Доброволец / Как я провел лето - Александр Васильевич Архипов

– Подтверждаю восемь единиц! Подтверждаю… Да чтоб тебя… Подтверждаю! Да иди ты… глухарь! Не вам! Я не вам… Прямо сейчас… Отвечаю! И жопой тоже… Выходим на второй… На второй! По мне работает «бетер»! Что значит не видно? Прикройте огнём! «Бетер» по мне херячит, говорю… Да пошёл ты… Пусть нас «Буратино» прикроет! На дорогу смотри! Первая пыль моя, вторая – укропов! «Буратину» давай! Конец связи. Отбой, говорю!

Неожиданно, вывернув голову влево и назад, раздирая рот от ужаса, закричал пленный майор:

– Витька-а-а-а… Уходи!!! Уходь… Витька-а-а-а! РПГ сле-ва-а-а-а!!! Бля-я-я-я-я!

Все «пассажиры», как по команде, вывернули головы влево и увидели летящий прямо в борт машины светящийся снаряд, оставляющий после себя грязно-белый инверсионный след. Витька резко нажал на педаль тормоза и вывернул руль. Внедорожник жёстко подбросило, поставив машину на два левых колеса, и развернуло на девяносто градусов. Граната реактивного противотанкового гранатомёта, срубив огромный круглый куст перекати-поля перед капотом машины, срикошетила, изменив направление и, пролетев метров пятнадцать, зарылась в сухой мягкий грунт, так и не взорвавшись.

Секунд пять все сидели молча, глядя на дымящийся хвостовик неразорвавшейся гранаты. Первым встрепенулся Вера. От души влепив подзатыльник Витьке, он заорал, брызгая слюной:

– Чего стоим, «внебрачный сын Бандеры»? Жми на педали! Когти рвать надо, нас тут стоячих пулемётами порубят на хрен!

Заходила ходуном, завибрировала кабина пикапа, оглушая разведчиков длинной очередью ручного пулемёта и звоном пустых гильз, падающих на металлический пол кузова. Это Немец, расставив пошире ноги, прижимаясь потной щекой к горячему прикладу ПКМа, начал обрабатывать позиции вражеского опорника, не давая врагу возможности вести прицельный огонь по захваченному внедорожнику. Витька топнул ногой по акселератору, и японский вездеход, вгрызаясь грубым протектором всех четырёх колёс в сухую землю солончака, начал набирать скорость, выходя из зоны обстрела.

– Ещё три километра – и можно будет сворачивать к реке. На брод выйдем. Туда сейчас «Буратино» ломится. Нас увидят и поддержат. Там казаки сейчас с поляками рубятся, – перекрикивая грохот пулемёта, крикнул Камаз, отключая радиостанцию. – Цифры аэродрома уже обрабатываются. Серый, как у тебя?

– Держите моего «сынка», твари? Ладно… Но посадить я вам его хер дам! – символично сгибая руку в локте, злорадно крикнул в открытое окно пикапа, Серый, обращаясь к своему невидимому противнику. – Камаз, я дрон увожу за речку. Сажать буду вот здесь… смотри у себя на планшете. Тут полянка… Точку поставь! Заберёшь, если что…

– В смысле? – не понял прапорщик.

– Если что, говорю! – повторил Серый, повернув к прапорщику своё лицо, в видеоочках похожее на рожу робота из «Звёздных войн».

По пересечённой местности украинский БТР начал заметно прибавлять в скорости. Там, где пикап вынужден был объезжать препятствие, бронетранспортёр, не сбавляя скорости, его форсировал. И только мастерство очень желающего выжить Витьки не давало возможности крупнокалиберному пулемёту преследующего их БТР разрезать пикап пополам. По крыше кабины пикапа громыхнули три настойчивых удара. Вера высунулся в окно и, ловя на скорости глазами и ртом утреннюю мошку, крикнул:

– Что… Немец?

– Смотри! – крикнул Шиллер, показав направление трассирующей очередью из пулемёта.

Где-то чуть больше километра от них навстречу выскакивал точно такой же пикап, но с какой-то непонятной бандурой в кузове. Похоже, их брали «в клещи». Позади, давя в труху огромные шары перекати-поля своими огромными катками, их пытался достать очередями двух пулемётов БТР с десантом на броне. А впереди на них пёр, нисколько не уступая в скорости и маневренности, такой же внедорожник с экипажем, по количеству не уступавшим им.

Удары пуль по кузову пикапа были похожи на барабанную дробь пионерского барабана. Острая, пронизывающая боль заставила Веру согнуться к коленям.

– Ух, ты, ёб…

– Вера, ты как? – потянув товарища за ворот броника, нервно крикнул Камаз.

– Зацепило… Первая в кевлар… ребро… сука! А вторая чуть выше колена. Сейчас перетяну, – сцепив зубы от боли, прорычал Вера.

– Витька! Влево давай! В камыши, – хлопнув по плечу водителя своей широкой пятернёй, крикнул Камаз. – И шуруй на полной скорости, пока не застрянешь.

– Тогда вот так! – закусив губу, высоким тенором отозвался «бандеров сын».

Виктор резко затормозил, быстро переключился на заднюю передачу и дал полный «газ». «Японец», клацнув шестерёнками заблокированных мостов, начал задним ходом вгрызаться в плотную стену высокого камыша. В наихудшем положении оказался Немец, раскорячившийся в кузове пикапа. Он изо всех сил старался не вылететь из кузова, держась за треногу ручного пулемёта на крыше. Тяжёлые коричневые колотушки сухого камыша со всего маха колошматили по чему попало, забивая: глаза, рот, нос, уши и все открытые части одежды противным колючим пухом. С каждым метром пикапу продираться сквозь камыш становилось труднее. В щели дверных проёмов брызнула вонючая чёрная жижа. Потянуло болотом. Неожиданно открылась передняя пассажирская дверь. Оглянувшись назад, Серый, хитро улыбаясь, крикнул Камазу:

– Юсупыч! А я «сынка» нашего посадил. Ты знаешь, где его искать… Я в смысле, если что. Достала меня эта «Буковель». Разберусь по-быстрому, – и, забрав у Веры протянутые ему гранаты, быстро спрыгнул с подножки пикапа в самую гущу плотных зарослей камыша.

– Отстав… Сер… – только и успел крикнуть Камаз.

Прямо по курсу их следования, опережая метров на семьдесят, одновременно рванули две мины. Через десять секунд ещё две, но уже правее.

– Прощупывають… но пока воны нас нэ бачуть! – как-то даже весело крикнул Витька, выкручивая руль.

Камыш, выросший в жирном илистом грунте, был высок. Но Немец, стоя в кузове пикапа, хорошо просматривал верхушки жёлто-зелёного «забора», плотной стеной стоящего по бортам буксующей в иле машины. Внезапно заднее правое колесо пикапа подпрыгнуло на притопленном старом пне, карданный вал взвизгнул, выламывая подшипники из моста, и машина, просев на заднюю ось, остановилась.

– Что наверху, Немец? – высунувшись из окна, спросил Вера. – Похоже, мы приехали?

– Наверху? Херово тут, Толян! Над нами фашистский дрон висит, и слева в нашу сторону кто-то ломится. Не вижу кто, но камыш косит, как торнадо в штате Колорадо, – со злой ухмылкой доложил Немец, целясь в жужжащий над головой квадрокоптер. – Видно, дрон на нас наводит. Метров четыреста до них. Пошёл отсюда, сволочь!

– Выходим! – отдал команду Камаз, доставая рацию. – Глобус, я Камаз! Пеленгуйте меня. Выхожу. У меня «трёхсотый». За мной хвост, прикрывайте, братцы. Конец связи.

– А я? – испуганно дёрнулся связанный по рукам и ногам майор.

Вера резанул по капроновым стяжкам десантным ножом и, утонув выше колена в чёрной зловонной жиже, припадая на раненую ногу, пошёл вперёд. За ним, испуганно оглядываясь,