Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

Похоже, ответ Людмилы успокоил хозяйку, и она поднялась над столом:

– Пойду пакеты разберу.

Людмила поняла смену настроения Маргариты как призыв к окончанию чаепития и стала собираться.

Убрав продукты в холодильник, Маргарита заказала такси, потом вынесла пятитысячную купюру.

– Думаю, этого хватит на всё. Надеюсь, что и в будущем вы, Людмила, поможете при необходимости. Обещаю, что надоедать не буду.

Когда оделись, то Валерик сказал, посмотрев на внучку Маргариты:

– Виола, приходи, пожалуйста, к нам в гости! Я буду ждать!

Взрослые перевели реплику мальчишки в шутку, а он от обиды по-взрослому нахмурился. У его матери на душе тоже было неуютно. Поэтому, когда попрощались, Людмила твёрдо знала, что Маргарите она более не нужна. Впрочем, хозяйка ей тоже.

28

Полмесяца минуло со дня прибытия Семёна на передовую, но мало что изменилось в диспозиции сторон. Фронт к этому времени стабилизировался по речке Жеребец. Противники словно приглядывались и примеривались друг к другу, причём украинские формирования проявляли национальную упёртость и не оставляли попыток штурма опорных пунктов Российской армии, хотя знали, что линия обороны постоянно насыщается новыми подразделениями. Если полмесяца назад второй линии практически не было, то теперь она отчётливо просматривалась. По данным разведки, противник сосредоточил силы для удара по нашим позициям севернее Временной. При этом командование противника продолжало переброску резервов для восполнения потерь. Судя по всему, с их стороны предполагалось наступление одновременно на широком участке фронта с выходом на трассу Временная – Хватово. Для этого враг продолжал попытки разведки боем, но встречной атакой его ротные группы постоянно жёстко выбивались на исходные позиции.

Прибылой вместе со своим отделением участвовал в этих «боях местного значения» и в такие моменты словно забывал, где он, что с ним, лишь старался как можно плотнее держаться к машине, короткими очередями косил противника, боковым зрением отмечая, как валятся и наши бойцы. И было жутко на секунду представить, что вот-вот и тебя скосит, но об этом в такие моменты не думалось, лишь после очередного боя он вспоминал свист пуль, треск осколков гранат по броне, а как-то два впились в его «броник». Повезло, что оказались мелкими, а третьим всё-таки ногу раскровенило. Но это ерунда. В остальном Бог миловал, хотя за минувшие недели у них в роте было несколько двухсотых и десятка полтора раненых. Но бывали и затишья, когда враги не рыпались, а наши, зная о копящихся силах, на рожон не лезли. Даже Толян Кочнев изменился, видимо, набравшись опыта, и более не отличался бесшабашностью, превратившись из необстрелянного молодняка в матёрого окопника. Он где-то добыл красной ткани, нарезал из неё лоскутов и носил их на рукаве вместо белых повязок.

– Мой прадед и дед не любили белогвардейские тряпки! И мне они ни к чему!

– Все же их носят! – возражали ему.

– Пусть носят… В Уставе это не записано!

А через несколько дней он вовсю разукрасил каску красной звездой.

– Чего тебя на красное-то тянет? – спросили у него.

– Потому что душа моя так устроена, обмана не терпит.

– А что, в недавние времена всё гладко проходило?

– Может, и не всё, но обмана и лжи было меньше! – твердо отвечал Кочнев, и никто не смог убедить его в обратном.

Этих минувших недель хватило для изменения отношения к службе и взаимному общению. Теперь все знали друг друга по именам, кто-то успел подружиться, находились и земляки. Семён немало удивился, когда узнал, что сержант Костя Перфильев – из Заречья, и это их волей-неволей сблизило, а где они, там и Толян – тоже земляк. Как без него.

В один из пасмурных дней, когда почти нет коптеров, в расположении роты появился комбат Пронько. По обычаю он ставил «уазик» под маскировочную сетку, накрытую к тому же разлатой акацией, дольше всех из деревьев не сбрасывавшей листву, и собирал командиров рот, взводов для совещания. Рядовые, те, кто не находился в охранении, умело пользовались их совещанием: кто устраивался вздремнуть в уголке блиндажа, кто доставал колоду карт и раскидывал на пустых цинках из-под патронов – в общем, кто во что горазд. Расслаблялись они до того момента, когда комбат пойдёт после совещания по окопам, спросит у бойцов о настроении, есть ли вопросы к командованию по материальному обеспечению и довольствию. Понятно, что все отвечают, что ни в чём не нуждаются, настроение отличное, боевое, ждём приказа к наступлению. Сегодняшний визит не исключение: прошёлся упитанный майор по окопам, поговорил с бойцами и направился к машине.

Дремавший водитель завёл двигатель, когда майор уселся рядом, хотел тронуться с места, но в моторе раздался треск. Несколько раз попробовал – не удаётся включить скорость. Вышел, поднял капот и сказал:

– Вилка сцепления выскочила, минутное дело… – и, достав из-за сиденья коврик, полез под машину.

Пока он возился, майор Пронько укрылся в окопе и оказался рядом с Прибылым. Семён не выдержал и усмехнулся:

– Ну и водила у вас, товарищ майор, – вилку вставить не может! По объявлению взяли?

Майор промолчал, начал переминаться от нетерпения, а потом спросил у Прибылого:

– А вы что, рядовой, такой специалист, что позволяете себе шутить над однополчанином?

– Не шучу я, а вангую, как сейчас говорят.

– Своё предположение оставьте при себе и покажите своё умение в таком случае! – приказал он и окликнул водителя: – Валухин, выбирайся из-под машины – тут ещё нашёлся умелец.

Семён подскочил к машине, отодвинул водителя:

– Что у тебя?

– На место не становится…

Семён осмотрел вилку, снял защитный чехол, заметив излишний прогиб, попросил:

– Неси молоток!

Вскоре Семён выровнял вилку на торце валявшегося рядом обрезка бревна, долбанув разок по ней, по гнезду упора штока и вернулся к «уазику», забрался под него.

– Запоминай, студент… – начал он учить бойца. – Вставляешь вилку под наклоном, на ощупь находишь посадочное гнездо на подшипнике и возвращаешь в нормальное положение, одеваешь чехол, присоединяешь шток – готово. Неплохо бы при этом прокачать цилиндр. Иди за руль.

Прокачали они цилиндр сцепления, водила подлил тормозухи, а Прибылой быстро нырнул в окоп, где его ждал майор, сразу спросивший:

– Теперь нормально?

– Пока да, но вилка изношена, надо будет со временем менять.

– У вас какая гражданская специальность?

– Инженер…

– А почему тогда рядовой, если инженер?

– В армии служил до универа, а когда учился, то военной кафедры не было. А после работал специалистом по эксплуатации и ремонту транспортных средств.

– Почему же на это не обратили внимание в военкомате при мобилизации? С вашими знаниями не место в окопах. К тому же вы успели поучаствовать в