Мозаика Великой Отечественной. От 22 июня до Курской дуги - Алексей Валерьевич Исаев

компетентного и надежного унтер-офицерского состава зависит очень многое. Причину плохой подготовки унтер-офицеров он видит в слишком коротком сроке обучения – 2 года, кроме того, не хватает качественного обучающего персонала.

Его предложение по повышению уровня подготовки унтер-офицерского корпуса заключается в следующем:

А) Продление срока службы (минимум 3 года).

Б) Более качественная подготовка обучающего персонала.

В) Укрепление дисциплины (отмена надзора со стороны комиссаров, НКВД, особенно находящихся в войсках осведомителей).

Интересно высказывание Потатурчева, что в общем офицеры званием не выше капитана совершенно не заинтересованы в подготовке унтер-офицеров, поскольку зарабатывают слишком мало денег.

На вопрос о его методике подготовки унтер-офицеров генерал П. ответил, что требовал от своих офицеров, чтобы унтер-офицеры проходили подготовку в имевшихся в каждом полку учебных ротах.

Во время выдвижения дивизии 24.6.41 некомплект составлял 500 человек. Общая численность дивизии составляла около 10 900 человек. В одном из подразделений санитарного батальона из штатной численности в 150 человек отсутствовали 125.

Имевшиеся в его дивизии типы танков содержатся в пояснениях к структуре дивизии.

На вопрос о том, почему не удалось вывести оставшиеся в артиллерийской казарме в Белостоке около 60 танков различных типов, он высказал мнение, что они были неисправны и частью перегревались. В целом дивизия к началу войны не была приведена в порядок. Отсутствовали запасные части, заводы их поставляли в недостаточном количестве или вообще не поставляли.

Для уничтожения брошенных танков он приказал в случае невозможности буксировки взрывать их. То, что мы, немцы, нашли так много неповрежденных танков, объясняется тем, что они либо останавливались из-за перегрева двигателя, либо у них заканчивалось горючее. Сколько танков было и остается сейчас в целом у русских, он сказать не смог. Относительно переформирования танковых войск он тоже не смог дать никаких пояснений, поскольку уже 30 июня покинул свою полностью разгромленную дивизию.

Начало войны:

22.6.41 ему в 24.00 приказали явиться к командиру 6-го корпуса генерал-майору Воцкилевичу. В 02.00 (03.00 по немецкому времени) он встретился с возвращающимся от командира 10-й армии, генерал-майора Гоболева, командиром корпуса, который встретил его сообщением о том, что началась война с Германией. После двух часов ожидания он получил первый приказ: «Тревога! Занять подготовленные позиции!» На вопрос, существовали ли планы русского наступления на Германию, он нарисовал два направления такого наступления – одно в Гродно, другое в Брест-Литовск – на листке бумаги.

Относительно задачи 4-й тд он сообщил, что дивизия, за исключением стрелкового полка и части артиллерии, должна была собраться восточнее Белостока в районе Гродека, чтобы там укрыться в лесах и ждать новых приказов. Стрелковый полк с артиллерийским дивизионом получил приказ оборонять переправы через Нарев на отрезке Страбле (железнодорожный мост на дороге Белосток – Бельск) – Плоски (дорога Белосток – Бельск).

Дивизия была, таким образом, разделена на две части. Он не был с этим согласен, однако обязан был выполнить приказ командования корпуса.

Часть его тыловых служб оставалась сначала в Белостоке.

Связь осуществлялась с помощью бронеавтомобилей. Радиосвязь не использовалась, чтобы исключить подслушивание и пеленгацию со стороны немцев.

После сосредоточения у Гродека оба танковых полка, 7-й и 8-й, направили на Гродно, где они, имея на правом фланге части 11-й дивизии, а на левом – 7-й дивизии, были использованы для отражения наступления немецких войск из района Гродно на отрезке Индура – Кузница (примерно в 20 км южнее Гродно), ширина фронта составляла около 12 км. Относительно схемы подчинения и передачи приказов он не смог дать четких показаний. Его КП находился у Гродека. Руководство дивизией было невозможно, поскольку она оказалась разделена. Уже в первые дни части его дивизии оказались разгромлены германскими военно-воздушными силами. Танки по большей части вышли на предписанную линию. У него был строжайший приказ не отступать. Вследствие обхода и окружения движущимися из Гродно на Волковыйск немецкими войсками дивизия вынуждена была отступать и в ходе сражения в районе Белостока была рассеяна и полностью разгромлена. В 30.06 он вместе с несколькими солдатами и офицерами покинул уже не существовавшее соединение. На вопрос, почему он не сконцентрировал силы и не пошел на прорыв, он ответил, что это мог сделать только командир корпуса, однако у него не было связи с дивизиями, которая позволила бы ему осуществить прорыв. Все линии связи были уничтожены люфтваффе.

В приложении имеется лист с собственноручными схемами генерала П., касающимися боев его дивизии. Было интересно наблюдать за тем, с какой педантичной точностью он их рисовал. Недостатки, такие как слишком большой разброс, отсутствие четкого руководства и связи, он полностью признавал.

Если бы он отдавал приказы, он после распознавания грозившего немецкого окружения собрал бы свои части (при этом он сжал кулаки) и прорвался бы на юго-восток или восток. Решение было верным, однако он, судя по всему, не отдавал себе отчета в сложностях с руководством и снабжением частей, которые возникли бы в результате его реализации.

Покинув свои войска, он хотел попытаться попасть через Слоним, Барановичи и Бобруйск в Смоленск, а оттуда – в Москву. Он признавал возможность того, что, когда он прибудет в Смоленск, Москва уже падет, и намеревался в таком случае двигаться к своей семье. Когда его спросили о семье, он начал плакать и попросил, чтобы его вывели из комнаты.

На вопрос о том, какой опыт он приобрел в результате боев с немецкими танковыми частями, он сказал, что немецкие танки и в первую очередь противотанковая артиллерия были хороши, далее он добавил, что немецкие минометы очень хороши и стреляют очень точно. Разрывное действие немецкой гранаты очень хорошее. Легкие немецкие противотанковые орудия были неэффективны против тяжелых русских танков (50–68 тонн), с другими танками, в том числе Т-34, они боролись успешно. Разрывной снаряд пробивал броню танков. Относительно обстрела танков немецким пехотным вооружением он сказал, что оно было бессильно против танков. О немецких боеприпасах, способных пробить броню легких танков (бронебойные патроны SmK(H)), ему ничего не известно.

На вопрос о том, насколько успешными были действия немецкой авиации против танков, он ответил, что во время удара «штук» по колонне из 16 танков ни один не получил повреждений. Прямых попаданий бомб не было, а осколки не оказали никакого воздействия. Боевой дух экипажей танков, если они находились в своих боевых машинах, оставался хорошим.

Относительно боеспособности русских танков он сообщил, что тип Т-34 себя оправдал. У него самый лучший двигатель. Тяжелые танки слишком медленные, их моторы слишком быстро перегреваются. Неисправности двигателей, по его мнению, встречались редко, поскольку его дивизия была оснащена почти исключительно новыми танками. Здесь он сам себе противоречит.