Гвардии Камчатка - Николай Владимирович Манвелов

Средством поддержания боевого духа и противоцинготным препаратом служил ром, вернее – грог. Его приготовляли из двух частей алкоголя, одной части воды, а затем добавляли лимонный сок.

Но наиболее мощным витаминным препаратом считалась так называемая спрюсовая эссенция из игл спрюса (спруса) – канадской (черной) ели. Из этой эссенции варили и нечто вроде пива.

Исчезновение «Авроры»

Фрегат «Аврора» прибыл в Петропавловск 19 июня. Переход из Кронштадта занял около года и проходил для 20-летнего корабля сложно. Шторм в Северном море заставил фрегат почти на два месяца встать в док английского Портсмута. Во время стоянки в перуанском Кальяо корабль лишь на 11 дней разминулся с британским военным пароходом «Вираго», доставившим командующим союзными эскадрами депеши о начале войны с Россией.

На давайте проследим путь фрегата от Кронштадта до Петропавловска более подробно.

12 августа 1853 года командир фрегата капитан-лейтенант Изылметьев доложил начальнику штаба Кронштадтского порта о том, что корабль «к выходу на рейд обстоит в готовности», а 14 августа вытянулся на рейд.

По первоначальному плану «Аврора» должна была покинуть Кронштадт 16 августа, но пришлось ждать высочайшего смотра. Только 19-го числа вдоль борта (экипаж, как и полагается, был поставлен «во фронт») прошла колесная паровая императорская яхта «Александрия», с которой император Николай Первый и генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич приветствовали экипаж громким криком «Здорóво!». А 21 августа генерал-адмирал в сопровождении большой свиты прибыл лично проводить моряков. По окончании его визита можно было выбирать якоря, что и произошло в тот же день.

На борту «Авроры» были 317 человек, включая 21 офицера, юнкера[94] и гардемарина[95], а также двух натуралистов и чертежника.

Список офицеров фрегата «Аврора» и приравненныхк ним лиц на 21 августа 1853 года

1 Командир.

2 Старший офицер (старший помощник командира).

3 Старший штурманский офицер.

4 Чиновник Морского ведомства, следивший за состоянием артиллерийского и стрелкового вооружения.

О командире корабля, естественно, стоит сказать особо. Иван Николаевич Изылметьев[96] родился в Кронштадте 5[97] января 1813 года. Отцом его был офицер Корпуса морской артиллерии, дослужившийся до генерал-майора. Иван был произведен в мичманы в 1831 году, после чего служил на Балтике. С 1837 года – лейтенант, вахтенный начальник на линейных кораблях и командир небольших вспомогательных судов. В 34 года был произведен в капитан-лейтенанты, командовал транспортом и корветом. В дальних вояжах не участвовал, и его назначение на столь ответственный пост можно объяснить только отличной службой и благоволением начальства. Соплавателями командир характеризовался как «почтенный, но грубоватый человек», «весьма корректный в службе».

Но вернемся на борт «Авроры».

27 августа фрегат встал на мель у шведского города Треллеборг, с которой был стянут датскими пароходами только 29-го, а на следующий день пришел в Копенгаген, где простоял до 4 сентября.

Корабль вышел в плавание, направляясь в Великобританию, однако вскоре пришлось отстаиваться в норвежских шхерах, в порту Кристиансанн. Начался сильнейший шторм, который к 14 сентября достиг силы урагана. Как записал в своем дневнике юнкер О’Рурк, «ванты отвисли тряпками, в разных местах рвались концы. Шлюпки разбивались вдребезги. Все кричали, и каждый делал то, что признавал нужным, ибо команду нельзя было и на 3 шага расслышать.

Эта ужасающая картина была вместе с тем интересной, когда освещалась луной. Но когда месяц скрывался в облаках – картина эта становилась прямо ужасной».

Капитан-лейтенант Изылметьев был более краток: «В тот день шторм свирепствовал с такою силою, что, по словам состарившихся на морях командиров купеческих кораблей, также укрывшихся на Нейдингенском рейде, – его можно было сравнить с ураганом».

«Аврора» ушла в море только 28 сентября, а 3 октября бросила якорь на Спитхедском рейде у Портсмута. Стоянку было решено использовать для докового ремонта, тем более что, как выяснилось, при посадке на мель был сорван весь фальшкиль, а часть киля – повреждена. Требовалось также полностью переконопатить всю подводную часть. Экипаж переселили на блокшив[98], а фрегат ввели в сухой док.

За время стоянки в Портсмуте нескольким матросам удалось сбежать, о чем также есть упоминание в дневнике юнкера О’Рурка:

«За все это время у нас сбежали шесть матросов. Пятерых привез обратно посланный за ними штурманский офицер Шенурин, ибо мы были извещены, что беглецы находятся в городе Guildeford[99]. Закованные в цепи, в сопровождении полицейского, они были водворены на блокшиве. По их словам, какой-то поляк напоил их пьяными и уговорил бежать. “Когда мы проспались, – рассказывали они потом, – оказалось, что нас везут в экипаже. Долго ехали. Наконец, когда поляк убедился, что денег у нас нет, он открыл дверцы экипажа и вытолкал нас на дорогу. А мы еще были вполпьяна. Он все-таки назвал нам ближайший город. В этом городе, куда мы вскоре пришли, нас, как русских, приняли очень скверно. К тому же мы отощали. А потому, по общему согласию, решили отдаться в руки полиции”. Последнее показание отвечает действительности и подтверждено полицией. Двое из арестованных через пару дней были освобождены, остальные ввиду запирательства содержались под строгим арестом. С выходом в отрытый океан они были наказаны 20 ударами розог».

25 ноября 1853 года «Аврора» покинула Портсмут. Корабль был готов к дальнему переходу, а судовой медик находился во всеоружии. Интересно ознакомиться с фрагментами рапорта медицинскому инспектору Петропавловского порта младшего врача 24-го флотского экипажа и судового врача фрегата «Аврора», доктора медицины Виталиса Вильчковского:

«Благодаря стараниям г. капитана, команда снабжена была достаточным количеством белья (не менее 12 штук у каждого), шерстяными чулками, одеялами и рубахами, теплыми бушлатиками, шапками для предохранения от дождя (зюйдвестками), летнею одеждой и обувью, нагрудниками, набрюшниками и т. п. Обращаемо было всевозможное внимание на чистоту тела, белья и коек команды, а также палуб при хорошей погоде, ставились для чистоты воздуха виндзейли[100] в палубе. Кроме того, производились окуривания ее хлором, уксусом и жженым кофеем, часто перебирались тюфяки и подушки команды, набитые превосходным и чистым конским волосом. Пища отпускалась в достаточном количестве и превосходных качеств, а при ежедневных осмотрах как отпускаемой в артели сырой провизии, так и приготовленной из нее пищи я не только мог убедиться в вышесказанном, но еще узнал, что пища эта команде очень нравится. К чести г. капитана и г. офицеров