За щитом Давида: Размышления израильского офицера о разведке, армии, людях и о стране - Борис Геллер

здание и разделились на три подгруппы: охрана снаружи, охрана дома, штурмовая команда. Поднялись на второй этаж и остановились на лестничной площадке. Специалист по замкам приготовился бесшумно открыть дверь, но для начала аккуратно нажал на ручку — дверь распахнулась с сильным скрипом.

В продолжает:

Я первым захожу в коридор. У стены в ряд стоят три армейских рюкзака, на каждом по бронежилету и по разгрузке. Я вхожу в первую темную комнату — ребята за мной. Фонарик высвечивает лежащего на диване крупного спящего человека, по описанию похожего на «клиента»; рядом с ним лежит «калаш». Парни в секунду стаскивают «объект» на пол. Но прежде чем ему заклеивают лентой рот, он успевает что-то крикнуть по-арабски.

На шум из соседней комнаты выскочил вооруженный террорист и открыл огонь. Началась перестрелка. В квартире оказалось еще несколько вооруженных бойцов, и в одну секунду тишина обернулась форменным адом. Один из террористов залег в коридоре, у входной двери, и квартира превратилась в ловушку.

Опять слово В:

Ад. Ничего не слышно. Я вижу, как мой боец кричит «Граната!» — и кидает гранату в коридор. Она ударяется о филенку и отскакивает в нашу сторону. Нас всех отбрасывает взрывной волной.

Рассказывает А:

Чувствую, что левой половины лица будто бы нет. Смотрю правым глазом. Ребята, кто куда, ранены осколками. Не могу открыть рот. Нет зубов, порван язык. Чувствую, что мне конец.

Весь квартал высыпал на улице, шла беспорядочная стрельба. Террористы, в трусах и майках, вели бой с группой охраны дома. Командование «Флотилии» подняло в воздух вертолеты и штурмовики ВВС. Бойцы вышли из горящей квартиры, ведя с собой тяжеленный «объект», и попали под огонь террористов, сбежавшихся со всего квартала. Солдат из группы охраны дома увидел «объект» и, недолго думая, выпустил в него очередь. Творился полный хаос, из окон домов летели гранаты. Было похоже, что выйти из этого ада команде не удастся.

Снова говорит А:

Понимаю, что я на носилках. Ребята бегут, голова моя болтается. Лежа на животе, я не могу дышать: кровь заливает носилки и рот.

Комментирует Г, командующий операцией группы из штаба «Флотилии»:

Мы предусматривали две возможности вывода группы из боя: морем и по воздуху. Очевидно, что эвакуировать бойцов надо как можно скорее, на вертолетах.

Продолжает Д, пилот спасательного вертолета:

В 3:00 нас собирают на летучку, ставят задачу. В 5:00 уже светлеет, так что времени остается в обрез.

Четыре ударных вертушки и самолеты-штурмовики пытались подавить активность террористов. Через час наступал рассвет — критическое время для вертолетчиков. Удар по электростанции погрузил город Тир в темноту. Под «зонтиком» ВВС группа пробиралась сквозь огонь со всех сторон к фруктовому саду, который почти граничит с морским берегом. Идти через него с многочисленными носилками чрезвычайно трудно, и солдаты замедлили темп.

Рассказывает В:

Стараюсь не кричать, когда трясутся носилки. Видимо, сломаны ребра, трудно дышать. Только бы не крикнуть, не мешать ребятам.

Слово Е, врачу группы:

Почти все кто бежит с носилками, ранены в ноги. Никто не жалуется, бегут молча. Мы приготовили все, что могли, в том чертовом саду. Парни опускают носилки, выставляют охрану. Понимаю, что без немедленной помощи раненые умрут. Надо «выключать» в себе бойца и «включать» врача в автоматическом режиме.

Комментирует А:

При ранении в голову кровь не остановить. Нужна операция, но мы в поле. Думаю, что все, мне конец. «Ребята, — говорю, — мне все равно не выжить. Занимайтесь другими».

Е продолжает:

Самое страшное решение — не вмешиваться, потому что я ничего не могу сделать. Слежу за его дыханием и при этом занимаюсь командиром. Говорю ему, что обязан оперировать его прямо здесь, иначе он не выживет. Запрашиваю у «центра» разрешение на немедленную операцию. Мне дают всего 10–15 минут.

В середине операции пришла команда «немедленно подниматься и уходить». Врач просил еще хотя бы пару-тройку минут. Через две минуты группа поднялась. Врач продолжил работать. Он оперировал на бегу! Группа вышла на берег моря, где в воздухе ее ждали две вертушки. Огонь боевых вертолетов практически изолировал берег от преследователей. Вертолеты-эвакуаторы с врачами приземлились, началась погрузка раненых. Вертушки не взлетели, пока командиры трижды не пересчитали всех на борту. Курс взяли на хайфский госпиталь «Рамбам».

3 ноября 2024 г. «Флотилия» в очередной раз продемонстрировала свою боеспособность и доказала, что понятия «далеко» и «опасно» относительны и в лексикон бойцов не входят. Нынешняя война с террористами из «Хезболла» происходит почти исключительно на территории Южного Ливана. Жители севера страны чувствуют себя в безопасности. Израильская авиация не бомбит, артиллерия не обстреливает. И до начала ноября 2024 г. северный курортный городок Бартун жил обычной жизнью. Никто и представить себе не мог, что среди бела дня на берег высадится израильский спецназ и выкрадет высокопоставленного офицера ливанской военно-морской разведки из его квартиры в центре жилого квартала. Тамошние очевидцы рассказывали, что любопытным велели расходиться по домам и сидеть тихо.

Спецназ «Флотилии» активно воюет и на ливанском фронте, и в Газе, на земле и под землей, отыскивая и обезвреживая боеприпасы и оружие в потайных складах, расположенных в туннелях, пещерах, бункерах и жилых домах.

В израильской армии нашивки на форму выдаются за участие в войнах. У меня тоже есть нашивка за Вторую ливанскую, но я ни разу не пришпилил ее к форменному кителю. Просто стесняюсь. Считаю, что мое участие в ней — «бесконечно малая величина» по сравнению с тем, что делали бойцы «Флотилии».

* * *

Есть «Флотилия», ее бойцы и командиры, герои страны, а есть процветающая бюрократическая машина Министерства обороны.

Течет на севере Израиля речка Кишо́н длиной 70 км. По российским и европейским понятиям, это просто ручей. Он берет начало где-то у арабского Дженина, протекает в Изреельской долине и впадает в Хайфский залив. С десяток химических заводов Хайфы годами использовали его для сброса сточных вод. В результате на дне осели тяжелые металлы, ртуть и все, что только можно себе представить. Мало кого из политиков это волновало до тех пор, пока в мае 2000 г. не появилась шокирующая публикация журналистов Цадока Йехезкели и Анат Таль-Шир «Смертельно опасное ныряние»[48]. В статье рассматривались заболевания, в том числе онкологические, обнаруженные у бойцов «Флотилии», которые появились из-за длительных тренировок в загрязненных водах Кишон. Как обычно, в Израиле появилась комиссия во главе с судьей в отставке Шамгаром. Она расследовала дело три года, провела 27 заседаний, заслушала 103 свидетелей, получила 619 вещественных доказательств, совершила поездку по району Кишон и назначила медицинское обследование военных. В итоге решение — выплатить компенсацию бойцам, заболевшим во