Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

– Вы знали, что он предатель? – Семь быстро обернулась.

– Да. Он сам приходил навещать. Говорил, сдохнем тут, как крысы. Или сами друг друга… того. Раньше.

– Пусть подавится. – Семь почувствовала вновь подступающий гнев, но это было даже кстати. Если нет надежды – то на злости можно многое вынести. – Они забрали у нас радость, но не человечность. Мы выберемся отсюда и расскажем всем, что происходит. Уверена, никто не знает, что происходит в Центральной башне.

– А что там происходит? – спросила Одиннадцать, и Семь рассказала. Даже старческие причмокивания за стеной стали тише, будто дедушка тоже слушал. Троица замолчала. Три бросила:

– Тогда… Бунт?

– Революция. – Семь улыбнулась, и эта улыбка родилась из ее внутреннего огня. Пусть жестокого, не такого нежного, как шерстка Горячего, но это все, что у нее осталось. Теперь у нее не было ничего: ни радости, ни друга, одна тупая злость, обида и упертость, но это ничего. Это не навсегда, несчастье других – не навсегда.

– Но как ее устроить? – В глазах у Три зажегся похожий огонь, будто перекинувшийся с одного стога сена на другой.

Глава 46

Стас. Становление

Мастер взмахнул кистью и осторожно нанес первый штрих на серый льняной холст. Только недавно с фабрики Lefranc доставили порошкообразные цвета в качестве главного ингредиента. Приготовление темперы Мастер мог доверить только себе. Так появлялся нужный тон для его замысла. А дальше работа шла без остановки.

Создание картины не было желанием Мастера. Это был порыв, жизненная необходимость выразить хоть каким-то образом те чувства, что его переполняли. Иначе он был бы разорван ими изнутри на сотни волокон. Возможно, эта внутренняя потребность и делает человека человеком. Мастер должен был как можно быстрее запечатлеть образ, чтобы с его помощью передать глубокий смысл людям, а возможно, целым поколениям. Чтобы они прочувствовали и даже смогли прикоснуться к этим энергетическим вибрациям, к этим переливающимся слоям, этому откровению.

Насыщенные, яркие густые слои краски, словно смола, медленно обволакивающая свою жертву, втянули в себя монотонный гул главного редуктора и раздвинули пространство. Шум в кабине был укрощен наушниками. Можно было полностью расслабиться и пуститься в медитацию. И только методичная беготня лопастей, которые играли в догонялки, оставляли в реальности. К сожалению.

Они уже летели в долине Ак Кема. Словно две ладони, сложенные вместе, она аккуратно, с заботой держала воды ледников. По склонам в хаотично-естественном порядке плотно ютились друг к другу ели, словно боялись приблизиться к жемчужине этих мест – горе Белухе.

Она улыбалась, веря, что их план может реализоваться. Вернее, ее версия.

С высоты можно было легко распознать каскады ручейков, которые пересекали сочные поля, изредка моргающие разноцветным иван-чаем или горькушей. Они граничили, а кое-где пересекались с угольно-темной многовековой породой. Удивительное место, где зелено-желтые краски внизу плавно перетекали в ослепляюще-холодный белый цвет, служащий теплыми шапками гор.

Неправдоподобность сказочной картины перед глазами замедляла время, чтобы еще раз успеть прокрутить в голове события последних дней.

Как она нейтрализовала свой объект, выстрелив снарядом с газом мгновенного действия. Как она ушла от погони, ведь она знала каждое действие неприятелей наперед. В какой-то момент она даже растерялась от того, как у нее легко получается справляться с ними. Как она нашла нужные слова, чтобы убедить его.

Это ж надо было придумать: «избранный».

И как она могла не додуматься до этого раньше? Сейчас можно спокойно отдаться нервному смеху, который обязательно приходит сразу после пережитого стресса. Она чувствовала приближение хеппи-энда.

А дальше это было легко. Особенно после нескольких попыток бегства (подумать только: он хотел с ней расстаться), а затем нескольких спасений от неминуемой гибели, объект уже был полностью к ней привязан. Как податливое животное. Он верил всему, что она говорит. И ждал, когда она его направит по нужному пути. А Вика была рада показать его.

Сначала они внимательно изучали макет здания «Мастер-Билдинг», так неожиданно появившийся в замке. Его оригинал располагается на острове Манхэттен. Вика помогла связать его исполнение в стиле ар-деко с архитектурой индейцев. Сам небоскреб имел прямое отношение к творчеству настоящего Мастера – художника Николая Рериха (в здании хранятся его картины), который был вдохновлен Алтаем, его тайнами и древними сказаниями.

Одну такую легенду рассказал Стасу и Вике подозрительный местный дедок на одной из дозаправок. Выйдя из своей почерневшей от старости сторожки, он воскликнул:

– О! Молодежь новая приехала. Тоже в поисках сокровищ Беловодья аль Шамбалы какой? Нынче просто так остановиться и насладиться красотой или хоть бы заприметить ее не получается у вас, – а потом, немного подумав, добавил: – Ох и не понимаю я вас…

– Вы о чем вообще? – Стасу сразу не понравился этот не внушающий доверия житель, по виду навсегда сросшийся с этим местом, вместе со своей сторожкой.

– Ба… Да вы даже этого не знаете! Про народец такой. Чудью кличут. Раз пришел в эти земли Белый Царь, так чудь с ним водиться не хотел, а ушли все они под землю. Только не навсегда – ждут все.

– Чего ждут-то? – Стас понял, что старичок безобиден. Просто скучно ему.

– Людей из Беловодья. Об этом каждый местный вам скажет. Дадут чудо-народцу великую науку, тогда и вернется чудь на поверхность. Да не с пустыми руками, а с сокровищами из недр.

В тот момент Вика чуть не расцеловала дедка. Уж очень зыбким ей казалась собственная интерпретация. По ее сюжету, нужно было наложить картины «Чудь под землю ушла» и отзеркаленную «Приказ Ригден-Джапо». В этом случае огненный Владыка Шамбалы оказывался аккурат на месте входа в пещеру, куда и уходит «чудь» с первой картины. А еще шедевр «Победа» внес лепту для ассоциативного ряда, с русским богатырем и драконом на фоне заснеженных Алтайских гор.

И как он в это мог поверить?

На это она быстро вспомнила ответ. Окончательным «доказательством» было то, что Эверест, как самая высокая гора в форме пирамиды, удивительным образом лежит на одной долготе с Белухой. Да и сам Стас, пытаясь быть полезным, вспомнил странное поведение монстра из своего видения как раз в районе Алтая.

«Ну разве это совпадение?» – еще раз улыбнулась про себя Вика.

Дедок следил за уходящим вдаль белым двухместным вертолетом.

– Ох, голубчик… Не подведи!

Вика приготовилась добавить тяги, как вдруг ее сосед с криком: «Стой, ты нас всех убьешь!» – всем весом навалился на нее. Этот жест застал Вику, летающую еще и в своих мыслях, врасплох, и