Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

побежденной, а ведь для того, чтобы признать поражение, требуется много больше сил, чем для ощущения победы и превосходства. Взять, к примеру, Рыцаря. Он проиграл, когда стал осуществлять свою затею с выдрами — и что же? Признал он своё поражение? Нет и нет. Сейчас, насколько мне известно, он взялся за тараканов, и, боюсь, в этом случае его может ожидать успех. Ну или то, что он сам сочтет успехом. Или Петрикор. Даже если вся его голубиная стая в один прекрасный день улетит от него, он не признает себя проигравшим, он примется набирать новых адептов, а про поражение даже наедине с собой вспоминать не будет. На их фоне вы, сударыня, выглядите необычно.

— Любопытно, — Аполлинария задумалась. — Выходит, моя сила заключается в моей слабости?

— Не сила, — официантка покачала головой. — Вы не сильная, сударыня, да вам этого и не нужно. У вас особенная постоянная основа, только и всего. Не думайте, что это принесет вам что-то хорошее.

— Плохое? — спросила Аполлинария.

— Нет, не плохое. Не плохое, и не хорошее. Другое. А вот что — я не знаю, — официантка встала, давая понять, что разговор окончен. — Вы заглянете вечером, прежде чем идти на площадь?

— Разумеется, — Аполлинария улыбнулась. — Мы договорились встретиться здесь с Даарти и Варом, так что я непременно приду.

— Вот и славно, — кивнула официантка. — Будем ждать вас.

* * *

— Осталась третья часть, она небольшая, — Лийга взвесила книгу на руке. — Ит, ты меня слушаешь?

— Да, — ответил Ит. Протянул руку, Лийга отдала ему книгу. — Я тебя слышу. Но, к сожалению, услышать то, что я бы хотел, у меня не получится. Ведь так?

— О чём ты? — нахмурилась Лийга.

— Лий, не прикидывайся, — попросил Ит. — Ты поняла про этот текст больше, чем все мы, вместе взятые.

— Нет, Ит, — Лийга покачала головой. — Это не так. То есть тебе хочется, чтобы это было так, но ты сейчас не прав. Может быть, что-то я и понимаю, но вовсе не то, о чём ты думаешь.

— И о чём я думаю? — с горечью спросил Ит.

— Ты хочешь ответ. Здесь и сейчас ты хочешь ответ, и вот это я как раз отлично вижу. Я Сэфес, пусть в прошлом, и ты почему-то решил, что можешь получить этот ответ от меня. Ит, я понимаю, но… — Лийга опустила взгляд. — У меня нет ответа.

— Или ты считаешь ответ неверным, — подсказал Ит. — Невозможным. Такое может быть?

— Я не знаю, — в голосе Лийги зазвучало самое настоящее отчаяние. — Не знаю, слышишь ты меня⁈

— Слышу, — кивнул Ит. — Тогда… что ты можешь сказать про шарфики?

— Вот про шарфики я ответить могу, — оживилась Лийга. — Это противофаза в сиуре первого порядка. Причем написано это здесь так, как мог бы, наверное, это написать Сэфес, которому было весело. Тория и Дория — это два мира, которые стоят в сиуре, условно конечно, друг напротив друга, но при этом они обладают сходными характеристиками. Ты ведь заметил, что обе тетки, которых Аполлинария уговаривала не ссориться, очень похожи?

— Ну, внешне они разные, но на самом деле да, — кивнул Ит. Он обрадовался тому, что Лийга успокоилась, и что она больше не переживает о его словах. — Они готовят одинаковые блюда, у них платья и шарфики одинакового цвета, они обе добрые, судя по всему, и они…

— Они живут в одном доме, который на самом деле — два дома, — закончила за него Лийга. — Вот смотри. Допустим, Тория — это человеческий мир, а Дория — это мир рауф, и оба этих мира, точнее, обе системы с демиургами, стоят в одном маджента-сиуре в противофазе друг к другу. Представил?

Ит кивнул.

— Противофаза — это очень любопытная штука. В некотором смысле, это зеркальный коридор. Оба этих мира будут придерживать одинаковых устоев и внутренних правил. В данном случае — это практически полное отсутствие внутренних войн, это развитие вовне, это обеспечение максимума комфорта для своих жителей. Они это будут делать по-разному, но с одинаковым результатом. И там, и там, будет забота о гражданах, высокая продолжительность жизни, внимание к деталям, забота о природе… да много всего, это неважно. Если произойдет невозможное, и обитатели этих миров встретятся, они, точно так же, как Дория и Тория, будут осуждать друг друга и ссориться, но их основа всё равно будет оставаться идентичной.

— Почему встреча невозможна? — спросил Ит, хотя и так уже догадался об ответе.

— Маджента, — пожала плечами Лийга. — Экстерриториальный сиур. Это для нас расстояние значения не имеет, а для них… в самом лучшем случае астрономы из мира Дории внесут в какой-нибудь реестр звезду, вокруг которой крутится мир Тории, и никогда не достигнут его.

— А Транспортная сеть? — резонно спросил Ит.

— А вот Транспортная сеть, скорее всего, не позволит им общаться друг с другом, — хмыкнула Лийга. — Тебе никогда не намекали, что транспортники тоже иногда имеют дела с Контролем?

— Намекали, — Ит вздохнул. — В принципе, наверное, это всё правильно. Рауф и люди недолюбливают друг друга.

— Верно, — согласилась Лийга. — Ты сам видел, до какой степени это может доходить. Но основа-то всё равно одинаковая. Любовь к своим мирам. Любовь к детям. К близким. К жизни, как таковой. Так что пусть живут, как живут. Для Сэфес такие пары — всегда благо. Их обычно из Белой зоны забирают в зону работы уже парными, и прекрасно встраивают туда, куда требуется. Долгоживущая стабильная система, да ещё и с противофазой — что может быть лучше?

— Лий, скажи, Аполлинария — всё-таки Контроль? — спросил Ит.

Лийга засмеялась.

— Однозначно нет, — сказала она. — Она точно не Контроль. Мы ведь уже поняли, что Контроль — это официантки.

— В общем, ты ничего не скажешь, — подытожил Ит.

— Не скажу, — Лийга посерьезнела. — Не потому что не хочу, а потому что не знаю.

Часть III

Светлый ветер

Глава 17

Исповедь Балерины

Часть III

— Осуждать легко. А вот понять настоящую причину чего бы то ни было