Гюлистанский договор 12 (24) октября 1813 г - Владимир Александрович Иванов

Между тем, обеспокоенные французы также стали действовать. Уже 23 ноября, на аудиенции у шаха Гардан потребовал не принимать английское посольство, в противном случае угрожая покинуть со своей миссией Иран. Иранская сторона, между тем, пытаясь выиграть время, не желала порывать окончательно с французами, но, вместе с тем, была нацелена и на ведение переговоров с англичанами. Его «соломоново решение» заключалось в том, чтобы не порывая с Гарданом, в тоже самое время попытаться удержать Джонса в Ширазе. Однако, этот маневр не увенчался успехом. Несмотря на то, что иранская сторона чинила всяческие препятствия (ссылаясь на непогоду и трудности дороги), Джонс настаивал на поездке в Тегеран. Возможно, Джонса бы удалось задержать до весны, однако, помогло соперничество с Малькольмом. Как отмечает А. Иоаннисян «Несколько дней спустя Джонс получил корреспонденцию из Бушира, в числе которой было и письмо от Минто. В письме этом генерал-губернатор предписывал ему покинуть Иран и сообщал о принятом им решении отправить военной экспедиции для захвата острова Харак. Джонс, уже до этого имевший серьезные разногласия с английскими властями в Индии, и являвшийся послом, назначенным непосредственно английским правительством, не счел нужным подчиниться этому распоряжению. Но письмо Минто пришлось как раз кстати. Джонс сразу же воспользовался, чтобы оказать давление на иранское правительство и положить конец его колебаниям. Он не только не скрыл содержание этого письма от иранских властей, а наоборот, поспешил перевести его на персидский язык и представить Наср-Олла-хану. Соответствующее сообщение о намерении индийских властей организовать военную экспедицию против Ирана, было немедленно переслано и в Тегеран. Одновременно Джонс выразил готовность урегулировать этот вопрос и заставить Малькольма отказаться от своих враждебных намерений; он обещал даже дать соответствующую письменную гарантию. Эти угрозы и посулы возымели свое действие. Английского посла не стали больше задерживать. Уже 13 января английская миссия выехала в Исфаган. 23 января Джонс получил, через специального посланца, фирман шаха, а также письмо от Мирза-Шефи с извещением, что Гардан в ближайшее время выедет из Тегерана. 1 февраля английская миссия прибыла в Исфаган, где задержалась всего одну неделю, выехав затем в Тегеран[336].

Накануне приезда англичан, Гардан выехал из Тегерана (13 февраля), направившись в Тавриз. В Тегеране остались только Жуанен и Нерсиа. Гардан сознавал, что арсенал средств, имеющихся в его распоряжении невелик. Не было ни денег, ни обещанной военной силы. Угроза отъезда не подействовала на шаха. Конечно, иранцы просили его остаться, но, вместе с тем, было ясно, что демарш Гардана их не слишком обеспокоил. Более того, шахский двор даже этот демарш хотел использовать в своих целях – при переговорах с англичанами. В своем письме еще от 26 ноября 1808 г. министру иностранных дел Франции Шампаньи Гардан сетовал «Англичанам удалось подкупить шахских министров… Если бы мы могли сейчас перебросить в Иран небольшую армию!»[337]. Последняя попытка Гардана опротестовать прибытие англичан (отсылка 17 марта в Тегерна Фино, и аудиенция у шаха 28 марта Жуанена) успеха не имела, да и не могла иметь, учитывая то обстоятельство, что англичанам уже удалось взять крепко инициативу в свои руки, и заключить выгодный для себя в марте 1809 г. договор с Ираном. В результате, 17 апреля Гардан выехал из Тавриза, направившись в Тбилиси[338]. Фианансовое состояние его было столь плачевно, что в Тифлисе он даже вынужден был занимать деньги на дорогу у русского главнокомандующего. В сентябре же Тавриз покинули и Жуанен и Нерсиа. Покидали они Иран в виду явной угрозы своим жизням. Джонс прилагал все усилия для их изгнания. Так, сначала им было нанято 7 головорезов (по утверждениям французских представителей с целью их ликвидации. Когда эта акция провалилась, Жуанену была послана книга, страницы которой оказались пропитаны ядом[339]. Французов англичане начали в буквальном смысле слова «выдавливать» с территории Ирана. Однако, иранцы не всегда шли у них на поводу. Так, когда речь зашла о высылке артиллерийского унтер-офицера Раймона из Тавриза, на которой настаивали англичане, Мирза-Бозорг ответил официальным отказом. В Тегеране, а особенно в Тавризе (при дворе престолонаследника, где более преобладали профранцузские симпатии), хотя и уступили англичанам очень во многом, но все-таки хотели сохранить за собой определенное пространство для маневра и до конца не пошли на выполнение всех английских требований.

Французы и в дальнейшем пытались вести свою игру в Иране, однако – всегда безуспешно. Позже их эмиссары не имели ни сил, ни средств, не только равных английским, но и уехавшего Гардана. Одной из основных причин неудач французской дипломатии следует считать и то, что при большом интересе проявленном к Ирану, средства, привлеченные к достижению цели были несоизмеримо меньшие, нежели у англичан. Следует отметить, что несмотря на громадный ум, для императора Наполеона I, Восток хотя и занимал весьма важное место в его политике, однако европейский театр все таки, в силу ряда объективных и субъективных факторов отнимал гораздо более времени и сил. Мысли о союзе с Ираном и Турцией, давние проекты похода на Индию, откуда должен был быть нанесен удар по его собственной характеристике, по «зданию этого меркантильного величия» Англии, все более, в силу давления обстоятельств отодвигались на второй план. Убийство имепратора Павла I обрушившее еще в 1801 г. его планы, его постоянная ставка на силовое решение проблемы («сила – в больших батальонах») все более отдаляли его, как фактического главу французской дипломатии (тут мы, вслед за академиком Е.Тарле не склонны чересчур гиперболизировать фигуру Талейрана, который хотя и являлся одним из опытнейших дипломатов, но во многом – все-таки лицом не вполне самостоятельным во внешней политике) от полномасшатабного вовлечения на восточном направлении. Безусловно, ее важность осознавалась. Осуществленный поход в Египет и Сирию тогда еще молодого генерала, убедившего Директорию в его необходимости, свидетельствовал об этом. Однако, несмотря на свою мощь в Европе, Французская империя все таки не обладала тем потенциалом, чтобы сразу и равномерно распределять мощные ресурсы на всех направлениях сразу. Отсюда проистекала и некоторая двойственность политики Наполеона. Он не посылал для разведки крупных фабрикантов. Первые официальные его представители – Жобер и Ромье не являлись лицами, имевшими широкие полномочия. Военные союзы с Турцией и Ираном мыслились как весьма полезные, но тем не менее – вспомогательные звенья, в той громадной борьбе, которую вела Франция против Британской и Российской империй. Если можно спровоцировать Турцию на войну с Россией и сковать этим ее значительные силы