Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

самолётами союзников. Вполне понятно нежелание послевоенных «сочинителей» признавать не самый, прямо скажем, героический факт того, что танкисты и панцергренадёры Вермахта и войск СС при виде подлетающих «тайфунов», «тандерболтов» (а также, не забудем, Ил-2) частенько бросали свою технику на произвол судьбы и попросту разбегались.

Напрашивается и другой вывод – о том, что страшным летом 1941 года точно таким же образом на вражеские самолёты могли реагировать советские танкисты, пехотинцы и кавалеристы. Когда на них пикировали воющие сиренами «юнкерсы», они, будучи нормальными гуманоидами, могли терять голову от ужаса точно так же, как польские, французские, британские и немецкие солдаты. Существует английская поговорка: «When the going gets tough, the tough get going». Весьма приблизительно её можно перевести следующим образом: «Пора и нам, лихим орлам, рвать когти!». Думаю, первоначально это довольно популярное изречение появилось именно в среде британских военных, которые с изрядной дозой самоиронии признавали за собой право на то, чтобы испытывать совершенно естественный животный ужас перед смертью и на то, чтобы хотя бы иногда этому ужасу поддаваться. Только душевнобольным людям неведом страх перед насильственным концом. Лишь опытный боец способен совладать с инстинктивным ужасом перед воздушным противником и не «обделаться», оказавшись под днищем танка. Поэтому предлагаю не винить солдат прошедшей войны – к какому бы лагерю те ни принадлежали – за то, что, оставаясь нормальными людьми, они порой не выдерживали сознательно оказывавшегося на них страшного психологического давления.

Приходится констатировать и другое: некоторые современные российские авторы игнорируют или сознательно принижают значение «главного поражающего фактора» советской ударной авиации. Уже не кажется удивительным, что таким образом поступают преимущественно апологеты уже знакомой нам концепции «ложного антипатриотизма». Вот, например, что написали по поводу эффективности ударов Ил-2 по немецким аэродромам два ярких представителя указанной категории – М. Зефиров и Д. Дёгтев: «Впрочем, налётов “цементбомберов” могла испугаться только необстрелянная молодёжь, все, кто поопытнее, знали, что самый верный способ уцелеть – это оставаться на своём месте и продолжать спать, либо вообще пойти и лечь под самолёт. Бомбы попадут куда угодно, но не в него!» («“Лаптёжник” против “Чёрной смерти”», с. 143). Остаётся лишь порадоваться тому, что далеко не все немцы были такими же безрассудно-храбрыми, как и двое процитированных выше кабинетных «берсерков».

Кто во сколько раз завышал?

Автор неоднократно имел возможность убедиться в том, что к анализу тех или иных аспектов Второй Мировой войны надо подходить исключительно с точки зрения контекста. Только в этом случае – когда рассмотрению подвергается не один изолированный факт, а как минимум несколько примеров из одного и того же ряда – возникают предпосылки для формирования объективного мнения. Начнём с такого широко известного явления, как «приписки». В. Перов и О. Растренин приводят следующий факт: «в “Акте установления эффективности фактически уничтоженной техники противника при действиях штурмовиков частей 230-й шад в период с 16.01 по 20.01.45 г.”… комиссия штаба дивизии «выездом в район боевых действий» определила, что “…нанесённые потери противнику в соответствии с боевыми донесениями штаба дивизии полностью не соответствуют, так как количество уничтоженной техники, обнаруженной в процессе осмотра, составляет 30 % от данных наших донесений…” Так, по данным боевых донесений экипажами 230-й шад в районе дорог Виленберг – Грос – Вальде, Ортельбург – Альт – Кайтуш и Пшасныш – Грабово – Кайтуш было уничтожено и повреждено 19 танков, одна САУ, 18 орудий, 85 автомашин и автобусов, 2 паровоза, 25 ж. д. вагонов, 25 подвод, 6 складов с боеприпасами, одна переправа и 510 солдат и офицеров противника. На самом же деле обнаружено 9 подбитых танков, одна САУ, 3 орудия, 18 автомашин и автобусов, один паровоз, 6 ж. д. вагонов и одна разрушенная переправа» («Штурмовик Ил-2», с. 32). Как видим, количество единиц бронетехники на счету лётчиков из 230-й штурмовой авиадивизии было преувеличено ровно в два раза (десять реально уничтоженных танков и САУ против заявленных двадцати уничтоженных и повреждённых). Надо сказать, что это пока единственный попавшийся на глаза автору пример подобной инспекции поля боя, проведённой по итогам боевого применения советской штурмовой авиации. Честно говоря, не совсем понятно, почему столь уважаемые мною историки решили использовать именно его в качестве иллюстрации того, как советские пилоты ударной авиации «раздували» реально достигнутые результаты свой работы. Не нашлось, что ли, других – тех, которые продемонстрировали бы более «яркие» показатели завышения?.. Те же авторы полагают, что по итогам массированных налётов советской авиации на колонны танковой группы Гудериана в начале сентября 1941 года потери противника в бронетехнике были «художественно преувеличены» в два – пять раз (там же). Неужели В. Перов и О. Растренин считают подобные примеры шокирующими? Поясню, о чём идёт речь.

Предлагаю взглянуть на факты, приведённые Й. Гудерсоном в отношении самолётов ударной авиации союзников. Как мы уже знаем, в конце июля 1944 года, на совесть потрудившись над обездвиженной немецкой танковой колонной в «кармане Ронси», пилоты британских «тайфунов» и американских «тандерболтов» заявили о 17 уничтоженных «панцерах». Инспекторы ORS, обследовавшие поле боя, нашли лишь два танка, подбитых неуправляемыми ракетами и бомбами («Air Power at the Battlefront. Allied Close Air Support in Europe 1943—45», с. 108–109). Соответственно, показатель завышения составил 8,5 раза. Если же к 17 «уничтоженным» добавить ещё 27 якобы «повреждённых» немецких танков и САУ, то цифра реальных потерь немцев оказывается преувеличенной ровно в 22 раза. По итогам воздушных атак, сорвавших контрудар немцев под местечком Мартен в начале августа 1944 года, пилоты истребителей-бомбардировщиков союзников отчитались о 120 «уничтоженных» и «возможно уничтоженных» танках противника. Инспекторы обнаружили 9 уничтоженных и повреждённых машин, к чьей незавидной участи могли приложить руку авиаторы. В этом случае показатель завышения составил 13 раз. После ещё более масштабного разгрома, постигшего Вермахт и войска СС в Фалезском «котле» в конце августа 1944 года, пилоты британских «тайфунов» заявили о 222 уничтоженных или повреждённых танках противника. Исследовав 301 танк, оставшийся на дороге к реке Сена, инспекторы ORS пришли к выводу, что лишь десять машин носили следы поражения ракетами. На другом участке отступления немцев (его назвали «Chase» — «Гон») из 98 обследованных танков и САУ ни один не носил каких-либо признаков поражения авиационным вооружением (там же, с. 118–119). Альфред Прайс подсказывает, что зимой того же года – во время ожесточённых боёв в районе «Выступа» («battle of Bulge») показатель завышения составил 14,3 раза: инспекторы подтвердили истинность лишь 7 % «заявок» пилотов истребителей-бомбардировщиков союзников («Spearhead for Blitzkrieg», с. 140). В целом же, по словам того же Прайса, обычный фактор завышения