Да родится искра - narsyy

Девушка вновь растворила окно, но ни мальчишки, ни условного знака нигде не нашла. Ничего, денек-другой потерпит.

Скоро проведать ее пришла Фандира, седовласая старушонка с дрожащими руками — одна из шатаровых помощниц. Она посетовала, что мастеру нездоровится.

— Кашляет и из дому носа не кажет. Все заботы на мне, — бубнила она, пока слушала дыхание и подслеповатыми глазами оглядывала кожу на лице, руках и шее Аммии.

— Крассур боится, что и я могла заразиться? — спросила Жердинка.

— Осторожность не повредит, — пожала плечами старушка и протянула трясущуюся руку, дабы пощупать ее лоб, но княжна отпрянула.

— А не думает он своей глупой головой, что скорее я заражусь от тебя? Ты ведь наверняка прикасалась к больным.

Фандира вперилась в нее недоуменным рыбьим взглядом, потом опустила взор на свои пальцы, будто ожидая увидеть на них гнойные пузыри.

— Так я ведь не больна…

— Вот и я не больна, и лоб у меня холодный. Не прикасайся ко мне, — оборвала ее Аммия и добавила чуть мягче: — Осторожность не повредит.

— Хатран убережет нас, — понимающе произнесла Фандира, — Хатран убережет.

Бледные губы ее тронула улыбка. Аммия подумала, что в юности она наверняка считалась красавицей.

От знахарки княжна узнала про умершего в лечебном доме парнишку, что пошел с Тимпаем. Верно, его посылали с вестями о продвижении отряда, который отправился за змеем Нокташем, но в пути бедняга где-то подцепил гибельную болезнь. Ужасная смерть.

Храмовник не зря предупреждал их о великой опасности и грозящей беде. Раньше в Искре о поветрии почти не слышали и смеялись над хилыми южанами с нездоровой коричневой кожей, коих одолевала хворь. Теперь же многим стало не до смеха.

Мор! Змей! Братоубийство! Будто мир, который и так сваливался в пропасть, охватили судороги агонии — предвестницы скорого и неизбежного конца. «Неужели все может быть еще хуже?» — спрашивала Аммия у себя. Ответ ей и так был известен. Может.

Аммия постаралась выведать у старухи все, что та знала, но разжилась немногим. На вопросы о том, что творится в городе, Фандира отвечала скупо и неохотно. Перед уходом знахарка достала из кожаной, непромокаемой сумки несколько мешочков, перевязанных бечевой и источающих резкие запахи.

— Тут сердцевина розового гриба, толченая полынь и тертый кислолист. Снимет тревогу. И спать будешь лучше.

Аммия поблагодарила, хоть пить отвар не собиралась. Прислал ее Крассур, а ему доверия нет.

Весь остаток дня от переживаний она была как на иголках. Скоро все закончится. Она покинет Искру — город, где прошла вся ее жизнь. Дух захватывало от одной мысли, что может ждать ее за стеной. Аммия была уже достаточно взрослой, чтобы понимать — в странствиях нет места уюту, удобствам и развлечениям. Это не княжеская охота, какую иногда устраивал ее отец.

Ночь теперь спускалась рано, и большую часть пути придется преодолевать впотьмах. Ее ждет пробирающий до костей холод, неумолчный ветер, жесткое, отбивающее задницу седло и, если повезет, промерзшее вяленое мясо на завтрак, обед и ужин. При таких условиях ее вряд ли порадуют виды простирающихся до самого горизонта бескрайних лесов или наполовину скрытых в тумане скальных громад, что встают на пути к Дому Ледяных Туч. Вероятнее всего, ее повезут именно туда. Однако, даже такое испытание все равно лучше того, что уготовано ей здесь Крассуром.

Мысленно она уже шерстила гардероб, отбирая что потеплее и понадежнее. Беспокойные вопросы теснились в голове.

Много ли за ней явится народа? Наверняка целый отряд. А что если ничего не получится? Вдруг по дороге их настигнет буран и придется хорониться на ближайшем дворе. Погони не миновать, и быть может, Крассур сам отправится во главе отряда. Она уже представляла его скорченное от гнева лицо. Тогда снова прольется кровь. Этого Аммия не желала.

Жердинка забралась на кровать, укрылась тяжелым одеялом и обхватила руками озябшие колени. Нет, она снова думает, как перепуганная девчонка, а не наследница великого рода правителей севера.

Княжна глянула на утопавший в тенях портрет матери. Аммия совсем не помнила ее: не знала, как та улыбается, мягкие ли у нее были руки, добра она была или темна сердцем. И все же любила как никого другого. Ее не вернуть в отличие от отца.

«Найди мне его. Отыщи, пусть он даже на краю света за девятью морями» — шептала она заветные слова подружке едва ли не каждую ночь, но видение не приходило.

Красной тряпицы не оказалось и на следующий день. Дюжину раз она отворяла окно и всматривалась в окутавший княжеский пригорок сырой туман. Хотела увидеть и одновременно очень боялась.

Чтоб как-то занять себя, она засела за чтение одной из книг, что принес ей Феор, и сама не заметила, как увлеклась. Мелко исписанные страницы повествовали об огромных великанах, что скитались по Нидьёру: иногда по суше — одним махом перешагивая через неприступные горные пики, а иногда по морю, и вода в самом глубоком месте едва доходила им до пояса. Их называли Ньетлингами, что в переводе с языка перволюдей значило — Ищущие Пламя. В книге говорилось, будто их сотворил сам Шульд дабы отыскать своего потерянного первенца, но даже им не удалось проникнуть за клубящуюся на востоке Пепельную завесу.

Рассказы об их немыслимых размерах поражали воображение. Неужто взаправду они когда-то бродили по земле? Дюжина дюжин человеческих ростов! Должно быть, головы их скрывалась в облаках. Как же они смотрели, куда ступают? Ведь один неосторожный шаг, и целый город может оказаться в руинах. Впрочем, вряд ли этих гигантов волновали жалкие хибарки каких-то полевых мышей, коими им наверняка казались люди. И чем такие громадины могли питаться? Целая лошадь будет им на один зуб. Наверняка, написавший эти истории сильно преувеличивал, если не сочинил все от начала до конца.

За чтением время летело быстро, и Аммия задумалась о том, сколько сказок, преданий, легенд можно услышать по всему миру.

Даже на севере почти все верили только в то, что некогда Шульд создал Нидьёр из звездной пустоты, однако в прочих основах мироздания находилось немало различий. Каждый сам решал, какому божеству воздавать хвалу и кого просить об избавлении.

Помимо Шульда — самого солнца, что сияет на небосклоне и медленно умирает, дабы дарить тепло и жизнь людскому роду, северяне почитали божеством также и Хатран, чья песнь не смолкает уже сотни лет. Она разлетается по всему миру вместе с порывами ветра и позволяет держать в беспробудном