Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

— У меня было время для размышлений, — продолжила Балерина. — Вот я и размышляла, и сумела многое понять. Я ведь целую вечность провела в этой стене, и смогла осознать свои ошибки.

— И что же вы осознали? — спросила официантка.

— Многое, я же сказала, — Балерина посмотрела на неё. Во взгляде читалось раскаяние. — Очень многое, поверьте. Прежде всего, весь мой план был ошибкой. От первого действия, и до последнего.

— И что же вы считаете первым действием? — спросила Аполлинария.

— Ложь, конечно! — всплеснула руками Балерина. — Я не сказала ни слова другим женщинам, не призналась в том, что почти научилась летать, что поняла, как это делать. Нужно было признаться, а я промолчала. Второй моей ошибкой, происходящей из первой, было то, что я не объяснила им, что хочу взлететь во время праздника. Наверное, многие напугались, когда я стала делать пируэты. Да, милая официантка, вы правы. И гордыня бушевала тогда во мне, и чувство превосходства над всеми другими, и желание выделиться, и желание поразить всех. Всё верно. Вот только моим грандиозным планам, как мне сейчас кажется, сумел помешать один-единственный камень на дороге. Ведь так?

— Вы споткнулись, — кивнула официантка. — Уж не знаю, об камень, или просто так, но в этом вы сейчас правы: любой грандиозный план может обернутся пшиком из-за единственной мелочи, которую никто не учёл.

— Так и есть, — покивала Балерина. — Слушайте дальше.

Вечность, целую вечность пробыла она в этой стене. Сперва люди говорили про неё, приходили смотреть на череп, обсуждали и фантазировали, но через какое-то время судьба бывшей Балерины стала всем совершенно безразлична. К черепу в кафе все привыкли, и просто перестали его замечать. И Балерина поняла: для неё наступило время забвения. А после она поняла ещё более страшную вещь — это время пришло бы к ней и в случае триумфа тоже.

— Они бы всё равно забыли, — констатировала Балерина. — Они всегда забывают, и плохое, и хорошее. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но один момент для всех сменяет другой, и приходит пустота, в которой ты оказываешься. Её не преодолеешь, с ней не поборешься. Что бы ты ни делал, в какой-то момент ты всё равно останешься один на один с пустотой, понимаете?

Медзо, Вар, Аполлинария, а за ними и все остальные, кивнули. Почти одновременно, разве что Дория и Тория немного запоздали.

— То есть ваш триумф, выходит дело, был полностью лишен смысла? — спросила Аполлинария.

— В том виде, в котором я его задумала — абсолютно, — подтвердила Балерина. — Мало того, он еще и выставил меня в дурном свете. То есть выставил провал, но и с триумфом, думаю, получилось бы то же самое. Я ведь не поняла тогда самого главного. А надо было понять.

— И что же является самым главным? — с интересом спросила официантка.

— То, что знанием нужно делиться, — Балерина покачала головою. — Я поступила неверно, решив, что этот триумф должен быть исключительно мой. Позже я думала — ах, каким прекрасным зрелищем была бы взлетающая колонна танцовщиц! Если бы я научила их полёту, и мы бы полетели все вместе — разве это было бы плохо?

— А если бы они не захотели учиться? — спросила Дория.

— Это был бы их выбор, — пожала плечами Балерина. — Я должна была предложить. Но… я скрыла знание, и решила присвоить его себе. Ужасная ошибка, и большая глупость.

— Вы правы, — покивала официантка. — Конечно, всеми подряд знаниями действительно делиться нельзя, некоторые знания надо заслужить, но даже если и так, скрывать и прятать их не следует.

— Я говорю о том же самом, — Балерина понурилась. — Так вот. Долго-долго я находилась в этой стене, а потом, вечность спустя, появились вы.

Она подняла голову, и улыбнулась Аполлинарии.

— Вы… сударыня, вы первая оказались со мною честны, — сказала Балерина. — Вы не дали мне ложной надежды, вы проявили по отношению ко мне доброту и участие. И поняла, что для меня не всё потеряно. Вы были так милы со мной! Вы заказывали для меня кофе, вы рассказывали мне истории, и я чувствовала каждый раз тепло и благодарность. Я стала переживать за вас, когда вы уходили надолго, и радовалась, когда вы возвращались. И я решила… — Балерина помедлила. — Я решила сделать вам подарок, если судьба будет благосклонна ко мне, и я обрету свободу.

— Подарок? — удивленно спросила Аполлинария. — О чём вы?

— Я научу вас летать, — улыбнулась Балерина. — И не только вас. Вы все, — она обвела взглядом притихшую компанию, — стали моими друзьями. Каждый из вас для меня теперь важен, и каждый близок. Кроме полета, мне нечем больше поделиться, поэтому я предлагаю вам то, что у меня есть. Я научу всех вас летать. Хотите?

— Это слишком щедрый подарок, — покачал головой Вар. — Я не уверен, сумеем ли мы…

— Сумеете, — заверила Балерина. — Пока я была в стене, я осознала, что для полёта вовсе не требуется вращение, нужно нечто совсем иное.

— И что же? — спросила официантка.

— Сила мысли, — объяснила Балерина. — Умение желать и стремиться. Я уже пробовала летать сегодня утром, и у меня всё получилось. Хотите, покажу?

— Только не очутитесь снова в стене, — попросил Медзо. — Если это случится, до завтра мне не удастся освободить вас оттуда снова. Я ещё толком не пришел в себя после тех выпадов.

— Нет-нет-нет, что вы, этого не случится, — заверила Балерина. Встала из-за стола, отошла на несколько шагов, взмахнул руками, и легко поднялась в воздух, примерно на метр от земли. Дория и Тория ахнули от восторга, Даарти всплеснула руками. Балерина поднялась ещё выше, и медленно полетела вдоль улицы, затем развернулась, и, уже чуть быстрее, полетела обратно. Возле кафе она стала снижаться, и вскоре стояла на тротуаре, рядом с друзьями.

— Ну как? — спросила она с волнением. — Хорошо получилось?

— Великолепно! — заверил Вар. — Неужели и мы так сумеем?

— Конечно, — заверила Балерина. — Потребуются тренировки, но они будут не