Гюлистанский договор 12 (24) октября 1813 г - Владимир Александрович Иванов

Следует отметить, что английской дипломатии удалось в то же самое время создать вокруг Индии целый пояс страховочных союзов, направленных как против возможного похода Наполеона на Индию, так и на случай подпадания Ирана под иное влияние. В любом случае, вся эта сеть союзов и угроз должна была лишать Иран возможности внешнеполитического маневра. Еще англо-иранским договором 1801 г. Иран был противопоставлен Афганистану. Теперь же Афганистан должен был противопоставляться Ирану. 17 июня 1809 г. посольству Маунстюарта Эльфинстона (третья миссия в Кабул, отправлена лордом Минто) удалось подписать договор (направлено было в феврале 1809 г.) с Афганистаном. Так, согласно первой статье этого договора, правительство Афганистана брало на себя обязательство перекрыть путь войскам Ирана и Франции, если последние попытаются использовать афганский путь для похода на Индию. Афганцам обещалась помощь. Так, согласно второй статье, английская сторона обязалась защищать Афганистан при нападении на него объединенных франко-иранских сил. Однако, в случае двустороннего афгано-иранского конфликта, Англия занимала позицию невмешательства. Также, согласно данному договору, афганская сторона обязалась не допускать в страну ни одного иностранца (имелись в виду французы).

Однако, несмотря на столь успешное начало, планы английской стороны оказались нарушенными. Положения договора не удалось реальзовать на практике, так как в результате внутренней борьбы, Шуджа Уль-мульк потерпел поражение и вынужден был бежать в британскую Индию, а его же преемник – Махмуд, стал ориентироваться в большей мере на французов и русских. Таким образом, оставалось решительно давить на Иран, так как политика создания сети противопоставляемых друг другу союзов не вполне себя оправдывала, а в указанный промежуток времени – дала очевидные сбои.

Практически в тот же промежуток времени, англичане занялись Синдом. В сентябре 1808 г. английский отряд во главе с Ч.Меткалфом прибыл в Лахор. Наконец, после ряда проволочек, 22 августа 1809 г. в Хайдарабаде был подписан англо-синдский договор из 4-х статей. В первой статье провозглашался союз на «вечные времена». Положения статьи определяли, что стороны не должны допускать постороннего вмешательства в двусторонние отношения. Но, основное значение имела ст. 4, согласно которой, Синд брал на себя обязательство не пропускать на свою территорию французов.

Несмотря на комбинирование столь широкого ассортимента средств, Фатх-Али шах неожиданно оказалась противодействие. Более того, посла Малькольма Пасли даже не впустили в Тегеран. Дело было также в активном вмешательстве Гардана, заявившего, что если шах примет английского посланника, то это будет чревато разрывов франкоиранских отношений[328]. Кроме этого, шах еще продолжал надеяться на более существенную помощь французов (до похода Гудовича на Ереванскую крепость). Пасли не был допущен в Тегеран, а вместо него в Шираз был отправлен, по настоянию Гардана Исмаил-бей с 4000 отрядом войска[329]. Однако, в тоже время, шах старался выиграть время. Мирза-Шефи писал ширазскому визирю «Горячим желанием шаха является оттянуть время и избежать каких-либо решительных мер. Вы должны поэтому занимать генерала Малькольма, предлагая ему свое содействие»[330].

В результате, Малькольм вынужден был на время отступить, что он и сделал, сдав командование эскадрой Пасли и отплыв 12 июня в Калькутту в Индию на «Дориде». По прибытии в Калькутту Малькольм стал настаивать о необходимости открытия настоящих боевых действий против Ирана. По его мнению, первым нужно было захватить остров Харак, представляший собой с военной точки зрения стратегически важный плацдарм. Удерживая остров в руках, можно было контролировать как пути морских сообщений, так и, в лсучае необходимости, наносить чувствительные удары по иранской территории. В одном из своих писем генерал-губернатору Индии Малькольм отмечал «Если мы укрепимся в Персидском заливе, то все, что мы пожелаем – исполнится. Отсюда можно угрожать Персии, Аравии и Турции»[331]. Неудача Малькольма заставила Минто «вспомнить» о Джонсе, находившегося в Бомбее и задержка посольства которого связана была как раз с нежеланием Минто отдавать прерогативу (первенство на переговорах) кому бы то ни было. Однако, прибывшему назад 22 августа 1808 г. в Калькутту Малькольму удалось переубедить Минто и настоять на необходимости усиления давления. 30 августа 1808 г. было принято решение об отправке в Иран второй эскадры. Малькольм наделялся правами генерал-губернатора Персидского залива. В результате, Джонсу были посланы письма с указанием не двигаться с места, однако они оказались запоздавшими. Джонс успел со своей миссией (на кораблях «Недрид» и «Сепир») отплыть и 14 октября прибыл в Бендер-Бушир. Один из членов миссии писал «Письмо от правительства Ост-Индского, нами здесь полученное, едва не остановило было тепершнего нашего благополучного путешествия. Однако сэр Харфорд, принявший на себя всякую ответственность, оставил без уважения требование правительства возвратиться в Ост-Индию и продолжал свой путь. Генерал Малькольм, вошедший в Персидский залив, уведомил нас, что персияне, не доброжелательствуя нашим предприятиям, намереваются задержать нас в Исфагане»[332].

Джонс также начал (еще в Бомбее) устанавливать контакты с ваххабитами. Теперь уже Малькольм должен был, оказывать, к своему большому неудовольствию (личные отношения между этими двумя проводниками английского влияния были чрезвычайно напряжены) поддержку Джонсу (хотя бы видимую). Малькольм очень досадовал на то, что «честь» склонения Ирана к заключению англо-иранского договора должна была принадлежать не ему. В письмах к генерал-губернатору Индии он настаивал, что Джонса нужно отозвать, т. к. он не знает Ирана и, следовательно, не может представлять Англии. Кроме того, Малькольм был сторонником силовых методов и сокрушался по поводу того, что ему все таки не удалось «обагрить кровью берега Персидского залива»[333].

Джонс прибыл в удобный (в отличие от посольства Малькольма) момент. Поход Гудовича на Эриванскую крепость вызвал большое беспокойство при шахском дворе. Помощь от Франции (в той форме, в которой ее надеядась получить иранская сторона) все не поступала. Сумма этих и иных факторов привела к тому, что посольство Джонса было встречено гораздо более благосклонно, нежели посольство Малькольма. Уже 13 ноября Джонсу стало известно, что в Тегеране решили признать его полномочия. В ответ, Джонс написал ширазскому визирю письмо, в котором подчеркивал, что «охотно берется гарантировать Персии такое содействие в ее теперешней войне с Россией… какое она может пожелать»[334].

Русская сторона не ожидала от приезда Джонса ничего положительного. Так, в своем отношении от 7 марта 1808 г., Гудович соглашается с графом Румянцевым в том, что посольство Джонса приведет к затруднениям. Так, в частности, Гудович отмечает «Известие, сообщенное мне в. с., что английское правительство имело отправить Гарфорта Жонеса посланником в Персию, не может не обращать на себя большого внимания по тому влиянию, какое посольство сие может иметь на дела здешнего края. Без сомнения, оно будет иметь в предмете