Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

его во время возвращения с рыбалки сильнейшим образом повлияла на меня – я винил себя, т. к. перед выходом РК в море взял с него клятвенное обещание поехать кодироваться, а ему этого очень не хотелось. Я уже договорился с врачом в Мурманске, мы должны были вместе поехать на приём.

Часто вспоминаю его.

Трубка лага (О стыде)

…Шкала лага закрутилась, потом задёргалась у какого-то показания, а потом замерла на значении, ну никакой связи не имеющем с реальной скоростью: «Гиропост, что там с лагом, что ты там устроил, Неженский, а?» Гиропост отозвался быстро: «Та-а-щ, вы бы спустились, фигня какая-то…» Я глянул на карту – Ленком шёл курсом 310, возвращаясь из Архангельска, где он традиционно возглавлял парадный строй кораблей СФ на день ВМФ, слева на траверзе Семиостровский рейд, до очередного поворота ещё часа четыре: «Вахтенный офицер, я в гиропост – Иди, Паша, иди…»

Гиропост – одно из немногих помещений корабля, в котором есть дырка за борт, точнее, под днище – шахта лага. Дырка, снабжённая клинкетом, предназначена для опускания тяжелой и длинной трубки Пито, изготовленной из бронзы и имеющей профиль крыла. Именно в шахту лага мы и смотрели со штурманским электриком – торец трубки, в нормальном положении практически заподлицо входивший в клинкет, торчал наружу перекошенный. «Удар такой, та-ащ, и началось…» Топляк, похоже, поймали, вот ведь угораздило.

Перешли на Штевень и собрали консилиум – командир, старпом, механик и аз грешный…

«Дела… – оглядев ситуацию молвил механик Толя Бабичев, – лучше не трогать, Паша, не дай Бог, клинкет разбит – наружу-то трубку выбьем, а клинкет закрыть не сможем, затопим всё к чёртовой матери… Надо в док»

И надо же было умудриться – через две недели Ленком уходит в Балтийск, выгружает боезапас, и в Ждановский, в средний ремонт с модернизацией, а тут словили топляк! Ладно бы в Белом море, а то ж прям в 6 часах от главной базы…

Виноватым в ситуации я не был, и стенания командира Виктора Николаевича Кислицына по поводу моей матчасти отзывались в моей душе сочувственным резонансом. Но они не могли изменить порядок вещей, железно предусмотренный данной обстановкой: аварийный док, в который придётся ставиться с боезапасом, а потом внеочередной контроль физполей, мерная линия, девиация-радиодевиация…

Даже если УБП с техупром будут нам давать зелёную улицу, то месяц, не меньше. Сорвали план БС, доклад на самый верх, погоны не снимут, но точно не поощрят, а гномы-кадровики поставят в личных делах причастных командиров только им видимые отметочки, хорошо заметные в высоких кабинетах… Эх…

В Аре корабельные водолаз выдернуть трубку не смогли – только с клинкетом, только в доке… «Предложения, штурман? – комбриг Александр Львович Соколов, Кислицын и Иванов, едва видимые в клубах табачного дыма, ждали моего ответа.

«В док надо, таким образом на межфлотский переход идти нельзя,» – «Это мы и без вас знаем, конструктивное что-то есть? В базу-то вы как дошли, на Штевне?» – «На Штевне, но это резервный способ» – «Ну и что что резервный? Лаг-то работает? Скорость показывает? Вот так и пойдёте – с кривой трубкой и под Штевнем?» – «Разрешите подумать?» – «Подумай поди, подумай. Иванов и ты с ним иди подумай заодно – что делать, чтобы план боевых служб не сорвать…»

Александр Викторович был серьёзен: «Гляди, Паша. Соколов должен уходить с повышением, Виктор Николаич твой ненаглядный должен 2 ранга получить, меня в штаб дивизии переводят, тебя на классы отправляют – и всё это может накрыться медным тазом. Сорвать сроки межфлотского перехода – сорвать задачу боевой службы. Решай.»

Ну, я и решил…

…Штаб флотилии на контрольный выход мы приняли в северном колене Кольского залива и штурманскую рубку заполнил собой капитан 1 ранга Удовица – в прошлом первый штурман Киева, освоивший Бейсур, помощник главного штурмана флота, а ныне флагманский штурман в/ч 36070 и мой благодетель. Именно он несколько лет назад, проверив готовность моего скр-126 к ОЗП, настоял на моём переводе на Ленком. Именно он первым среди начальства начал звать меня по имени-отчеству, демонстрирую своё уважение и приязнь. «Доложи обстановку,» – и я доложил, что к выходу готов, матчасть в строю, л/с здоров…

А уже через несколько часов работы в море он вызвал меня в гиропост: «Ну что же ты врёшь-то…»

И замолчал – я больше не слышал ни единого слова в свой адрес от него.

На разборе прозвучали его слова, которые я помню до сих пор: «Под личиной внешней исполнительности скрывается махровый бездельник и обманщик… Лаг не в строю, БЧ-1 к межфлотскому переходу не готова»

Потом были совещания и конклавы, на которых я стоял по стойке смирно и доказывал возможность перехода под штевнем, высказывались мнения-суждения, уверенность и неуверенность, но Касатонов как раз готовился уйти первым замом КомСФ, и док этот аварийный ему тоже поперёк шва мог встать – готовность БЧ-1 к выходу подтвердил Иванов своей подписью, и мы ушли. И благополучно дошли в Питер и встали в Ждановский завод. И все получили свои бонусы – должности, звания, классы и пр.

И всё нормально же, всё ведь сложилось. Александра Ильича я больше никогда не встречал – он ушёл в запас через пару месяцев после этих событий. И историю эту мне никто и никогда не припоминал.

Я вот только никогда о ней не забывал.

Такие дела.

Об аббревиатурах

С выходом в 1985 год Правил организации штурманской службы на кораблях ВМФ всех командиров кораблей, штурманов и флагманских штурманов пригвоздило к позорному столбу требование этого документа об обязательном проведении послепоходового анализа – по картам, с журналами, с анализом каждой невязки, с учётом мест, определяемых вахтенными офицерами (не реже одного раза за вахту способом, отличным от способа, примененного штурманом в предыдущей обсервации).

Замечание о непроведении этого анализа стало типовым, и тогда штурмана, не сговариваясь, стали писать его прямо в навигационном журнале, давая командиру на подпись. Потихоньку система набрала обороты: выработались типовые словосочетания, типовые выводы, типовые рекомендации… И всё было неплохо, пока штурманской службой флота не начал командовать новый главный штурман – большой умница, вежливый и въедливый, хорошо понимавший особенности корабельной организации и место в ней штурманов: Стыдно, Павел Георгиевич, вы же понимаете всю важность анализа, я жду от флагманских специалистов штурманской службы не пустопорожней болтовни, вам нужно по этим данным коэффициенты счисления для ваших проектов уточнять, а вы тут агитацию в навигационных журналах развели. Заведите отдельный журнал по всем кораблям бригады – и побольше математики в анализе!

Чёрт бы меня побрал… Математики ему…, тут до посёлка 7 километров