Вечный день - Юлиус Фучик

решение шеф-редактора. «Пора тебе, пора, Иоахим, побывать на фронте! Центральная группа армий — это то, что мы имеем для защиты главного направления. Твое сердце порадуется, майор. Мы сильны как никогда. Именно фюрер поклялся сделать в Варшаве наш Сталинград. Именно на Висле мы возьмем реванш». Одним словом, мой дядя министр благословил меня, еще и конфиденциальное письмо написал обергруппенфюреру Эриху фон ден Баху, только что назначенному командующим на территории Варшавы. Кстати, это письмо есть в моих документах.

— Разве вы не встречались с Эрихом фон ден Бахом?

— Действительно, я встречался с ним. Но о том, что он делает в Варшаве, не напишешь в «Фолькишер беобахтер». Если сравнивать — Париж был для нас репетицией, слабеньким прелюдом. При встрече с обергруппенфюрером фон ден Бахом я передал ему приветы от имперского министра, а потом обратился к старому знакомому нашей семьи генералу Кребсу…

— Нынешнему начальнику штаба группы армий «Центр»?

— Да. От него я попал к генералу Форману. В его распоряжение как раз прибыла из Италии дивизия «Герман Геринг». Разве это не интересно для журналиста? Лица у гренадеров загорелые, на головах береты, на мундирах ордена.

У Логунова уже были некоторые сведения о дивизии, прибывшей на этих днях под Студзянки. Он знает также, что фюрер использовал ее преимущественно как резервную. Когда англичане бросили в Италии в бой хорошо вооруженные и обученные танковые соединения польского второго корпуса Андерса, немецкое командование и тут сманеврировало. Оно не захотело подставлять под удары отборную дивизию «Герман Геринг». Черт его побери, этот Рим… вместе с дуче! Свою собственную территорию нужно защищать.

Далее племянник имперского министра рассказал об обстоятельствах своего пленения. Командующий девятой армией Форман обладал немалым опытом по части взаимоотношений со всякого рода берлинскими «вояжерами». А он, Иоахим Лиман, к тому же был еще и родственником высокого сановника рейха.

Генерал Форман недолго ломал себе голову над всем этим. Ему показалось наиболее приемлемым посадить майора в «тигр» и дать ему возможность проехаться вдоль переднего края — нагнать страху на красноармейцев, которые окопались на небольшом плацдарме.

Корреспондента ночью повели в танковое подразделение, расположенное в лесу, а утром экипажу объяснили, чего от него ждут, и — марш вперед, герои!

Возможно, кто-нибудь нарочно переставил знаки на лесных просеках, возможно, командир «тигра» оказался не очень пунктуальным. Не произведя ни единого выстрела, машина, на которую генерал Форман возложил скромную, но важную миссию, попала к гвардейцам генерала Логунова.

Вся эта история в самом деле была смешной. Подвели корреспондента газеты «Фолькишер беобахтер», ничего не скажешь!

Логунов с улыбкой смотрел на немца и думал, будет ли он таким же словоохотливым и откровенным, когда у него спросят о других, более важных вещах. Встречи Лимана с Эрихом фон ден Бахом, с Гансом Кребсом, а тут с Форманом позволили ему ближе познакомиться с тем, что делается в группе армий «Центр», каковы ее ближайшие задания и планы. Корреспонденту всегда ведь хочется знать больше, чем дозволено. Не мог же берлинский гость так просто согласиться на поездку в Студзянки — чем-то его заинтриговали?! Ну а история с «тигром» — это, конечно, исключительный случай!

В конце концов, для Логунова, как и для присутствующего при разговоре Межицана, немецкий майор интересен не своими приключениями и семейными связями. Встречаясь взглядом с этим немцем, он чувствовал, что и Лиман ждет от него каких-то более важных вопросов. Побоится свидетелей? Может, лучше, если они останутся только вдвоем?

Иоахим Лиман, тем временем отвечая Логунову, успевал присматриваться и к другому генералу, форма которого подтверждала, что он не служит в советских войсках. Это заметил Логунов. Иностранец не был желаемым свидетелем, тем более что вообще, как известно, третий часто бывает лишним. Самые важные свои вопросы Логунов оставил на потом. Да и не следует «отбивать хлеб» у майора Гамерова, думал он, пускай допросят пленного по всей форме. Сейчас Логунов спросил о другом, о менее существенном.

— Почему вы не защищались, не воспользовались оружием?

— Почему? Просто не успел опомниться, команда «Хенде хох!» парализовала меня.

— Вы сразу же ее выполнили?

— Как видите, не опоздал. Двое, которые не выполнили ее сразу, заплатили жизнью. — Немец немного подумал и, увидев на лице генерала Логунова презрительную улыбку, принялся объяснять свое поведение. — Нас было пятеро в танке. Члены экипажа должны были защищать себя и машину. А мое оружие — перо. Ваши солдаты конфисковали у меня и «вальтер». Да, признаюсь, за все время с тех пор, как меня военизировали, я стрелял из него трижды. Еще в самом начале войны…

— Следовательно, вы, майор, сознательно пошли в плен? Вас не удержало даже то, что вы принадлежите к гитлеровской партии?

— Разве бы меня держали в «Фолькишер беобахтер», если бы я не был членом этой партии?

— А в другой газете?

— Никакая другая не спасла бы меня от мобилизации.

— Вот оно что! Понятно, Ну а если так, если вы только журналист, а все остальное камуфляж, то, думаю, вам нечего особенно бояться. Плен, по сути, единственный выход. Вы хорошо понимаете, что «третий рейх» доживает последние месяцы.

— Я не боялся плена. С самого начала. Белого хлеба и масла вы, конечно, не даете в лагерях, но и на черном жить можно. Лучше с черным жить, чем с белым умереть.

Логунов поверил Иоахиму Лиману, и ему просто по-человечески захотелось у него спросить, почему же он, судя по всем этим словам, не гитлеровец в душе, так долго был в одной упряжке с фашистами? Почему не бежал, скажем, за границу, как это сделали другие германские интеллигенты, ученые? Такая возможность у него, конечно, была.

Выслушав вопрос, пленный охотно ответил:

— Возможно, потому, что я журналист, бегство не устраивало меня. То, что происходило в моей стране, свидетелем чего я был, само по себе могло заинтересовать любого человека. Меня не преследовали, мне ничто не угрожало, и я остался.

— Гитлеровскую Германию покинули известные ученые, которым Гитлер обещал златые горы. Стало быть, не страх, не забота о личной судьбе была причиной эмиграции?

Иоахим Лиман кивнул, соглашаясь с генералом Логуновым.

— Вы правы. Что уж там говорить об ученых, если даже родной брат фюрера и тот дал деру.

— У Гитлера есть брат?

— Алоиз Шикельгрубер. Но это не политик, а коммерсант.

— Любопытно, очень любопытно!

Поощренный генералом, Лиман тут же рассказал все, что ему было известно, однако изложил это очень коротко. Алоиз Шикельгрубер еще в молодые годы отправился из Австрии за границу делать карьеру. Манчестер дал ему работу официанта. Не претендуя тогда на большее, Алоиз скромно жил с женой