От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан

«…вытирая кровь с лица, Даргель возбужденно ругался и кричал: «Офицер, блондин, высокого роста! Бросил гранату и уехал! Это уже второй раз, как они сюда приезжают?!»

На этот раз охрана Даргеля, дежурившая в машине, среагировала мгновенно и бросилась в погоню за разведчиками. Даже мастерство Струтинского, вероятно, не спасло бы их, если бы не счастливая случайность. В какой-то момент преследователи потеряли из виду зеленый «опель», а когда снова обнаружили, то открыли по нему ураганный огонь. Но машина была словно заговоренной, а ее водитель выделывал за рулем настоящие чудеса. Лишь на окраине Ровно, когда автоматная очередь разнесла в клочья задние колеса, «опель» слетел в кювет. Разъяренные эсэсовцы вытащили из него еле живого от страха и насмерть перепуганного майора. После того как «бандита» зверски избили и приволокли в гестапо, к нему, наконец, вернулся дар речи. Майор понял, что перед ним не переодетые партизаны, а эсэсовцы разобрались, что гнались не за тем «опелем».

Неудача и ранение не остановили Кузнецова и его боевых товарищей. На этот раз они нацелились на заместителя Коха – красляйтера Курта Кнута. Этой операции, как и предыдущим, также предшествовала оперативная подготовка. В апреле 1943 года другой участник группы ликвидаторов Иван Корицкий устроился на работу в одно из подразделений, которое подчинялось Кнуту. Руководил им выходец из Нидерландов Альберт Гласс. Разведчик вскоре сблизился с ним, а затем привлек к сотрудничеству. Полученные ими материалы на заместителя Коха легли в основу разработанного Медведевым и Кузнецовым очередного далеко идущего плана, рассчитанного на ликвидацию как Кнута, так и самого гауляйтера. По их расчетам, после ликвидации Кнута в Ровно оставалось только одно место, где мог появиться Кох, – немецкое кладбище.

В очередной шифрованной радиограмме Медведев доложил оба плана Судоплатову. Тот их поддержал.

Наступило 10 ноября. Кузнецов вместе со Струтинским, Гласом и Корицким, находившимися в машине, около 16.00 заняли исходное положение у выезда с улицы Легионов. По их расчетам, в это самое время «опель» Кнута должен был появиться в данной точке. Стрелки часов медленно ползли по циферблату и приближались к роковой для Кнута цифре. С немецкой пунктуальность из-за поворота показался знакомый «опель». Кузнецов первым вышел из машины и метнул в опель противотанковую гранату. Мощный взрыв отбросил автомобиль к забору, передняя его часть развалилась, а кабина напоминала смятую консервную банку. Присоединившийся к Кузнецову Гласс для гарантии швырнул в опель вторую гранату, но она не разорвалась. И тогда разведчики открыли по машине ураганный автоматный огонь, превратив ее в решето. Казалось, что после такого обстрела в машине никто не мог уцелеть. Но Кнуту, как и Даргелю, невероятно повезло: взрывом его отбросило на пол, а осколки и пули прошли выше. Кнут отделался контузией и легким ранением. Погиб только водитель.

Неудача не остановила Кузнецова и группу ликвидаторов. Следующей их целью стал другой высокопоставленный гитлеровский чиновник, оберфюрер СС председатель Верховного суда на Украине Функ. Он, как и Кох, являлся одним из любимцев Гитлера. Тот щедро осыпал его чинами и наградами за безжалостные расправы над мирным населением Украины. Ненасытная жадность Функа не знала границ. Он эшелонами отправлял награбленное в родной фатерлянд, и потому операция по его ликвидации получила кодовое название «Насос».

Верховный суд занимал трехэтажное здание, выходящее одной стороной на Немецкую улицу, а другой – на Парадную площадь. Позади него, сразу за двором, проходила тихая и малолюдная Школьная улица. Медведев, Кузнецов и Ян Каминский, чтобы не допустить сбоев, которые имели место с Даргелем и Кнутом, на этот раз разработали несколько вариантов операции и доложили их в Москву Судоплатову.

Павел Анатольевич, рассмотрев их, остановил свой выбор не на самом безопасном для Кузнецова варианте и месте проведения операции. Приговор Функу по его настоянию должен был состояться в знаковом месте – здании суда, где он выносил свои драконовские приговоры. Судоплатов рассматривал эту акцию как своеобразный акт правосудия и политического возмездия одному из фашистских палачей.

Важная роль в проведении операции отводилась парикмахеру Яну Анчаку, которого после предварительного изучения привлек в группу Каминский. Парикмахерская располагалась на Немецкой улице, как раз напротив здания суда. В ходе наблюдения за Функом разведчики обратили внимание на то, что каждый день с немецкой педантичностью он в 8.40 заходил в парикмахерскую и после стрижки направлялся к себе в суд. С того времени и должен был начаться отсчет последних минут жизни «палача украинского народа».

Наступило 16 ноября 1943 года. Этот день ничем не отличался от предыдущих в размеренной жизни Функа. Он, как обычно, в 8.40 занял кресло в парикмахерской Анчака. Заглянувший в помещение «сотрудник» рейхскомиссариата (Каминский. – Примеч. авт.), увидев высокое начальство, поспешил ретироваться на улицу. Неспешной походкой он прошел до угла Немецкой улицы и дал условный сигнал двум пассажирам, сидевшим в «адлере», стоявшем в метрах 60–70 от здания суда. В машине находились Кузнецов и Струтинский.

С той минуты операция перешла в завершающую стадию. Кузнецов расстегнул кобуру с пистолетом, а Струтинский пододвинул поближе к себе автомат. Время отсчитывало последние секунды для приведения в исполнение приговора Функу. Он закончил стрижку и шагнул к вешалке. Анчак незаметным движением руки отдернул занавеску на окне. Каминский, не спускавший глаз с парикмахерской, принял сигнал и продублировал его дальше.

Наступило время Кузнецова. Он вышел из машины, бросил взгляд налево, в сторону парикмахерской, увидел Функа и направился в здание суда. Часовой не стал спрашивать пропуск у строгого обер-лейтенанта и пропустил к двери. Николай Иванович прошел внутрь и встал в тень колонны. Минула минута, за ней другая, когда, наконец хлопнула входная дверь и в вестибюле появился пахнущий одеколоном Функ. Он был погружен в свои мысли и не обратил внимания на офицера у колонны. Кузнецов вскинул вальтер и трижды выстрелил. Гулкое эхо выстрелов пошло гулять по коридорам. Часовой перед входом в здание суда засуетился, бросил растерянный взгляд на вышедшего обер-лейтенанта, неспешным шагом удалявшегося по Школьной улице. В это время к зданию суда подъехал грузовик, битком набитый эсэсовцами. Они услышали звуки выстрелов, но в первое мгновение ничего не могли понять. Как потом вспоминал Каминский, «гестаповцы, как парализованные, смотрели на окна здания суда и на Кузнецова».

Длилось это несколько минут, и только когда часовой обнаружил труп Функа, охрана пришла в движение и оцепила ближайшие улицы. Но было уже поздно, Кузнецов со Струтинским успели скрыться, без помех доехали до конспиративной квартиры, там переоделись и поспешили покинуть город.

О результатах операции «Насос» нарком Меркулов информировал Ставку Верховного главнокомандования и лично Сталина.

В частности, в отчете НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной и диверсионной работе на временно оккупированной советской территории за 1943 г.» коротко отмечалось:

«…В ноябре 1943 г. оперативной группой НКГБ СССР, действующей в районе Ровно, возглавляемой подполковником государственной безопасности Медведевым, после агентурной подготовки был застрелен в г. Ровно помощник рейхскомиссара Украины оберфюрер доктор Альфред Функ…» (УРАФ ФСБ РФ. Ф. 4. Оп. 1 Д. 466. Л. 2—24).

Ноябрь 1943 года для фашистских бонз в Ровно оказался «черным». За несколько дней до ликвидации Функа боевая группа Кузнецова совершила еще одну дерзкую операцию. Средь бела дня они похитили генерал-майора фон Ильгена, «прославившегося» жестокими карательными операциями против партизан и мирного населения. Захватили гитлеровского генерала в собственной резиденции на Мельничной улице.

Подготовка к операции так же началась заблаговременно, в октябре 1943 года. Ей, как и в акциях с Даргелем и Кнутом, предшествовала многоходовая оперативная комбинация. В офицерском казино, которое часто посещал Ильген, к нему была «подведена» разведчица Лик. Эффектная женщина сразу же привлекла внимание генерала, и он пригласил ее к себе в дом в качестве экономки.

Через некоторое время в особняке появилась вторая разведчица, Майя, двоюродная сестра Лик. Майе Медведев и Кузнецов отработали сложное и смертельно опасное задание – пойти на «сотрудничество» с гестапо. С ее помощью они рассчитывали нейтрализовать гитлеровскую контрразведку, и это им удалось. Майя блестяще справилась со своей ролью, у гестапо в отношении нее не возникло даже тени подозрений. Она усыпила бдительность гестаповцев, снабжая их «убаюкивающей» информацией о благонадежности обслуживающего персонала особняка.

К началу ноября Кузнецов, благодаря отважным девушкам, был в деталях осведомлен