«Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов - Сергей Эдуардович Зверев

практикой деятельности советской государственности, что и заикаться-то о них неприлично. Примечательно, что чувство патриотизма, по мнению устава, зарождается в семье, развивается в школе и только повышается в казарме. Но для этого патриотическое воспитание должно опираться на осязаемые, реальные ценности, доступные практической морали каждого, а не только на те идеальные, что приведены в уставном определении патриотизма. Доступны ли были, например, богатства земли прекрасной Франции большинству ее крестьян, надевших в 1940 г. солдатские шинели? Если бы это было так, вряд ли пришлось бы подписывать маршалу Петену Компьенское перемирие. Об этом не мешало бы помнить в современной России, где официальный думско-чиновничий патриотизм, хорошо обеспеченный материально, и пестуемый пропагандой агрессивный шовинизм полумаргинальных объединений и групп, лишены серьезной поддержки в твердом осознании народом своих уникальных историко-культурных отличий и спокойной гордости за свои государственные и социально-экономические институты.

Даже польский устав, устав страны, не относящейся к цитадели европейской военной мысли, начинался с описания умственных качеств командира: «Каждый командир, независимо от занимаемой ступени командования, оказывает решающее влияние на ход всех боевых действий. От него зависит целесообразность, размах и настойчивость усилий войск, завершение последних победой или поражением. Управление войсками требует от командира соответствующего ума и характера. Ум командира должен быть предусмотрительным, ясным, трезвым и свободным от предвзятых шаблонов, искажающих сущность обстановки. Война является областью практических действий, в которой внезапность и введение противника в заблуждение неизменно сохранили свою роль. Подготовка и умственные способности, даже самые выдающиеся, недостаточны для управления войсками. Они становятся силой только в единении с твердым характером. Командир должен обладать чрезвычайно сильной волей. Победа является результатом продолжительной и упорной борьбы в преодолении препятствий. В каждом бою имеются моменты, когда победа колеблется. Сильной волей и энергией командир делает более могущественными усилия своих подчиненных и непоколебимо ведет их к преодолению трудностей в бою. На поле боя господствует сила, а не слабость. Однако нужно помнить, что напрасные трудности и бесцельные жертвы деморализуют войска. Заботливость о войсках и внимание к их быту порождают в них привязанность и благодарность. Доверие войск приобретается командиром путем проявления своих профессиональных и моральных достоинств. Личное влияние командира является важным фактором при управлении войсками» [134, с. 7–8].

Слов нет, и ПУ-36 жирным шрифтом прописывал, что «забота о бойце-человеке и составляет первейшую обязанность командира и его прямой долг»[104], но вот как-то забывал упомянуть, что существует предел «нравственной упругости войска» (по Н. Н. Головину), по достижении которого нельзя требовать от войск никакой самоотверженности. Видимо, не в последнюю очередь огромное количество советских военнопленных в первые два года войны объясняется деморализацией войск, пытавшихся воевать, основываясь на уставном жертвенном порыве и на хладнокровной решимости их командиров воевать до последнего человека.

Отдавали должное интеллектуальным способностям командиров и наши противники, с которыми Красной армии не раз пришлось сойтись на полях сражений XX века. Германский полевой устав указывал, что «первенствующим качеством начальника является его искреннее чувство ответственности»[105], после чего замечал, что «во всех приказах безукоризненная ясность мысли ценнее, чем правильная по форме редакция. При этом отдающий приказ должен мысленно перенестись в положение получающего оный, дабы установить, как он сам бы стал действовать на основании приказа, и какие при этом все же могут произойти недоразумения. Затем нужно обдумать, сколько понадобится времени для достижения приказом нужных инстанций. Следует избегать ничего не говорящих выражений вроде «по возможности», «по обстоятельствам», «выступить навстречу», «попытаться» и тому подобных: они приводят к полумерам. Также следует избегать и преувеличений, вроде «крайне», «во чтобы то ни стало», «без устали», «энергично» и т. д. Они быстро притупляют чувства (курсив мой. – С. З.)» [84, с. 16–17].

Если присмотреться, то советские уставы как раз и пестрели подобными ничего не говорящими по существу выражениями, имевшими целью исключительно эмоциональную «накачку» бойцов и командиров. Ценность ее, если не соблюдать меры, невелика. А эту меру советская пропаганда явно превысила уже к 1935 году, по признанию К. Е. Ворошилова: «В течение ряда лет мы держим народ в напряжении, а войны все нет и нет. Понятно, что известная психологическая реакция в этих условиях неизбежна; мы должны систематически работать над тем, чтобы эта реакция не оказалась для нас большим злом»[106]. Когда война действительно грянула, ответная реакция на призывы к самоотверженности показала, что притупление чувств у военнослужащих и населения действительно имело место, выражаясь нередко в прямо противоположном стремлении выжить любой ценой.

Настоящим гимном командирским качествам звучат указания германского устава 1933 года: «Ведение военных действий представляет искусство – свободную творческую деятельность, основанную на научном фундаменте. Оно предъявляет к личности величайшие требования. Война для каждого является суровым испытанием его духовных и физических сил. Поэтому свойства характера играют на войне более крупную роль, чем рассудок, и на поле сражения подчас выдвигаются люди, незаметные в мирное время. Как вождение армий, так и вождение войск требует от личности начальника способности к оценке, ясности суждения и предусмотрительности, а также самостоятельности и твердости в решениях, постоянства и энергии в проведении их, невосприимчивости к колебаниям боевого счастья и особой отчеканенности сознания лежащей на нем особой ответственности. Офицер является во всех областях военного дела вождем и воспитателем. Помимо знания людей и чувства справедливости, офицер должен отличаться превосходством в знаниях и опыте, быть образцом серьезности, самообладания и высокого мужества. Пример и личное поведение офицеров и солдат, назначенных на командные должности, имеют на войска определяющее воздействие. Офицер, выказывающий перед лицом неприятеля хладнокровие, решительность и смелость, увлекает за собой свою часть. Взаимное доверие является вернейшей опорой дисциплины в тяжелой обстановке и опасности… Пустота поля сражения[107] требует самостоятельно мыслящего и действующего бойца, продуманно, решительно и смело использующего каждое положение и проникнутого убеждением, что от действий каждого в отдельности зависит общая удача. Привычка к физическим напряжениям, беспощадная требовательность к самому себе, сила воли, уверенность в себе и смелость делают человека способным выходить из самых трудных положений[108]» [83, с. 8–9]. Далее отмечалось, что «качества начальника и рядовых определяют боеспособность войск. Недостаток в численности может быть уравновешен превосходством в боеспособности. Чем выше боеспособность, тем более энергичные формы может получить ведение военных действий. Превосходство в командовании и боеспособности войск является достаточным основанием для достижения победы» [83, с. 9].

Вот где кроется разгадка тайны германских блицкригов начала Второй Мировой войны. В 1933 году, когда будущие бойцы панцерваффе еще катались на фанерных танках, а асы люфтваффе учились летать на планерах, германский устав выработал правильную установку о первостепенной важности превосходства