. Вот как это — те двое, которых я встречала, были в Городе, котами притворялись. А потом оказывается, что они — фигурки на доске. Может, они ещё кто-то?

— Конечно, — кивнула тётя Мирра. — Они ещё кто-то, и много ещё кто. Но почему ты спрашиваешь про них?

Аполлинария смутилась.

— Мне кажется, — осторожно подбирая слова, начала она, — их судьбы могут быть в какие-то моменты