Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

Отпевание проходило в зале прощания Старо-Северного кладбища, по-хорошему, в церкви надо было отпевать, но кладбищенская маленькая, не вместила бы приехавших на прощание. Я предлагала отпевать в церкви Параскевы Пятницы, его родители и сестра посчитали, зачем возить туда-сюда, отказались. Отпевал батюшка из Параскевы Пятницы.

Почётный караул был из танкового училища, приехал оттуда преподаватель, прихожанин нашей церкви, он учил Николая, хорошо помнил его. Личные вещи Николая выдали мне на прощании. Я обручальное кольцо и нательный крестик положила ему в гроб, часы взяла на память. Крестик Николаю моя мама подарила перед свадьбой, сама надела на шею со словами: «Ты теперь мой сын». Узнала, он потерял свой, и подарила.

Выносили гроб ребята из похоронного бюро. Почетный караул следовал рядом. Я шла за гробом. Самый тяжёлый момент, гроб вынесли, я выхожу, и грянул похоронный марш. Настолько неожиданно, во мне всё сжалось, оборвалось. Военный духовой оркестр. Люди с венками встали коридором, по нему под похоронный марш подошли к месту, где был мини-митинг. Администрация города устроила. Рассказали о Николае, о том, что герой, награжден орденом Мужества. Вручили мне флаг, его фуражку от парадной формы. Ранее говорила агенту похоронного бюро, надо положить фуражку с ним. Но не сложилось, сразу фуражку не нашли, потом было поздно. Под оркестр опустили гроб в могилу. Каждый бросил по горсточке земли. Преподаватель установил флаги за крестом – России и ВДВ.

В этот момент мне остро захотелось, пусть все уйдут, оставят нас вдвоём, чтобы только я и Николай. Часто езжу к нему…

В первый поминальный обед все молчали. Быстро прошёл. На сорок дней был момент – я просто встала из-за стола и вышла, не могла слушать, до того тяжело сделалось. Начали жалеть, какой несчастный, какой бедный. Еле сдержалась, чтобы не сказать: вы зачем принижаете его? Он мужчина, боевой офицер, это дело его жизни, вы будто о мальчике-несмышлёныше! Он не из тех горе-офицеров, кто, стоило начаться войне, трусливо поджал хвост, только бы не на передовую. Служить в мирное время – это пожалуйста, на парадах маршировать, на митингах геройствовать, а воевать – увольте. Для них своя шкура дороже, чем долг офицера выполнять. Николай воевал не потому, что хотел большую зарплату, не с корыстной целью. Не один раз слышала от него до войны: Родина скажет – я пойду. И он пошёл. Вместо восхищений – герой, воин, защитник! – развели на сорок дней слезливое, какой он несчастный. Да он мог, как на войне говорят, запятисотить после ранения в первой командировке, демобилизоваться подчистую. Моя мама сказала: «Николай, ты воевал, получил тяжёлое ранение, отдал долг, в дальнейшем лучше посвятить себя семье». На что он ответил: «У вас работа печь тортики, у меня защищать Родину». Это не было для него бравадой, он так жил.

Приезжаю сегодня на работу… У нас два места парковки, никогда не ставлю машину там, где обычно оставляла при нём. Страшно становится – по этой дорожке мы шли, разговаривали. Очень тяжело. Казалось бы – всё в прошлом. Нет. Сегодня на парковке возникла ситуация, везде занято, свободно только на страшном для меня месте… Вообще у другого дома припарковалась, лучше пешком триста метров пройду.

Мы раскланялись с Машей, я вышел из её школы. Стоял конец мая, всё, что могло цвести в городе, расцвело в одном безудержном порыве. Ранетка дичка, черёмуха, сирень… Ветер разносил по улицам тонкие сладкие запахи. Короткий период цветения вот-вот отбушует, а пока господствует нежная зелень листвы, белый и розоватый цвет лепестков, неповторимые победные ароматы весеннего обновления. Решил пройти в этом весеннем торжестве пару остановок пешком. По дороге снова вспомнил бабушку Агафью, нашу встречу в Чернигове. Мы сидели с ней на кухне, потчевала меня гречневой кашей. После студенческой столовой каша казалась верхом совершенства. Она и выглядела сверхаппетитно – не размазня, крупинка к крупинке, каждая празднично лоснилась от масла. В две минуты умял полную тарелку, а потом возьми и спроси бабушку Агафью про её Акима, как жили они в своей деревне Николаевке, что в Кемеровской области, какое было хозяйство.

– Хорошо жили, – ответила бабушка Агафья, и по её морщинистой щеке побежала-побежала слеза.

Краем фартука промокнула предательскую влагу, повинилась:

– Прости меня, Серёжа, старую. Столько лет прошло, а глаза, как вспомню Акимушку, сразу на мокрое место, прости, родной мой…

Здравия желаю, дорогой!

Можно привести не один пример – строительство храма начинается бурным стартом, стрела крана чертит в небе уверенные траектории, бетономешалка ворчливо, но надёжно готовит раствор, каменщики, особо не задумываясь об особенностях возводимого ими объекта, крепким словом припечатывают кирпичи в кладке, и всё идёт бравым чередом, но вдруг стройка в один печальный день замирает на долгие месяцы, а то и годы. Причины разные, чаще жертвователь силы не рассчитал, деньги иссякли, бизнес пошёл на спад, мысли о духовном сменились житейским – быть бы живу.

Чем отличалось возведение храма, о котором пойдёт речь в нашем повествовании, его строительство не зависело от попечителей, их состоятельности, успешного течения бизнеса. Храм в честь благоверного князя Димитрия Донского строился при танковом училище (будем использовать прежнее имя учебного заведения, которое гордо носило оно многие годы) на деньги могущественного ведомства, к которому относилось, недостатка в средствах на начальном этапе не наблюдалось. Сначала привезли брёвна и доски, другой пиломатериал – собирать деревянную церковь. Шатровую, дабы являла собой древнерусскую красоту среди угловатых зданий, плодов современной архитектуры. Брёвна, доски вкусно пахли, как пахнет древесина, в которую недавно вгрызались пилы, ровняли до гладкости острые рубанки, по которой стучали топоры, выбирая пазы.

Православный люд военного городка радовался своему скорому будущему. Не надо будет ездить куда-то, они обретут свой храм. И какой – в честь святого воина, навечно вписавшего своё имя в славную история Отечества. В сладких грёзах виделся праздник на родной улице с колокольным звоном, крестным ходом, ангельски поющим церковным хором. Однако в один момент всё, что относилось к шатровому храму, погрузили на машины и увезли в неизвестном направлении. Стройплощадка сиротливо опустела. Злые языки поговаривали: храм пошёл на дачу. Что тут скажешь, за руку мы никого не ловили, поддерживать криминальную версию осуждением не имеем морального права. Как бы там ни обстояло дело, канул деревянный храм в небытие. Не засверкали его кресты в описываемом нами месте, не зазвонили благозвучно колокола. Прошло короткое время, среди жителей городка пролетела весть – храму быть, но не деревянному, а из кирпича. И вправду, скоро на пустыре, где недавно лежали брёвна, появился дорогой красивый кирпич (красивое дешёвым не бывает), каждый поддон, как драгоценность, в полиэтиленовую плёнку упакован. Каменный лучше – обсуждали метаморфозы, происходящие на стройплощадке, будущие прихожане храма, деревянный, как бы ни был красив, вспыхнет от той же неосторожной свечи, и поминай как звали, а кирпичные на Руси с домонгольских времён стоят. Так и порешили, ожидая начало работ, представляя, как будут возводиться стены красавца храма. Однако кирпич в один прекрасный вечер исчез. Не так, чтобы чудесным образом – вот он в наличии, а вот и следа не осталось. Приехали машины, кои в народе называют «воровайками», не только кузов имеется, но и стрела крана при нём. Приехали, по-хозяйски бережно погрузили кирпич и увезли опять же в неизвестном направлении. Стройплощадка на долгие месяцы и даже годы сделалась сродни перевалочной базе, что-то завозилось и вывозилось, разгружалось и загружалось, появлялось и исчезало.

Наконец снова завезли много кирпича, был он поплоше, чем тот самый первый, зато никуда не исчез, появились каменщики с крепким словом и проворными руками, начали подниматься стены, затем храм обрёл крышу, после чего стройка замерла на долгие годы. До той поры, пока отца Сергия не назначили настоятелем. Стал он и настоятелем, и полковым священником, и заместителем командира училища по духовно-нравственному и политическому воспитанию курсантов.

По жизни иерейской любил батюшка открывать приходы, строить церкви. Не скупясь на слова, уделим внимание военному батюшке.