Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

мы знаем ее теперь, тогда не существовала. Основания будущего королевства только подготавливались электором Бранденбургским [45]; сильное маленькое государство не имело возможности самостоятельной жизни, но тщательно избегало положения формальной зависимости. Польское королевство было самым беспокойным и важным фактором европейской политики по причине его слабого и неорганизованного правительства, которое держало каждое государство в возбужденном ожидании какого-нибудь непредвиденного оборота событий, направленного к выгоде соперника. Поддержание самостоятельности и силы Польши было традиционной политикой Франции. Россия все еще оставалась за горизонтом, медленно вступая в круг европейских государств и их жизненных интересов. Она и другие державы, прилегавшие к Балтийскому морю, естественно соперничали за преобладание на последнем, представлявшем большой интерес и для других государств, особенно для морских, так как через него доставлялись морские материалы всякого рода. Швеция и Дания постоянно враждовали между собой и всегда примыкали к противным сторонам в случае частых тогда политических столкновений. В продолжение первых войн Людовика XIV и в течение многих лет до того Швеция большей частью была в союзе с Францией, к которому влекли ее интересы.

При вышеописанном состоянии Европы пружина, которая должна была приводить в движение различные ее колеса, была в руках Людовика XIV. Слабость непосредственных соседей, большие ресурсы королевства, ожидавшие развития, единство направления, следствие его абсолютной власти, собственный практический талант и неутомимая деятельность, которой помогало в течение первой половины его правления счастливое соединение министров исключительных способностей, – все это способствовало тому, чтобы правительства Европы оказались в большей или меньшей зависимости и вынуждены были считаться с направлением политики Франции, если не следовать ей беспрекословно. Величие Франции было целью Людовика, а для достижения этой цели ему предстояло избрать один из двух путей – сушу или море; не то чтобы один путь совершенно исключал другой, но Франция при всем своем могуществе все-таки не имела сил для следования одновременно по обоим путям.

Людовик решил добиваться своей цели путем расширения сухопутных владений. Он женился на старшей дочери Филиппа IV, тогда короля Испании; хотя по брачному договору его супруга отказалась от всяких притязаний на наследство своего отца, но было нетрудно найти предлог для нарушения этого условия. Вскоре Людовик придрался к несоблюдению каких-то формальностей в статьях, касавшихся прав обладания некоторыми частями Нидерландов и Франш-Конте, и вошел в переговоры с Испанским двором о совершенном уничтожении вышеупомянутого условия. Это было тем более важным, что слабое состояние здоровья наследника трона делало очевидным близкое прекращение Австрийской династии испанских королей. Желание посадить на трон Испании французского принца – самого ли себя, соединив таким образом две короны, или же кого-либо из своей фамилии, утвердив таким образом верховную власть за домом Бурбонов по обе стороны Пиренеев, – было тем обманчивым светом, который направлял Людовика в остаток его правления по ложной дороге до окончательного уничтожения морской силы Франции и до разорения и обеднения ее народа. Людовик не сумел понять, что ему придется считаться со всей Европой. Прямое притязание на испанский трон он отсрочил до тех пор, пока тот не опустеет, а пока приготовился к походу в испанские владения к востоку от Франции.

Для того чтобы лучше обеспечить осуществление своего намерения, Людовик отвлек от Испании возможных союзников искусными дипломатическими интригами, изучение которых дало бы полезную иллюстрацию применения стратегии в области политики; но он допустил две серьезные ошибки, повредившие морской силе Франции. Португалия всего двадцатью годами ранее была под скипетром короля Испании, и у последней еще не умерло желание снова присоединить ее к себе. Людовик полагал, что в таком случае Испания сделается слишком сильной и не позволит ему легко достигнуть намеченной цели. Среди прочих мер для воспрепятствования этому он устроил брак Карла II с инфантой Португальской, вследствие которого Португалия уступила Англии Бомбей в Индии и Танжер в Гибралтарском проливе, считавшийся великолепным портом. Мы видим, что французский король в своих упорных хлопотах по расширению территории пригласил Англию в Средиземное море и побудил ее к союзу с Португалией. Последнее было тем более странным, что Людовик уже предвидел прекращение испанской королевской династии и должен был желать скорее соединения полуостровных королевств. В результате Португалия сделалась зависимым океанским аванпостом Англии, через который британские войска без затруднений высаживались на полуостров до дней Наполеона. При независимости от Испании она была слишком слаба для того, чтобы не попасть под влияние силы, господствовавшей на море и тем имевшей легчайший к ней доступ. Людовик же продолжал возбуждать Португалию против Испании и обеспечивал ей независимость от последней. Он также вмешался в дела Голландии и побудил ту возвратить Португалии Бразилию.

С другой стороны, Людовик добился уступки от Карла II порта Дюнкерк, который был прежде захвачен для Англии Кромвелем. Эта уступка была сделана за деньги – и должна считаться непростительной с морской точки зрения. В руках Англии Дюнкерк был предмостным укреплением против Франции; в руках Франции он сделался гаванью для приватиров, грозой для торговли Англии в Канале и Северном море. По мере того как морская сила Франции ослабевала, Англия рядом договоров приближала срытие укреплений Дюнкерка, прибежища, кстати сказать, знаменитого Жана Бара и других известных французских приватиров.

Английский канал и Северное море

Между тем величайший и умнейший из министров Людовика XIV, Кольбер, прилежно созидал ту систему управления, которая, увеличивая и твердо упрочивая богатства государства, должна была привести к величию и процветанию вернее блистательнейших предприятий короля. Мы не должны здесь касаться деталей его деятельности, относящихся к внутреннему развитию королевства, и упомянем только, что на производительность, земледельческую и мануфактурную, он исправно обращал заботливое внимание. На море же его политика искусного подрыва торговли Голландии и Англии начала быстро развиваться и живо обернулась важными результатами. Образовались большие торговые компании, направлявшие французскую предприимчивость к Балтийскому морю, Леванту, Ост– и Вест-Индии; улучшились таможенные установления для поощрения французской мануфактуры и для облегчения устройства складов товаров в больших портах в надежде на то, что Франция сделается пакгаузом для Европы, заняв в этом отношении место Голландии, чему географическое положение в высшей степени благоприятствовало; грузовую вместимость иностранных судов обложили пошлинами, судам отечественной постройки даровались премии, и обдуманными строгими декретами французским судам обеспечивалась монополия торговли с колониями. Все это вместе поощряло развитие торгового судоходства Франции. Англия на стеснительные для своей торговли меры немедленно ответила Франции той же монетой; Голландия, для которой опасность была сильнее, потому что ее транспортная деятельность была обширнее, а отечественные ресурсы меньшие, сначала ограничивалась только увещеваниями Франции, но через три года последовала