Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

аграрные беспорядки с пропагандой «ленинцами» гражданской войны[577]. В свою очередь, большевики утверждали, что запугивание возможной гражданской войной используется для оттягивания решения земельного вопроса[578].

Используя тактику завоевания большинства в Советах, большевики активизировали агитацию за перевыборы депутатов от заводов и полков. Это приводило к конфликтам между низовыми активистами и рядовыми партийцами. Один из таких конфликтов произошел на петроградском Трубочном заводе 17 мая. Рабочие-большевики литейной мастерской вывезли на тачке представителя совета старост, эсера, и устроили драку с рабочими, вступившимися за него. Столкновение было воспринято социалистами как «междоусобие»[579] и даже «гражданская война»[580] среди рабочих, а ответственность возлагалась на большевиков. Корреспондент газеты «День» увидел в инциденте «первую ласточку столь страстно призываемой большевиками гражданской войны»[581].

Однако все это затмили действия Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов. Вызвавший политический конфликт всероссийского масштаба, «кронштадтский инцидент» вновь побудил современников говорить о том, что страна оказалась на пороге гражданской войны.

13 мая Исполком Кронштадтского Совета постановил, что Совет является единственной властью в Кронштадте[582]. Тем самым Совет отстранил от власти комиссара Временного правительства. При этом если в резолюции 13 мая «по делам государственного порядка» Совету предписывалось входить в контакт с Временным правительством, то в резолюции 16 мая, принятой общим собранием Совета, на месте правительства стоял уже Петроградский Совет[583]. Действия Кронштадтского Совета были восприняты многими наблюдателями как провозглашение независимой «Кронштадтской республики»[584].

В решении Совета взять власть в Кронштадте противники левых радикалов увидели то, против чего они так усердно предостерегали: практическое воплощение Апрельских тезисов Ленина. Как писал публицист газеты «День»:

…перед нами первый практический опыт воплощения в жизни ленинской программы захвата власти. «Пролетариат и крестьянство» в Кронштадте смещают власть Временного правительства, и, не ставя себе цели отложения от России и образования самостоятельной республики, признают власть Петрограда, но не в лице «буржуазного» Временного правительства, а «пролетарского» Совета[585].

О том же писали правые эсеры: «Ведь это начало осуществления программы Ленина и его сторонников»[586]. По словам «Биржевых ведомостей», «фактически вся власть очутилась в руках большевиков самых крайних оттенков»[587].

В действительности в рассматриваемое время большевики не имели абсолютного большинства в Кронштадтском Совете[588]. Более того, именно эсеры (примыкавшие к левому крылу партии) 16 мая предложили поправку к резолюции Исполкома, поставив вместо Временного правительства как органа для контактов «по делам государственного порядка» Петроградский Совет. За резолюцию эсеров голосовали и большевики, и некоторые меньшевики, анархисты и беспартийные депутаты.

Кронштадтские эсеры оказались радикальнее большевиков, а меньшевики — радикальнее своих партийных товарищей в столице. Специфика Кронштадта заключалась и в том, что и большевики, и эсеры оказались в левой оппозиции своим столичным лидерам. Ленин критически воспринял действия кронштадтских большевиков, оценив ситуацию как способствующую наступлению на крайних левых[589]. Это не препятствовало описаниям «Кронштадтской республики» как дела рук «ленинцев», которые появились на страницах либеральной, консервативной и социалистической печати.

Дискурсивная связь «кронштадтского инцидента» с «ленинцами» позволила вновь актуализировать образы восстания и гражданской войны. Публицист газеты «День» утверждал:

…в апрельские дни главный штаб ленинской партии был серьезно озабочен вопросом, взять ли власть в свои руки или нет. И только не совсем радужные «донесения с мест», которые шли из казарм петроградского гарнизона, поколебали уверенность правдистов и заставили уклониться от решительного шага. <…> теперь для них наступил уже слушный час[590]. Они готовы (к восстанию. — Авт.)[591].

Сторонники Г. В. Плеханова также вспоминали в связи с событиями в Кронштадте дни Апрельского кризиса:

Призрак гражданской войны, исчезнувший после 20–21 апреля, появился вновь. Агитация сторонников Ленина за создание «Республик Советов Рабочих и Солдатских Депутатов» начинает приносить свои плоды[592].

Консервативное «Новое время» заявляло о якобы готовящемся набеге матросов на Петроград для «демонстрации с требованием переизбрания Совета Рабочих и Солдатских депутатов, состоящего, по их словам, из мелких „буржуев“, и выдачи им бывшего царя»[593]. По словам видного ученого и члена ЦК кадетской партии В. И. Вернадского, в Кронштадте «открыто создается центр междоусобной войны». Он гневно восклицал: «Неужели людьми, устроившими позорное для России „братание“, перемирие с немцами, будет начата внутренняя кровавая распря, междоусобная война! Братаясь с немцами, будут убивать своих!»[594]

Вернадский использовал страх перед гражданской войной, продолжая тем самым развивать способ дискредитации, примененный против левых радикалов в дни Апрельского кризиса. Кадеты побуждали правительство пойти на жесткие меры в отношении кронштадтцев, проявить «твердую власть»:

Реакция против большевизма назревает в Кронштадте, нетрудно себе представить, какую ненависть разожгла там анархия и, как это ни страшно произносить, но гражданская война неизбежна. Не для того, чтобы пугать, говорим мы это. Но неужели же правительство так и будет равнодушно взирать на это, пока война не вспыхнет?[595]

Не только Ленин отныне персонифицировал крайних левых. В связи с «кронштадтским инцидентом» в фокусе общественного внимания оказались недавно вернувшиеся из эмиграции интернационалисты А. В. Луначарский и Л. Д. Троцкий, анархист-коммунист И. С. Блейхман и один из лидеров кронштадтских большевиков С. Г. Рошаль. Призывая кронштадтцев назвать «имена вожаков многотысячного Кронштадта», газета военной комиссии Временного комитета Государственной думы признавалась: «Пока мы знаем одного Троцкого. Нам известно, что это — политический авантюрист, желающий во что бы то ни стало вызвать губительную гражданскую войну в России»[596].

На общем собрании Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов 14 мая развернулась дискуссия между интернационалистами Л. Д. Троцким и Г. И. Чудновским, с одной стороны, и меньшевиком, революционным оборонцем М. И. Бройдо, с другой. Троцкий критиковал образование коалиционного правительства и требовал взятия власти Советами[597]. Оппонировавший ему Бройдо доказывал отсутствие в России условий для социальной революции и связывал установление власти Советов с неизбежной гражданской войной:

Крупная буржуазия, средняя, значительная часть мелкой буржуазии, офицерство и мещанство не согласятся на новое правительство, которое будет составлено из представителей рабочих и крестьянства. Начнется гражданская война.

Показательно, однако, последовавшее затем признание видного меньшевика о неизбежности гражданской войны. Бройдо указывал: «Но тем и отличаются социалисты, в частности социал-демократы, что они учитывают каждый момент. Речь идет о том, когда нужно начать гражданскую войну, теперь или немного погодя»[598]. Гражданскую войну, по мысли Бройдо, не следует начинать немедленно по причине разрухи, но к ней можно будет прибегнуть в выгодный момент. Используя привычный для революционных оборонцев способ аргументации — описание уровня экономического развития России как несовместимого с социализмом и утверждение о неизбежности гражданской войны, если Советы возьмут власть, — оратор затем перешел к оправданию возможной гражданской войны в будущем. Демонстрация