Кто не с нами, тот против нас! 1918-1920 годы - Владимир Виленович Шигин

намечен на самое ближайшее время. Из Киева в Гомель на гоночном автомобиле срочно выехал начальник Особого отдела флотилии Г. Хоменок и член Особого отдела и Следственной комиссии Т. Стасюк с группой чекистов контрразведчики. Чтобы избежать нападения банд, которыми кишели окрестные леса, автомобиль мчался на максимальной скорости.

Сразу же по приезду чекистов, ночью в Гомеле начались молниеносные аресты матросов Днепровской флотилии и «видных лиц местного гарнизона». В последующих отчетах гомельских чекистов подпольная организация матросов-днепровцев и красноармейцев Гомельского гарнизона получила название «Черная маска». Панику чекистов понять было можно, т. к. именно в это время начался куда более масштабный и страшный для советской власти мятеж балтийских матросов в Кронштадте. Матросов хватали спящими, по спискам, и отправляли в местную тюрьму. К утру все участники заговора были арестованы. В конце марта – начале апреля 1921 года Днепровская военная флотилия была окончательно расформирована. Судьба мятежников Днепровской флотилии неизвестна. Вряд ли с ними поступили столь же лояльно, как поступали прежде. В 1921 году времена изменились. Не осталось без внимания чекистов, что матросы Днепровской флотилии были связаны с матросами мятежного Кронштадта. Все они были хорошо знакомы между собой, да и политические мотивы были весьма схожи. Поэтому, в целом, чекисты воспринимать мятежных днепровцев, должны были, так же, как и кронштадтцев. С той лишь разницей, что в Гомеле обошлось без жертв, и мятеж был ликвидирован еще в стадии подготовки. Да и масштаб был несоизмерим.

Поэтому, вполне возможно, что в данном случае обошлось без массовых расстрелов. Возможно, что несколько зачинщиков были расстреляны. Остальные же получили какие-то тюремные срока или вообще были демобилизованы.

Глава седьмая

Православный матрос Федор Силаев

В каждом правиле, как известно, есть свои исключения. Таким исключением в годы Гражданской войны стал балтийский революционный матрос Федор Силаев. Его судьба настолько непохожа на судьбы тысяч его товарищей в тельняшках, что о ней следует остановиться особо, тем более, что взгляды матроса Ф. Силаева нашли свое продолжение в лозунгах и действиях матросов будущего мятежного Кронштадта. Вполне возможно, что Ф. Силаев – это единственный случай, когда матрос-большевик и чекист, внезапно решил встать на путь борьбы с большевиками, резко поменяв не только политические, но и мировоззренческие взгляды, одномоментно став из революционера-большевика истовым православным. Федор Силаев, безусловно, одна из самых загадочных фигур среди матросов Гражданской войны. Документальной информации о нем очень мало, зато не счесть православных апокрифов, преданий и почти богатырских былин. Такого в истории России не удостоился больше ни один из матросов.

В 1917 году Ф. Силаев написал брошюру о своей судьбе, которую так и назвал «Моя жизнь». Согласно воспоминаниям автора, он родился в 1892 году в многодетной бедной крестьянской семье Орловской губернии. Летом пас скот, зимой учился в деревенской школе. С раннего детства Силаев отличался неугомонным нравом, дерзким характером и стремлением к правде. Эти его качества во много ми определили его дальнейшую судьбу. Федя Силаев, судя по всему, был способным учеником, поэтому на экзамене в уездном городе Комлы на него обратили внимание, предложив отцу отдать его «в учение». Средств на это у семьи, однако, не было, и Федор остался в деревне. Повзрослев, он отправился «искать счастья» в Киев, где перебивался случайными заработками. В первый раз, по его словам, он попал в тюрьму по глупости: возвращаясь с работы, засмотрелся по сторонам, «разинул рот и толкнул городового в спину». Суд приговорил юношу к двум неделям тюрьмы. Там он познакомился с «фулиганами», затем к компании уголовников добавились политические: «товарищи студенты» стали снабжать молодого человека нелегальной литературой, ознакомившись с которой он стал «еще сильнее презирать кровопийц-помещиков». В 1910 году, «когда помер Лев Николаевич Толстой», Силаев был арестован за участие в уличных манифестациях. За вторым заключением вскоре последовало третье, затем четвертое… За несколько лет Федор побывал в Киевской, Курской и Орловской тюрьмах, где, по его словам, «многое перенес и испытал».

Осенью 1913 года Ф. Силаев был призван на флот и после прохождения учебного отряда попал служить на крейсер «Аврора».

На корабле неугомонный нрав и тюремное прошлое Силаева привели к постоянным конфликтам с кондукторами и офицерами. Причиной этих конфликтов, по словам Силаева, было хамское обращение оппонентов с матросами. «Вместо того чтобы виноватому растолковать, объяснить, усовестить его – сразу же из человека делают скотину» – писал впоследствии Ф. Силаев в своей автобиографии. Поэтому дисциплинарные взыскания за годы Первой мировой войны были для Силаева обычным делом. Естественно, события февраля 1917 года он встретил восторженно: «ходил в опьяненном угаре радости»…

А в преддверии июльских событий 1917 года, на столе главы Временного правительства неожиданно появилось оскорбительное письмо-ультиматум: «Ты, Керенский, не социалист, ты являешься убийцей русского народа, ты весь пропитан кровью наших солдат… Если не уйдешь с поста до 10 июля, будешь убит как собака!» Подпись гласила: «Группа матросов крейсера „Аврора“».

Расследование обстоятельств появления анонимки, проведенное командиром «Авроры» старшим лейтенантом Н. К. Никоновым вместе с судовым комитетом, привело к матросу Силаеву. Прямых доказательств против него не было, но так как Силаев был известен своей сверхактивной «большевистской» позицией и беспокойным характером, решили. Что кроме него такое письмо написать было некому.

Тогда же выяснилось, что Силаев вообще любит писать письма в разные высокие инстанции. Например, именно ему принадлежало авторство письма в поддержку «товарища Ленина и его друзей», ранее направленное в редакцию газеты «Солдатская правда» от имени «большевиков крейсера „Аврора“». Причем никаких полномочий выступать от их имени у Силаева не было. На допросе он признал, что действительно писал обращение к большевикам, причем исключительно по собственному почину. Однако от авторства «угрожающего послания» в адрес Керенского категорически отказался. В поисках правды Силаев обратился к председателю Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Н. С. Чхеидзе. Тогда-то он и написал свою пространную 24-страничную автобиографию под заголовком «Моя жизнь». В ней автор заявлял о своей невиновности: «Какой-то негодяй написал письмо Керенскому, а меня обвиняют, вроде я шпион и провокатор».

Чтобы разобраться, судовой комитет «Авроры» направил письмо А. Ф. Керенскому и образцы почерка Силаева известному судебному эксперту А. А. Захарьину. Тот пришел к заключению, что матрос с большой долей вероятности мог быть автором «анонимки», а также добавил, что доставленные образцы «обличают большую для его малой грамотности способность изменять почерк». Участь матроса Ф. Силаева была решена, и 26 июля 1917 года он оказался на нарах в «Крестах».

Возводимые на Ф. Силаева обвинения грозили ему лишением всех прав состояния и каторгой. Однако суд