Прорыв Лужско-Старорусского рубежа - Сергей Николаевич Бирюк

поддержанных 4–6 танками и самоходными орудиями, противник стремился не только измотать советские войска, но и отвлечь их от преследования и уничтожения своих главных сил, заставить советские войска перейти к обороне и тем самым выиграть время для отвода основных сил Любаньско-Чудовской группировки по ж/д Оредеж – Батецкая (4, л. 144–144 об.).

На участке наступления 99‐го стрелкового корпуса 8‐й армии предпринимаемые противником контратаки велись силами до усиленного пехотного батальона с 3–6 танками и 2–4 самоходными орудиями. Оборона была насыщена многочисленными огневыми средствами, особенно широко применялись шестиствольные минометы, батареи реактивных метательных снарядов (3, л. 94).

При отсутствии резерва противник спешно формировал сводные ударные части и группы из артиллерийских, строительных и других частей и подразделений. Как пример, отчет 59‐й армии приводит сводную группу (роту) «Алярм», боевую группу «Апельт». Последняя была сформирована из остатков разгромленной 1‐й авиаполевой дивизии и других подразделений, под командованием командира 102‐го гренадерского полка 24‐й пехотной дивизии полковника Апельта. Задача этих групп – сдерживающими боями прикрыть отход главных сил.

После прорыва своей обороны, противник, учитывая лесисто-болотистую местность и крайне ограниченное число дорог, сосредоточивал основные силы на узлах дорог, в дефиле, используя в последнем случае населенные пункты, находящиеся на дорогах и берегах болот. Прикрывая берега болот, противник стремился обеспечить свои фланги от ударов советских войск, неоднократно форсировавших болота и заходивших в его тыл. Населенные пункты и дефиле противник, как правило, оборудовал в качестве опорных пунктов.

Ведя сдерживающие бои, противник использовал для обороны любые, тактически выгодные рубежи – межболотные дефиле, населенные пункты на дорогах, водные преграды. Противник приспосабливал к обороне насыпи железных дорог, в самой насыпи строились дзоты, а непосредственно у опорных пунктов – траншеи с открытыми площадками для огневых точек.

Широко применялись противником отсечные позиции для оказания сопротивления наступающим советским войска огнем и контратаками (4, л. 144 об.).

Войсками 99‐го стрелкового корпуса 8‐й армии также было отмечено, что противник не имел дотов и дзотов на переднем крае обороны вне населенных пунктов. Однако передний край был значительно насыщен огневыми средствами (3, л. 94).

Противопехотные препятствия встречались редко. Огневые средства, размещенные на переднем крае и в глубине, были скрыты за топографическими гребнями и были невидимы для советской пехоты и артиллерии. В то время когда атакующая пехота поднималась в атаку, она препятствовала артиллерии наблюдению за огневыми точками противника, который выкатывал огневые средства на гребень и в упор расстреливал с близкого расстояния наступающих. Активно использовался фланкирующий огонь станковых пулеметов, а также снайперов и автоматчиков (3, л. 94–95).

Основная масса противотанковых средств располагалась в боевых порядках пехоты. Танки и самоходные орудия, ведшие огонь с места, составляли второй эшелон противотанковый обороны.

После отражения атаки противник, под прикрытием огневых средств с фронта, переходил в контратаку на оба фланга наступающего. Контратака поддерживалась группой танков, прикрываемых с фланга самоходными орудиями. Фланговое обеспечение атакующих танков возлагалось на противотанковые орудия, расположенные в боевых порядках пехоты, сковывавшей перед собой остановленные атакующие советские войска (3, л. 95).

В бюллетене штаба Волховского фронта опыту отражения контратак противника в условиях лесисто-болотистой местности в ходе боев за его тактическую глубину обороны уделялось значительное внимание.

Действия противника при контратаках в подобной местности описывались следующим образом. Штаб фронта сообщал, что в лесисто-болотистой местности, где применение бронетехники и других подвижных родов войск нередко было исключено или ограниченно, бой за тактическую глубину обороны противника протекал в сравнительно медленном темпе.

Ограниченность наблюдения в лесу затрудняла должную организацию артиллерийского огня, а густая растительность позволяла противнику незаметно сосредоточивать живую силу для контратак.

Как правило, противник сосредоточивал основные силы для обороны первой (основной) линии и вел бой за нее с большим упорством. В условиях зимы упорство противника в борьбе за первую линию обороны возрастало, так как вместе с потерей хорошо оборудованных оборонительных сооружений немцы боялись лишиться жилых блиндажей и землянок.

В первый день боя противник обычно не организовывал контратак, а старался сдержать продвижение советских войск хорошо организованной системой огня всех видов. Батальонные и полковые резервы противник вводил в бой с целью уплотнения боевого порядка на переднем край в случае его прорыва. На второй, иногда третий, день боя, выяснив направление главного удара и силы наступающих советских войск, сосредоточив тактические (оперативные) резервы, а также создав мощный артиллерийский кулак, противник переходил в контратаки, стремясь восстановить положение (1, л. 1).

Контратаки противник обычно проводил по тому же шаблону, которого придерживался почти с самого начала войны. Перед решительной контратакой сравнительно крупными силами с целью восстановления положения или закрытия прорыва противник контратаками силой от взвода до роты разведывал боевые порядки советских войск, местоположение огневых средств, и, главным образом, стыки и фланги. Задачей советских подразделений при подобных действиях противника было отбить их, не вскрывая всей системы огня, так как после них следовало ожидать контратак более крупных сил.

Контратаки крупными силами противник обычно проводил с двух-трех направлений. Небольшой частью сил проводилась контратака с фронта, а более многочисленные силы действовали с флангов, стремясь ликвидировать прорыв и отрезать продвинувшиеся в глубину советские войска (1, л. 1 об.).

Обычно контратаки предварялись мощным артиллерийским и минометным огнем. Перед контратакой артиллерийско-минометный огонь велся по боевым порядкам, с переходом в контратаку огонь переносился в глубину и на фланги, отсекая пути подхода советских резервов.

Пехота противника, идя в контратаку, вела мощный огонь на ходу, станковые пулеметы вели огонь между боевыми порядками, пытаясь массированным огнем прижать к земле советскую пехоту, расчеты артиллерии и минометов, действовавшие с пехотой. В большинстве случае контратаки проводились в дневное время, но если они не удавались, то противник проводил их ночью (1, л. 1 об. – 2).

Иногда контратаки проводились при поддержке танков (2–4 на роту), но в лесу танки мало подвижны, наблюдение из них ограниченно, поэтому они действовали нерешительно, и иногда, не дойдя до советских боевых порядков на 200–300 м, поддерживали пехоту огнем из-за укрытий. В случае приближения танков к советским боевым порядкам наличие в передовых цепях пехоты противотанковых орудий и ружей, а также противотанковых гранат позволяло вывести из строя малоподвижные в лесной местности танки (1, л. 2).

Подвижная оборона

Прикрывая отход главных сил, арьергарды противника упорно оборонялись, даже будучи охвачены с флангов и перехваченными советскими войсками – бои за Вольную Горку, Вольное Загорье, Любуницы и т. д.

Обрекая иногда такие гарнизоны на уничтожение, противник стремился привлечь к ним как можно больше советских сил, продолжительно сковать их и отвлечь от преследования своих главных сил.

При отходе противник задачу захвата пленных и документов, с целью уточнения положения советских частей, их боевой и численный состав, возлагал преимущественно на линейные подразделения, ведущие контратаки.

Часто для захвата в