Над облаками - Владимир Викторович Мороз

с рассветом 14 июля все роты выдвинулись юго-восточнее Глуска. На место прибыли к пяти часам вечера и тут же разошлись по указанным районам. Пока бойцы занимали позиции, организуя засады, подрывники принялись минировать дороги и устраивать завалы. Нужно было задержать немцев, чтобы дать партизанам и подразделению отряда курмышевцев, снятого с бобруйского направления, занять оборону около мостов через Птичь. Солоп приказал не вступать в длительные бои, сосредоточившись на замедлении продвижения врага с помощью быстрых диверсий.

И уже ближе к ночи в засаду четвертой роты угодила колонна гитлеровцев, состоявшая из нескольких грузовиков, два из которых тащили за собой небольшие противотанковые пушки. Десантный заслон, занявший позиции около поваленного через дорогу дерева, открыл шквальный огонь по первой машине. По задумке командира, немцы должны были остановиться и принять бой. В этот момент остальная часть роты ударит с тыла, прямо в спины обороняющихся фашистов. Однако враг повел себя по-другому. Ловко развернувшись и отстреливаясь на ходу, колонна, набирая скорость, рванула обратно. Тогда Козел приказал действовать по запасному плану.

Взрыв изготовленного техником Вершининым фугаса был такой силы, что переднюю машину сбросило с дороги и она, разваливаясь на ходу, пылая, уткнулась в дерево. Полуоглушенные десантники немедленно открыли огонь по другим автомобилям, стараясь уничтожить как можно больше немецких солдат, которые принялись выпрыгивать из прошиваемых пулями кузовов и занимать круговую оборону. Помня о приказе комбата, ротный вскоре дал команду на отход. Не хватало еще, чтобы к немцам успело подойти подкрепление.

К полуночи десантники собрались в указанном месте.

– Ваня, у меня чуть уши через глаза не выпрыгнули, когда шайтан-бомба Лукича рванула. – Возбужденный Гришка довольно улыбался. – Думал, всё, оглохну. Вот это силища! Ты видел, как грузовик в узел завязало?

– Обратили внимание, что с той стороны больше не стреляли? – Тимоха отломил небольшую веточку и принялся отмахиваться от наседающих комаров, которые бойко звенели в воздухе, чувствуя вкусный запах добычи. – Похоже, там всех до одного угробили. Конечно, разве можно уцелеть после такого взрыва? Жалко, что рано отступили.

– А если бы на помощь к немцам танк пришел? – вмешался Полещук. – Тем более что до города рукой подать. Всё должно быть вовремя. Правильно ротный сделал, что отвел.

– Мы бы его тоже взорвали, – раздухарился Федор.

– Дурак-человек, чтобы взорвать, нужна взрывчатка. Ты бы ее под огнем полез закладывать?

– Что-то об этом я не подумал, – хмыкнул Федя.

– Думать, Феденька, – это вообще не твое, – поддел товарища Гриша. – Ты просто выполняй, что старший говорит, и всё.

– Отставить разговоры. – Луценко появился внезапно. – Ишь, раскудахтались на весь лес. Приказ ротного: меняем диспозицию. Сейчас выдвигаемся в другой квадрат, там и передохнем. Солоп прислал связного, наша задача: на новом месте задержать немцев до полудня.

Пока рота совершала ночной марш, Иван успел узнать у посыльного последние новости. Накануне посланные под Глуск разведчики встретили коллег: взвод десантников 214-й воздушно-десантной бригады. Солоп, побеседовав с его командиром лейтенантом Ткаченко, подчинил бойцов себе, мотивируя приказ нехваткой сил для сдерживания фашистов.

– Мы с вашим командиром еще с финской знакомы, рядом сражались, – сказал он лейтенанту, заметив нерешительность в глазах, – знаю, не подведете.

Под утро взвод Луценко занял новые позиции, заминировав дорогу, ведущую к мосту через Птичь. Там же, пока десантники отдыхали, Иван познакомился поближе с нежданным усилением из 214-й, бойцы которой устроились рядом.

Как оказалось, согласно той самой директиве наркома Тимошенко, которая привела батальон Солопа на белорусскую землю, с другой стороны Староваршавского шоссе громить немецкие обозы должны были десантники полковника Левашова Алексея Федоровича, размещавшиеся перед войной в небольшом городке Марьина Горка, находившемся на полпути между Минском и Осиповичами. Через несколько дней после начала войны бригада оказалась в полуокружении, обойденная с двух сторон немецкими ударными клиньями: передовые дивизии одного из них уже дрались под Жлобиным, а другой, северный, захватив Минск, вел бои около Орши. Страшная неразбериха в штабах, хаос и паника, незнание ситуации, низкая квалификация лишали командование фронта возможности принимать взвешенные решения, соответствующие реальной обстановке. Поэтому Левашову оставалось только ждать, когда про него вспомнят. И ему, сидевшему как на иголках, свалившаяся директива была очень кстати. Но то ли штабисты не посмотрели карты, то ли какой-то большой начальник решил блеснуть полководческим талантом, десантникам было приказано срочным маршем выдвинуться за 200 километров под Могилев, где уже вовсю шли бои, чтобы там пересечь линию фронта, добраться до аэродрома и самолетами десантироваться… обратно. Когда же разобрались или вспомнили, что самолетов для проведения такой операции попросту нет, а может быть, после матерной речи командира бригады в сторону вышестоящего начальства, в штабе догадались отменить этот абсурдный приказ и выдать новый. Согласно ему десантникам предписывалось выдвинуться на автомобилях и пешком в район Слуцк – Старые Дороги, до которых было рукой подать, и там уйти в леса, чтобы выполнять директиву Ставки. В поход вышла почти половина бригады, оставшиеся должны были держать линию обороны по Березине как обычное пехотное подразделение, так как других войск на этом участке попросту не было. С присущим ему энтузиазмом Левашов сам повел десантников в рейд, и его бойцы практически с колес вступили в бои. За короткое время они сумели провести ряд успешных операций, чем заставили немцев выделить дополнительные силы для борьбы с ними.

– Что делали? – Невысокий худой сержант почесал голову. – Мосты жгли, связь рвали, обозы громили. Короче, не бездельничали.

– Представляешь, немцы в военном городке в Осиповичах устроились, – воодушевленно вспоминал одну из диверсий молодой солдат такого же роста, как и сам Иван. – Мы ночью часовых сняли и устроили фрицам в казарме кровавую баню. Заодно армейский склад сожгли.

– Ты не забудь сказать, что это наш, советский, склад был, – хмыкнул его товарищ, тезка Ивана. – Когда отступали, вывезти забыли. Так и достался врагу в целостности и с пломбами на дверях.

Окружив левашовцев в лесах около Осиповичей, немцы стремились как можно скорее уничтожить такой неприятный для себя источник проблем. Тем не менее десантники, отбиваясь от наседавшего противника, продолжали громить вражеские обозы, устраивать засады, готовясь с боем прорываться на выход. Взводу Ткаченко было поручено разведать обстановку около Глуска, переправы через Птичь, так как в бригаде еще оставались пушки и техника, которые Левашов не хотел оставлять в немецком тылу.

– Завтра вам поможем и обратно к своим рванем, – сказал на прощание один из бойцов, крепыш с перевязанной грязными бинтами рукой, – они тоже ждут вестей.

Но не знали бойцы Ткаченко, что сегодня утром немцы предприняли решительное наступление против их товарищей, которые сражались без остановки почти 12 часов. Когда стали заканчиваться