Гвардии Камчатка - Николай Владимирович Манвелов

С одной стороны, удачною стрельбою выводится из строя дорого стоящее военное судно с его артиллерией в несколько десятков орудий и с экипажем в несколько сот человек; с другой стороны – береговая артиллерия лишается нескольких орудий с их прислугою в несколько десятков человек (береговая батарея)».

Современники не без оснований считали, что Петропавловск был неплохо укреплен самой природой. Вот, например, что писал Карл фон Дитмар:

«Петропавловск своим необыкновенно защищенным, даже укрепленным положением обязан исключительно совместному существованию двух особенных условий. Замечательная маленькая бухта Петропавловска производит впечатление произошедшей не как другие бухты – через наступание воды на сушу, а возникшей благодаря образованию особых скал в бассейне большого залива. Дело в том, что в направлении, приблизительно параллельном береговой цепи и в очень недалеком от нее расстоянии из моря круто поднимается скалистый кряж, вышиною около 200 и длиною около 1000 сажен. Только на северном своем конце, наиболее высоком, он соединяется посредством очень незначительного подъема суши с берегом, а остальными тремя четвертями своей длины вдается на юг в море и образует таким образом совместно с параллельным берегом маленькую, глубокую придаточную бухту. Этот своеобразный кряж разделяется глубокой впадиной, находящейся почти на середине его длины, на две длинных скалистых массы, из которых северная, Никольская гора, выше и в ширину имеет около 170 сажен, между тем как южная – Сигнальный мыс – ниже и в ширину не более 100. Описываемые скалы круто падают к Авачинскому заливу; сторона же их, обращенная к материку, образует пологи склон, поросший травой и кустарником. На северном конце, следовательно, с Никольской горы, скалы также круто падают к небольшому озеру, ограничивающему Петропавловск с севера; между крутой стеной, образуемой ими, и озером остается лишь место для очень узкой дороги к деревне Аваче. Впадина, длина которой равна приблизительно 50 саженям, представляет невысокую лужайку, украшенную колонной в память Лаперуза. В довершение ко всем прочим своим достоинствам описываемая естественная гавань имеет еще как бы хорошо выстроенный мол: от прочного матерого берега отходит узкая коса, состоящая на поверхности из плотного щебня и поднимающаяся всего лишь на несколько футов над уровнем воды. Длина косы, почти совершенно лишенной растительности, равна 260 саженям, ширина же от 6 до 1,5. Эта так называемая Кошка идет к северо-западу, навстречу Сигнальному мысу, так что между ними обоими остается проход, имеющий в глубину 60 [сажен] и достаточный для самых больших судов. Таким образом оба эти образования – Сигнальный мыс и Кошка – отрезывают от Авачи небольшой, почти треугольной формы бассейн. Самая длинная сторона его, обращенная к материку, имеет 400 сажен, две же другие по 320 и 300 сажен в длину. Эта гавань занимает поверхность приблизительно в 40.000 квадр. сажен и представляет глубину в 6, 7 и 8 сажен, а в самом проходе и до 9. К югу от Кошки образуется еще безопасный рейд, благодаря простирающемуся в этом направлении Сигнальному мысу».

Было бы неправдой сказать, что в Санкт-Петербурге и Иркутске не думали об укреплении Петропавловска – из депеши Муравьева Завойко мы знаем, что уже в октябре 1853 года на сей счет «составлялись соображения». Но в каком состоянии эти «соображения» были на момент начала войны с Турцией – большой вопрос. Да и не успели бы к моменту нападения на Камчатку воплотить их в жизнь.

Нам известно только одно указание генерал-губернатора Восточной Сибири на сей счет, содержащееся в депеше от 19 октября (все последующие руководящие указания в Петропавловск банально не успели, поэтому вряд ли стоит принимать их во внимание):

«Имея в виду, по некоторым соображениям, необходимость привести Петропавловский порт в возможное оборонительное положение ныне же, я покорнейше вас прошу немедленно распорядиться поставить все прибывшие орудия на батареи, преимущественно для защиты Петропавловского порта, вне же такового для защиты Авачинской губы избрать на той стороне губы, где находится порт, и поставить там батарею из четырех или шести орудий самого большого калибра. На Сигнальном же мысе на самом входе в Авачинскую губу иметь непременно хоть одно сигнальное орудие, выстрел коего был бы слышан в Петропавловском порте при всяком ветре».

Впрочем, Муравьев с открытием навигации сам намеревался посетить Петропавловск, но помешала война.

Согласно официальному донесению Завойко в Санкт-Петербурге, после прихода «Авроры» численность гарнизона выросла до 983 (по другим данным – до 988 человек) человек (реально в строю, по данным Завойко, были 24 штаб-офицера, 37 обер-офицеров, а также 879 волонтеров и нижних чинов). Часть гарнизона была расписана по батареям и стрелковым отрядам (о них чуть ниже).

349 человек находились на кораблях – 284 человека на «Авроре», а 65 человек – на «Двине».

Резиденция генерал-губернатора Восточной Сибири в Иркутске, фотография второй половины XIX века

При губернаторе оставались шесть нижних чинов, а также правитель канцелярии губернатора Аполлон Лохвицкий, инженер-поручик Константин Мровинский, гардемарин с «Авроры» Иван Колокольцов и юнкер с фрегата Константин Литке, сын кругосветного мореплавателя. Говоря о Мровинском, следует сказать, что он был единственным инженером в гарнизоне и именно его впоследствии будут обвинять в плохо построенных укреплениях. Справедливости ради надо сказать, что значительная часть работ была проведена еще до прибытия инженер-поручика на «Двине» 24 июля; в дальнейшем ему в лучшем случае удалось исправить наиболее серьезные недочеты.

Мровинский отмечал, что за оставшийся до прихода неприятеля неполный месяц фортификационными работами одновременно занимались не более 300 человек. Однако из этого числа часть ежедневно отправлялась рубить фашинник[119] за десять верст от города («ближе годного хвороста не было»). Другая часть отряжалась на «заготовку тачек, лопат, топоров, на пилку плах для платформ». В результате на земляные работы каждодневно выходили не более 200 человек.

Противника ждали семь открытых батарей, на которых стояли 44 гладкоствольные пушки. Большинство орудий могло посылать снаряды в противника, лишь стреляя на рикошетах от воды, на каждую пушку приходилось в среднем лишь 37 зарядов. Отметим, что до прихода «Авроры» на каждое орудие приходилось в среднем еще меньше – по 30 зарядов; с появлением фрегата «на важнейшие пункты» было добавлено еще по 20 зарядов.

Что же касается стрелкового вооружения, то ружья в основном были гладкоствольными с кремневыми замками; часть гарнизона была вооружена пистонными[120] ружьями.

Укрепления Петропавловска выглядели следующим образом.

Батарея № 1 – на мысе Сигнальном, «Сигнальная». Три 36-фунтовых орудия и