Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

(горчичный с болотным), «болото» (коричневато-зелёный), «песок» и «сухая солома», а также тёмно-коричневый. Скоро эти цвета в украинской природе погаснут, надо уходить в белый с серым и чёрным. В зоне боёв снег постоянно не лежит, данное обстоятельство надо учитывать.

Для начала пытаюсь плести рисунком буквой G под руководством Надежды Алексеевны. Мои пальцы своевольничают, голова и руки не могут договориться, согласия нет, пальцы то и дело норовят продеть ленту не в ту ячею, Надежда Алексеевна терпеливо указывает на ошибки, при этом успокаивает: «Я тоже сразу путалась». Она одна из первых откликнулась на призыв в плетуньи. Вначале работала дома. Муж изготовил станок, сам начал помогать жене.

– У него появится свободное время – плетёт, – рассказывала моя наставница, – я освобожусь, присоединяюсь. Поначалу не очень верилось, эти сеточки могут кого-то спасти, а когда один, второй отпускники пришли с войны, рассказали, как сети работают… Вчера по телевизору корреспондент солдатика спрашивает, он воюет в таком месте, где ни одного деревца. Они окопы накрывают сетями, как туннель получается, спокойно ходят, с дрона не различишь, где земля, а где сети. Так было радостно – помогают сеточки мальчишкам. Это ведь тоже наши сынки.

В тот день несколько раз слышал от плетуний: «Чужих детей не бывает».

Сеть второго вида – «лепестками» (по мне больше подходит название «лохматая») – осваиваю с Лилией Иосифовной. Широкая лента с бахромой-ресничками вплетается без строгого рисунка, но это вовсе не значит, можно работать – шло, брело, ехало. Укладка «здесь пусто, здесь густо» недопустима, может стоить кому-то жизни. Глазастый квадрокоптер не должен заподозрить рукотворность пейзажа. Я поторопился, хотел показать класс скорости, в результате появилась лысина в сети, пришлось перевязывать.

Лилия Иосифовна в прошлом педагог. Сухая, маленькая, подвижная, и не скажешь, ей восемьдесят три года. Дитя Великой Отечественной войны. Была совсем ребёнком, когда отца мобилизовали на фронт. В сорок втором под Ржевом тяжело ранило, вернулся домой инвалидом. Недолго и пожил после войны. В мастерской говорят о Лилии Иосифовне – «наша зажигалочка». Недавно срочно понадобилась кикимора – маскировочный костюм для снайпера, часами сидящего в секрете на нейтральной полосе. Боец приехал в отпуск, перед самым отъездом на войну узнал о плетуньях, прибежал – нужна кикимора, завтра отбываю. Готовых не было, солдат запечалился: «Как жалко». Лилия Иосифовна с ещё двумя женщинами успокоили: «К твоему отъезду будет». Далеко за полночь закончили работу, утром вручили бойцу маскировочный костюм. Чужих детей не бывает.

Следует сказать ещё об одной возрастной плетунье. Недавно прислали из Звонарёва Кута (находится под патронажем «аZOVоСЕТИ») видеоролик. Его героиня Анна Сидоровна, восьмидесяти семи лет от роду, в отличие от Лилии Иосифовны отбегала своё по причине перелома шейки бедра, ведёт малоподвижный домашний образ жизни. Несмотря на это печальное обстоятельство, тоже работает на фронт, плетёт нашлёмники – маскировочный атрибут, надеваемый поверх шлема, он закрывает голову и плечи от глазастого врага. На ролике Анна Сидоровна сидит на кровати, увлечённо плетёт нашлёмник (без очков, и зубы свои – бывает, однако, такое) и поёт в соответствии с тематикой изделия:

Они жизни не щадили,

Защищая отчий край – страну родную.

Одолели, победили

Всех врагов в боях за Родину святую.

Солнце скрылось за горою,

Затуманились речные перекаты,

А дорогою степною

Шли с войны домой советские солдаты.

Военными песнями, их знает с военного детства, освящает работу. В Великую Отечественную войну семья жила в Казахстане и так голодно, есть хотелось даже во сне. Отца в 1942-м призвали на фронт, через год мать умерла. Отца в 1943-м после ранения отпустили (с таким фактом я столкнулся впервые) к детям, оставшимся без кормильца, их было шестеро, один другого меньше. Из вещмешка отца школьнице Ане старший брат сшил сарафан с карманами. Вот радость была. Отцу родственники насоветовали привести домой хозяйку, шутка ли, столько детей. После чего детство Ани, которое без того не назвать счастливым, вовсе закончилось, злая, жестокая мачеха чужих детей не переваривала.

«Скорее бы и эта проклятая война закончилась! – говорит Анна Сидоровна, вплетая очередную ленточку в нашлёмник. – Тогда и помирать можно. Хочу до победы дожить. А в сорок пятом в День Победы мы так плакали от радости, обнимались и плакали! Папа мой ведь тоже на Украине воевал, мама сама с Украины, в Казахстан переехала с родителями в голодный тридцатый год».

Что за край Украина, Анна Сидоровна знает не понаслышке. Муж оттуда родом, в один момент уговорил жену, переехали к свекрови в Черкасскую область. Муж был золото, а свекровь под стать мачехе. И жила в убогой сельской хате с земляным полом и худой соломенной крышей, в дождь кровати двигали из угла в угол от ручейков с потолка. Помыкались-помыкались сибиряки, детки уже были – сынок и дочка, и вернулись в Казахстан. Сынок Гена не родной – у соседки Анна Сидоровна купила. Та нагуляла мальчонку, относилась к дитяти как к обузе, сунет мякоть хлеба – соси, а мальчонку всего две недели, молочка криком требует. «Отдай мне, – попросила Анна Сидоровна, самой родить не получалось, – я тебя отблагодарю». – «Да забирай, добра-то. Из одежды дай мне что-нибудь взамен». Гена славным мальчишкой рос. Через три года Бог дал заботливой мамочке и свою доченьку Наташу. С ней теперь и живёт, приближая победу над Украиной изготовлением нашлёмников. Девчонкой в совхозе на победу работала, древней старушкой плетуньей заделалась ради победы.

Нашлёмники тоже в перечне изделий азовской мастерской, как и кикиморы. Кикиморы на дому изготавливает Светлана Николаевна. Если плетуний пенсионного возраста односельчане укоряют: дома делать нечего, бездельем маются, вот и плетут, – Светлану Николаевну этим не уешь, мало того, дома семья, хозяйство, она и на работе не карандаши под танцевальную музыку затачивает – заместитель начальника межрайонной налоговой инспекции. В «аZOVоСЕТИ» один из моторов. «Сама плету и мужа заставляю», – смеётся. Конёк мужа – браслеты выживания из паракорда. Из полимерных нитей плетётся тонкий и прочный пятиметровый шнур (паракорд), затем из него плетётся браслет. Он в экстремальной ситуации секундно распускается в канат (на разрыв выдерживает двести пятьдесят килограммов), кроме всего прочего его можно использовать раненому как жгут для остановки кровотечения при отсутствии штатного…

Я начинаю соображать в искусстве плетения сетей, женщины всячески поощряют мои старания – везде нужна сноровка, закалка, тренировка, появляются первые навыки, но тут Вера Георгиевна объявляет обеденный перерыв:

– Гостя мастер-классами не кормят, все к столу.

Он накрыт в боковой комнате. Вера Георгиевна не азовская, из Берёзовки, что в десяти километрах от районного центра. Пока рассаживаемся, рассказывает о земляке-берёзовце, он лет двадцать назад окончил Омское танковое училище, а сейчас генерал.

– Жена, – рассказывает Вера Георгиевна, – наша берёзовская девчонка, хоть и генеральша, а с другими офицерскими женами ремонтирует бронежилеты, дают им вторую жизнь. Все должны работать на фронт. Государство государством, а нам что, ограничиться оханьем да аханьем перед телевизором?

Вера Георгиевна – активист деревни, руководит ветеранской организацией, без неё ни одно общественное дело не обходится. Много жителей Берёзовки уехало на историческую родину в Германию за лучшей долей. Вера Георгиевна ухаживает на кладбище не только за родными могилками, под её опекой ещё и с десяток чужих, дети, внуки усопших просят из далёкой Европы, как не помочь в богоугодном деле.

Берёзовка широко представлена волонтёрами-плетуньями, из деревни ездят в мастерскую Вера Георгиевна, Татьяна Николаевна, Алла, Надежда Алексеевна, Галия Габдрауфовна.

Стол изобилует яствами. Пьём чай, женщины наперебой угощают гостя, то бишь меня.

Еда деревенская – козий сыр, блины, помидоры с огорода, картошка, грибы, козье молоко…

– Всё своё, – говорят женщины, – Вера Георгиевна козочек держит, попробуйте молочко козье. Экологически чистое…

– Можно было бы и самогоночку на пробу принести, – весело говорит Вера Георгиевна, – тоже экологически чистый продукт.

– Ну, а что, – подхватывает Надежда Алексеевна, – Путин пил в Лузино самогонку во время своего приезда в нашу область.

Ассоциация с Путиным польстила, но тему милые женщины затронули скользкую, и не потому, что президента помянули, меня интересовала в Азове отнюдь не экологически безукоризненная самогонка.

– Лучше