Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

Начиналась вся эта пиратская сага в замечательное время – лето за полярным кругом в 1986 году выдалось солнечное и теплое. Служил я тогда штурманом на скр «Ленинградский комсомолец» Северного флота. На дворе реют флаги перестройки – страна несется семимильными шагами к своему краху, флот готовится к учениям, которые должны стать аналогом «Океана» и продемонстрировать новому Генсеку всю важность морской компоненты оборонительной мощи.

Готовлюсь и я – используя неформальные контакты в гидрографии, меняю корабельный комплект карт на поход на новые, незатертые и, самое главное, откорректированные по последним извещениям мореплавателям и НАВИПам с ПРИПами карты. Типографское чудо, издание ГУ НиО МО СССР, – навигационные карты, адмиралтейские номера которых (11024, 11025 и тд) до сих пор звучат в моей памяти сладкой музыкой, предвещавшей поход «за угол», на рубеж «Нордкап-Медвежий», подальше от опостылевшего Баренцева моря с его полигонами БП, дурацкими вопросами ОД СФ и его же попытками продлить наше пребывание в море для обеспечения очередной подводной единички. Компас уже которые сутки жужжит своими электромоторчиками и сельсинами, постоянная поправка определена с помощью многочасового пеленгования знака «Корабельная Пахта», безбожно врущий лаг отрегулирован на мерной линии в один из последних выходов, самое главное – получаю и устанавливаю САМ! без помощи спецов, АДК-3 – аппаратуру доплеровскую корабельную, космическая навигационная система «Цикада».

Сосед по каюте связист Юра Рыжков, плюясь и ругаясь, настраивает своих отличников на прием для меня навигационной информации – оперативных радиооповещений (НАВИП, ПРИП) о выключенных маяках, запретных и опасных районах, предупреждений о ведущихся работах и прочем, не уставая напоминать мне о том, что я должен ему, как земля колхозу, за его доброе отношение – отдавай сгущенку из доппайка.

Приходит боевое распоряжение, время оперативное, но понятно, что выход не за горами, со дня на день. Наношу маршрут на генеральную карту, разношу на путевые – время бежит быстро, полярный день всю ночь, семья на Большой земле, торопиться домой не нужно. Наступает момент, когда я понимаю – готов, флажок Иванов шерстит меня целый день и с прибалтийской надменностью нахваливает мои труды…

Запомнился еще один момент: истошный вопль по трансляции Жени Ирзы, дежурившего по кораблю: «Командиру БЧ-1 срочно прибыть на ют!!!», вылетаю сломя голову – на причале адмирал! Присмотрелся – Зубков, главный штурман ВМФ. «Готов, старлей? Пошли, посмотрим». Зубков во время войны был юнгой у моего деда на лидере «Баку», так и вертелось на языке привет ему передать! Поглядел на мои дела, говорит флагштурману эскадры подводников: «Вот так надо готовиться», а тот волком на меня…

На борт грузится штаб, выселяя нас из кают, и отмечая это дело грандиозной пьянкой – наконец-то выходим!

Дойдя до района по совершенно гладкому морю, ложимся в дрейф и начинаем обозначать поиск подводных лодок на рубеже, проходящему по меридиану 20° восточной долготы, время от времени запуская машины и переходя в другую точку. Иногда пролетают наши Ил-38, иногда норвежские Орионы, на второй день патрулирования командир – несгибаемый Витя Кислицын, – не слушая внутренний голос, уходит отдыхать в каюту, оставляя корабль на старпома Тимилова и комбрига Александра Львовича Соколова.

Витя за 2 года своего командирства на «Ленкоме» уже приучил всех начальников к своей абсолютной неудобности и неспособности к политесу, а за трое суток своего боевого управления он достал нас, корабельных офицеров, тревогами и учениями, разборами полетов, угрозами и мрачными перспективами, поэтому в его отсутствие народ начал пить чай, курить на сигнальном мостике, травить анекдоты и всякие байки… и вдруг: «Ходовой – сигнальный правый борт. Наблюдаю цель, справа 40, дистанция 50 кабельтов». Наконец-то, хоть что-то, кроме бакланов и Орионов!

Посмотрели: да, рыбачок ползет, узлов 5-6, наверное, сеть тянет, невод, так сказать… Прошел сейнер метрах в ста по носу, на корме «Seacat Bergen» написано, рыбачки хмуро поглядели на воплощение советской военно-морской мощи в их экономической зоне и скрылись в низах.

Сейнер скрылся за горизонтом, наглядно продемонстрировав шарообразность Земли, и снова пошла травля под неодобрительным взглядом замполита, порывавшегося перевести нашу болтовню в плоскость политинформации. Её вновь прервал доклад сигнальщика Веселкина, внешне очень сильно напоминавшего суриката: «Буй справа 40, дистанция 15.» Как-то много развлечений в один день, подумалось мне, на карте никаких буев нет, надо бы глянуть в ПРИПы, да вроде бы все разнесены на картах…

Вскоре буй оказался у нас под правой скулой, и комбриг, поддавшись на уговоры старпома решил поднять его на борт – очень это решение мне не понравилось, хоть и открытое море, но как бы чего не вышло – буй двигался, определялись курс и скорость 4-5 узлов.

«Да ладно, штурман, что ты как невеста перед первой ночью,» – комбриг, а флажок в ответ на мои опасения рассказал про совершенно жуткие скорости течений вблизи Лофотенских островов и про то, как они на траверзе Лиепаи, подняв на борт такой же буй, вытащили из-под него цинк с бутылками вина, чем добавил решительности абордажной команде.

Вскоре под руководством доблестного Жени Ирзы – командира БЧ-2, и решительного Вити Шугая – командира БЧ-3, буй оказался на борту. Из-под него в море тянулись прозрачный шланг диаметром с пожарный рукав и трос, к которому все это хозяйство крепилось хитрыми хомутиками. Внутри шланга прозрачная жидкость и тонкий проводник с жучками через 40-50 см. – старпом вернулся на мостик озадаченный, комбриг перестал улыбаться и помчался на бак для личного ознакомления.

На мостик поднялся заспанный командир и, получив доклад о ситуации от вахтенного офицера, скомандовал на бак сбросить буй в море – но запоздал: «Наблюдаю сигнальные ракеты слева из-за горизонта,» – доложил все тот же сурикат, а потом на 16 радиоканале раздался вопль, в котором явно различались слова «Совиет вар шип!!» Вскоре показался и автор этих обращений – тот самый рыбацкий сейнер, часа полтора как ушедший за горизонт, а теперь несущийся к нам неожиданно быстро.

Надо сказать, что буй подымали на борт с помощью шпиля, а для пущей острастки еще и шланга этого вытащили метров 50, беспорядочным удавом он валялся на баке, переплетался сам с собою, с дельными вещами, кнехтами, утками и леерными стойками. Так что, избавиться от улик быстро не было никакой возможности, а ковыряться с этой змеей на глазах норвегов с обязательными фотоаппаратами у комбрига и командира не было никакого желания.

Решение оказалось стремительным – два удара топором освободили буй и шланг от взаимной привязанности, буй закачался на волнах, ручки машинных телеграфов утоплены вперед в палубу, скр «Ленинградский комсомолец» быстро и горделиво начал удаляться от ищущих справедливости норвегов, а боцманская команда суетилась возле концов шланга, затягивая их и пытаясь сохранить жидкость-наполнитель.

Всем