Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

По сторонам бескрайняя пустыня, редкие деревья, горы закрывают горизонт, всё величественное, будто застывшее во времени…

Приступили к грешну человеку, к яму добраи люди…

Колонна прошла мимо остатков древнего города-крепости… Может, сам Александр Македонский брал его…

– Что тебе надо, грешный человече, ти злата, ти серебра?

Апостол Павел, призванный Иисусом Христом на проповедь Евангелия, ходил этой дорогой, обращая в христиан язычников. Ефрем Сирин подвизался на этой вечной земле, Иоанн Дамаскин…

– Ничево не надо грешну человеку, ни злата, ни серебра.

Ни злата, ни серебра, ни залатова одеяния.

Горячий пустынный ветер бьёт в лицо, чужой, неприветливый…

Только и надо грешну человеку один сажень земелики.

Один сажень, да сажень земелики, да и чатыре досыки.

Во второй раз песня пришла на память, когда летел с ранением на вертухе обратно. Пацаны-десантники фоткались, возбуждённые, скоро они будут дома, будут показывать девчонкам эти фотографии из далёкой Сирии, а я лёжа пел про себя:

Только и надо грешну челове-е-е-ку по-ка-я-я-я-ни-я.

Когда мы прибыли в Дерик, правобережная его сторона была полностью зачищена, левую в большей части держал ИГИЛ. Стояла задача выбить фанатов. На базе в Дерике попал в свой отряд и в оборот. Это не Донбасс. Не послоняешься без дела, постоянно тренировки, занятия, свободного времени самый минимум. Что сразу понравилось – вооружение взвода. Лежит гора патронов. В ДНР надо было бежать на склад, выпрашивать, доказывать. В первый раз, когда выдали автомат, получил два магазина, больше, дескать, нет. Иду с ними, в голове: как я буду воевать? Это же начать и кончить, а дальше что – камнями отбиваться от укропов? Возвращаюсь. Кладовщик с честными глазами:

– Нет у меня, нет! Найдёшь где-нибудь.

– Да где я их найду, дурья твоя башка? Они на дороге не валяются! Вскипел не на шутку: на войну приехал или на игру «Зарница»? Автомат без магазинов, как тот деревянный. Говорю со зверским видом:

– Хоть что делай, не уйду отсюда, пока не выдашь!

Короче, выдавил из него ещё четыре магазина. Со скрипом дал и с условием, верну потом.

А в Сирии полог расстелен, на нём гора патронов, рядом гора гранат, ящики с запалами. Берёшь, что надо и сколько надо.

Командиры все настоящие вояки, в прошлом контрактники, многие прошли Чечню, Донбасс… Званий нет, только должности – командир отряда, взвода, расчёта, отделения. Идеальный вариант. Без всяких понтов – ты лейтенант, а я капитан. Командир не сидит в кабинете. Все знающие, все воюют, все на передовой. С бойцами в атаку ходят. Замполит на штурмы с нами выезжал, командир отряда, у него триста человек в подчинении, не из тылового бункера руководил.

Не все бойцы выдерживали постоянного напряга. Случалось, крышу рвало. В нашем отделении Рашад был. Хороший снайпер и дебилоид. Начал делать парням подлянки. В конце концов от греха подальше, могли ведь и обнулить, в Россию отправили. Я в первую неделю, как приехал в Дерик, стираю носки, он заходит, метров пять между нами, в руках пистолет.

– Помочь? – бросает с ухмылкой.

С чего бы, думаю, такая щедрость.

– Как-нибудь сам, – отказался нейтральным тоном.

С невозмутимым видом, будто это детская пукалка, нажимает на курок. Целится мимо, но всё одно приятного мало, пули мимо тебя в закрытом помещении летят. Раз, да другой, да третий выстрелил…

Сразу скажу, не пьяный, не накуренный. В «Вагнере» был строжайший закон – никакого алкоголя, наркотиков. Держись, если не хочешь вылететь с треском.

Рашад идёт на меня и стреляет. У меня автомат под рукой, да не успею схватить… На стрельбу в дверном проёме появился командир отделения, стоит, смотрит за развитием событий.

– И чё, – говорю Рашаду, – хочешь этим сказать? – Он опустил руку с пистолетом:

– Ладно, Курган, проехали.

Командиру понравилось моё самообладание, не струхнул, за автомат не стал хвататься, не спровоцировал на прицельную стрельбу.

Затрёхсотило меня без пуль и осколков… Поехали на штурм. С вечера совещались все командиры. После чего командир отделения нас собрал, поставил задачу – рано утром выезжаем на зачистку Дерика, показал на карте, какие дома за нами… По темну подъехали к понтонному мосту, встали в ожидании отмашки. К тому времени установили нормальную переправу через Евфрат. Поначалу, рассказывали, на лодках пробивался десант. Евфрат поболе Иртыша, не позавидуешь парням в лодках. Но отжали у ИГИЛа берег, понтонный мост навели, войска нагнали на охрану, арту поставили.

Переехали Евфрат засветло, солнце большим шаром вставало на востоке. Выдвинулись к месту, технику оставили, дальше пешком. Жилой сектор. Сирийская армия начала зачистку, но буксонула. Ещё те вояки. Он может с одним магазином в бой идти. Отстрелялся и с чистой совестью идёт в тыл на перезарядку. Любили с нами воевать, приветливые: о, рус садык. Русский друг, значит, русский воин. Знают, садык прикроет. Хороших сирийских вояк за три года войны выбили, им на смену пришли вот такие… Парни рассказывали, могли продать игиловцам свои позиции. А чё не продать – долларами платят. Продали, разбежались, ищи ветра в поле. Кроме сирийцев, воевали их союзники афганцы. В тот день подходим к месту старта, а там афганцы, поначалу приняли их за сирийцев, хотя чувствовалось что-то не то в облике… У нас был пулемётчик татарин Ренат, возрастной, даже войну в Афгане зацепил, он разъяснил: это афганцы. Ренат поговорил с ними. Улыбчивые. Угостили нас консервами. С их позиции понаблюдали пару часов за домами, которые предстояло зачищать, а потом пошли на штурм. Справа от нас двигались сирийцы, слева – афганцы. Зачищали дом за домом, кувалдой стену пробиваешь, проникаешь вовнутрь и медленно помещение за помещением проходишь. ИГИЛ – противник серьёзный. Фанатики, конечно, и воины замотивированные, уверены (не вышибешь из него) – правда на их стороне, а неверных надо убивать. Много было потерь у «Вагнера» в Сирии, постоянная карусель – двести, триста шли в Россию, на пополнение потерь прилетали новые «музыканты». На той операции я работал со снайпером Михой, прикрывал его. Он первый засёк коллегу-духа, показал рукой:

– Парни, в той стороне СВД лупит! Снайпер!

А нам именно туда идти. Патроны душара не жалел. Мы перед этим дом зачистили, готовились делать бросок к следующему, и вот незадача, идти в зону работы снайпера. Надёжнее найти и уничтожить или координаты передать арте, хотя бы спугнуть с удобной позиции. А он долбит и долбит, и не понятно, где засел. Решили повыше точку найти, понаблюдать за окрестностями. Взводный указал на недострой, дом из литых блоков, типа шлакоблоков, первый этаж выведен, второй частично. Не до строительства, когда ИГИЛ в городе.

С первого на второй этаж лестничный марш, причём открыт, стены нет. Или ещё не достроили, или такая архитектурная задумка, южный вариант. Мы втроём – Миха, я и взводный – оперативно друг за другом вбежали по лестнице, встали за небольшую стену, где только-только втроём разместиться. Часть отделения осталась внизу. И вдруг сирипупы, сирийцы, повалили. Духи зажали их, они к нам, увидели нас, обрадовались – садыки помогут. И зачем-то повалили гурьбой на второй этаж. Мы втроём еле укрываемся за стеной, они человек десять ломанули. Как оказалось, лестничный марш дух-снайпер держал под прицелом. Мы проскочили, а тут групповая цель. Он один за другим несколько выстрелов сделал. Сирийцы завизжали, закричали, мы троих к себе взяли, что первыми по лестнице бежали, двое за лестницей укрылись, остальные скатились вниз. Я одного сирипупа на себя положил. Он весь в крови, в плечо ранило. У него с собой никакой медицины – ни бинта, ни жгута, ни обезбола. Спрашиваю: есть? Стонет: нет. Да что вы за бойцы? Придётся своё расходовать, и значит, остаться без медицины при штурме. Обезбол вкалываю, жгутом плечо перетягиваю. Он визжит, плачет.

А душара фигачит. Пули долбят по стенам. Десять патронов засадит, смена магазина, снова за своё. Держит, носа не высунешь. Взводный по рации подмоги запросил:

– Парни, выручайте!

Те:

– Да мы тоже под минами