Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

В строительстве храмов батюшка видел маленькое чудо, скажем, долгими десятилетиями жило село без коллективной молитвы, не знало, что такое церковная служба, и вот первый молебен, первая литургия, первые причастники. Бывший магазин или детский садик становится временным храмом, над селом возносится православный крест.

Случалось и не один раз, первый горячий порыв сельчан к духовной жизни со временем пропадал, сходил на нет. В крохотных приходах батюшка чаще всего приезжающий. В это воскресенье он служит литургию в одном селе, в одном храме, в другое – в другом, матушка помогает такому переезжающему батюшке на клиросе. От силы два раза в месяц приедет подобный священник на какие-то полдня. Беда для прихода, если нет в селе энергичного православного активиста, который вёл бы за собой приход в отсутствие батюшки, собирал сельчан читать акафисты, служить службы мирским чином. Если такого нет, со временем закрывается церковь по причине отсутствия прихожан. И всё же в иерейской службе Сергия было больше удач. Умел он повести за собой, найти, воспитать православных активистов. Как правило, если строится храм в деревне с нуля, в процессе стройки выявляются такие активисты, воспитываются прихожане. Ты строишь свой храм, и что-то незримо меняется в твоей душе, прикипаешь к святому месту.

Батюшка Сергий тоже пришёл к Богу через строительство церкви. Отслужив срочную службу, в самом начале девяностых примкнул в Исилькуле к казакам, влился в их движение. Атаман однажды обратился к подчинённым:

– Братья казаки, батюшка Николай попросил помочь на строительстве церкви. Пару дней надо потрудиться во славу Божию. Под новый приход отдают здание детского садика, в котором у нас штаб был, надо подготовить его к капитальной перестройке.

Казачки хорошо потрудились. Было их человек тридцать. Через какое-то время батюшка снова обратился к атаману, мол, присмотрел пятнадцать твоих орлов для бригады строителей. Оплата гарантируется – поработают, заработают. Так раб Божий Сергий стал строить церковь. В процессе работ покрестился, а когда храм освятили, отец Николай призвал Сергия в алтарники. Дальше – больше, благословил его учиться в духовном училище с прицелом будущего рукоположения в диаконы и священники. Так и получилось, стал новоиспечённый иерей Сергий служить вместе с отцом Николаем.

За свою священническую жизнь построил наш батюшка с нуля три церкви. Однажды услышал от старого священника: «Дом Божий строй краше всех домов в селе. Он уже одним внешним видом должен глаз радовать, и внутри, чтоб благолепие…» Всякий раз, приступая к строительству храма, открытию нового прихода, отец Сергий вспоминал эти слова. «Не следует, – говорил прихожанам, – нести в церковь из дома что-то по принципу: на тебе, Боже, что мне негоже. Богу или лучшее, или воздержаться. И церковный двор должен быть у нас краше всех в селе».

Закипела при отце Сергии работа на строительстве военного храма. Штукатурили стены, заливали полы, их батюшка решил сделать тёплыми, когда-то в России в больших храмах система обогрева была от пола. При современных технологиях и сибирских холодах подавно надо вспомнить славное прошлое. Получилась самая тёплая церковь в городе. И ещё одну изюминку придумал батюшка, заказывая пластиковые окна. Сделать витражи дорого, очень дорого. Зато современные печатные технологии позволяли установить подобие витражей. Посоветовался с производителями окон, они ответили: за ваши деньги любой каприз. Получилось красиво, и, что немаловажно, прихожанина ничто, творящееся за окном, не отвлекает от молитвы. Начало специальной военной операции затормозило работы по росписи храма, даст бог, будет сделано и это.

Православные военного городка, наученные горьким опытом многострадального строительства своего храма, ревностно следили за изменениями на стройплощадке, но церковь неуклонно хорошела изнутри и снаружи.

Застал я её с белоснежными снаружи стенами, кровля (серо-зелёная металлочерепица с тёмными стыками) показалась созвучной гамме камуфляжной пиксельки. Купола цвета предгрозового неба, а кресты, будто из стали, что идёт на мечи. И свадебно-белый цвет стен. Возвращаясь к отцу Сергию, давайте часть нашего повествования с его помощью посвятим следующей теме. Без неё будет беднее рассказ. В тот летний вечер отец Сергий заехал в храм больше по инерции, заканчивался будний день, службы не было, дел неотложных в церкви тоже, но захотелось посмотреть, прикинуть на месте, чем в первую очередь заняться в ближайшие дни. Отец Сергий выходил из алтаря, когда открылась входная дверь, зашёл мужчина.

Батюшка автоматически отметил, посетитель не осенил себя крестным знамением.

– Я могу видеть священника? – спросил визитёр.

Отец Сергий был в лёгкой куртке, без подрясника.

– Я священник, – представился посетителю.

– На самом деле? – усомнился мужчина, глядя на светскую одежду батюшки.

– Правда, – улыбнулся отец Сергий и спросил: – А вы кто, что привело в храм?

– Я – Пётр, – представился мужчина, – минут пятнадцать можете подождать? Я быстро.

– Хорошо.

Ровно через названное время мужчина снова появился в дверях, перед собой нёс две упаковки, по их виду отец Сергий определил – керамическая плитка.

– Что это? – спросил мужчину, тот положил ношу у порога и повернулся выходить.

– Сейчас, – сказал, – у меня ещё есть.

У крыльца стояла тележка, на которой Пётр привёз плитку. Всего занёс восемь пачек.

– Зачем? – спросил батюшка.

Мужчина поспешно снял матерчатые перчатки, сунул в карман, затем подошёл, вдруг переломился в поясе в глубоком поклоне, а потом, будто поклона показалось мало, рухнул на колени:

– Простите меня, батюшка, полтора года назад взял у вас.

Был он одним из тех предприимчивых граждан из близлежащих гаражей, считавших, что у церкви не убудет, если отщипнуть толику. И щипали, потягивали стройматериалы. Скажем честно, не просто так проснулась крепко спящая совесть раба Божия Петра, не вид коробок с церковной плиткой, без дела много месяцев стоящих в гараже, пробудил её, страшная догадка поразила однажды. В гаражах друг за другом случилось три смерти. Сначала умер бухгалтер, пенсионер, но военный, ещё и шестидесяти не было, потом от обширного инфаркта скончался председатель кооператива. А за ним Витька Клёсов, через стенку гараж, разбился на своей новенькой «тойоте камри». Ездил Витька бесшабашно, будто не за рулём, а на диване перед телевизором, по телефону болтал, курил, мог кофе пить, купленный на заправке, оборачивался в разговоре к пассажирам, сидящим на заднем сиденье. Пётр его несколько раз предупреждал – доездишься. И Витька доездился. После его похорон Петра пробило. Что первый умерший из вышеназванных, что второй, что Витька по пути в гараж давали кругаля к церкви: нет ли плохо лежащего у попов. Пётр тоже относился к этой категории автолюбителей.

– Я ещё кирпичи брал, арматуру, – волнуясь сознался он, – на даче задействовал. Вот деньги… Виноват, простите, дурак, позарился на дармовщину, больше не буду.

Дальше приведу рассказ батюшки Сергия о покаянии, отчасти ради которого и сделал столь длинное вступление.

Он подал пять тысяч одной купюрой. Мы как раз собирали на новые подсвечники, жертва Петра пошла в дело, а плитка по сей день в кладовке лежит плодом покаяния. Пусть вынужденного, часто так и случается – беда, скорбь, смертельная болезнь, а сейчас и война на Украине приводят к настоящему раскаянию… Пётр сопоставил события, и его осенило – рука Божья покарала соседей за нарушение заповеди «не укради»…

В церкви его больше не видел, и вообще не встречались. А ведь он по-настоящему покаялся. Пусть не под епитрахилью, но от сердца. Пальцев на одной руке хватит, сколько довелось слышать настоящих раскаяний за почти двадцатипятилетнюю службу иереем. Была у меня прихожанка Зоя, царствие ей небесное. Из настоящих верующих, постоянно ходила на службы, иногда с мужем Михаилом, он раньше её упокоился, царствие им небесное, молюсь за обоих. Заболела Зоя, диагноз онкология. Начала лечиться, потом слегла. Я заезжал к ней, причащал, соборовал. На службу приеду в церковь, я был приезжим батюшкой в их селе, к ней зайду и причащу. В последний раз приехал, дочка говорит:

– Батюшка, мама уже не принимает пищу.

В организме начались необратимые процессы, глоток воды Зоя пытается сделать и не может. В полном сознании, разум чистый, а тело умирает.

Захожу к ней, приветствую:

– Зоя, здравствуйте.

Она улыбнулась, через боль улыбка.

– Здравствуйте, батюшка.

Лицо осветилось радостью – я к ней пришёл. Вымолвила: