Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

конечно, допустить, что экономия средств, сделанная полковником за время пребывания командиром бригады, сыграла свою роль в глазах жадного Насреддин-шаха. Но нельзя забывать, что личные связи в России и в дипломатической Миссии чаще всего в таких случаях имели большее значение, чем мнение персидского правителя. Примером тому может служить ситуация с полковником ГШ А. И. Домонтовичем – первым российским Заведующим. Несмотря на неоднократные просьбы шаха к российскому правительству назначить того на второй срок командования бригадой, мнение российского посланника и военного начальства оказалось решающим – полковник был отозван из Персии и больше туда не вернулся.

Глава 4

Персидская казачья бригада в 1890–1893 гг

4.1. Нарастание кризисных явлений в ПКБ

Во второй половине 1889 – первой половине 1890 г. произошла замена ведущих лиц, представлявших Россию в Персии. В октябре 1889 г. чрезвычайный посланник и полномочный министр при персидском шахе Н. С. Долгоруков оставил свою должность вакантной. 15 октября на его место был назначен Евгений Карлович Бюцов, занимавший до этого консульские посты в Китае и Японии, должности поверенного в делах России в Японии и посланника в Цинской империи и Греции. Однако в связи с обсуждением железнодорожного вопроса и политики России в Персии в Петербурге его приезд задержался. В Тегеран он прибыл в июле 1890 г. Пока должность оставалась вакантной, дипломатической Миссией в Тегеране в качестве поверенного в делах руководил первый секретарь Михаил Александрович Поджио. В середине декабря 1889 г. он умер и на его место был назначен Алексей Николаевич Шпейер. До этого он был секретарем и драгоманом консульства в Скутари (Шкодере), в 1878 г. – исправляющим должность секретаря при генеральном консуле Александре Семёновиче Ионине в Рагузе; участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Когда А. С. Ионии был назначен министром-резидентом в Черногорию, А. Н. Шпейер переехал вслед за ним в Цетине, где также стал исправляющим должность секретаря при русской миссии. С 1885 г. он был секретарем миссии в Японии. Совершил в 1884–1885 гг. 2 поездки в Корею. Во время второй из них познакомился с Н.Я. Шнеуром. К исполнению обязанностей в Иране он приступил в январе 1890 г.

Изменения произошли и в кавказской администрации. 3 июня 1890 г. новым главой кавказской администрации – гражданской и военной – был назначен генерал-лейтенант, генерал-адъютант Сергей Алексеевич Шереметев[814].

Наконец, в конце декабря 1889 г. был решен окончательно во всех инстанциях вопрос с заменой Н.Д. Кузьмина-Караваева Николаем Яковлевичем Шнеуром. 27 января 1890 г. последовало высочайшее соизволение об отчислении Н.Д. Кузьмина-Караваева с занимаемой должности и назначении его состоять «при войсках округа», а также на замену полковника Н.Я. Шнеуром. На следующий день военный министр подписал приказ о назначении последнего состоять в распоряжении Главноначальствующего на Кавказе[815]. Таким образом, формально все препоны были сняты, и Н.Я. Шнеур официально был утвержден в новой должности – Заведующего обучением персидской кавалерии. Действовать полковник должен был на основании контракта Н.Д. Кузьмина-Караваева, срок которого истекал в 1892 г.[816] В феврале 1890 г. Н.Я. Шнеур сдал прежнюю должность и отправился с семьей в Персию. Как и предыдущим Заведующим, в России ему было назначено усиленное содержание в 1032 рубля плюс 420 рублей столовых денег в год[817]. Кроме того, от персидского правительства ему полагалось 2400 туманов[818] в год, выплачиваемых ежеквартально, и ежедневный фураж для пяти лошадей.

Отставкой Н.Д. Кузьмина-Караваева проблемы бригады не были решены, а были просто «загнаны вглубь». Полковник ГШ Н.Я. Шнеур[819] приступил к своим обязанностям по сложившейся в Персии традиции – в марте 1890 г.[820] К моменту его прибытия к новому месту службы ПКБ состояла из 3 полков, конной батареи, гвардейского эскадрона и музыкантского хора. Численность ПКБ составляла около 1210 человек, часть которых была т. н. «пенсионерами», т. е. людьми не способными к службе, но получавшими жалование. Значительную часть ПКБ, в том числе и «пенсионеров», составляли мухаджиры. В 1891 г. автор статьи о Персии и ее армии в «Энциклопедии военных и морских наук» писал о ПКБ следующее: «Регулярную кавалерию образует так называемая казачья бригада (преимущественно из кавказских выходцев [мухаджиров]): 3 полка (по 4 эскадрона в 50–60 человек), 1 гвардейский эскадрон, 1 эскадрон мухаджиров-нодама (инвалидов), и 1 конная полубатарея. Полки и эскадроны обучены по нашему казачьему уставу»[821]. Тот же автор оценивал численность ПКБ для военного времени в 1000 человек[822]. Однако к этой цифре нужно относиться осторожно. Здесь были учтены только формальные показатели количества людей, а не фактические. Это следует из приблизительной оценки численности эскадронов и показания третьего полка как боевой единицы. К тому же в статье указан эскадрон «Кадам», ошибочно именуемый «нодамом». К1891 г. он уже не существовал. Это позволяет предположить, что информация, которой располагал автор статьи, была отчасти устаревшей[823].

Бригаду возглавлял русский офицер ГШ, при котором находились 3 обер-офицера и 5 унтер-офицеров. Помощниками Н.Я. Шнеура стали есаулы Николай Засыпкин, Николай Сергеевич Ремизов и поручик Каспар Николаевич Блюмер. Первые два прибыли с полковником вместо убывших из-за скандала с Н. Д. Кузьминым-Караваевым есаула Евпла Авксентиевича Маковкина и подъесаула Михаила Андреевича Ассиера. Формально все они должны были командовать обучением полков и батареи бригады. Фактически же их функции были распределены следующим образом: Н. С. Ремизов был помощником полковника по хозяйственной части, К. Н. Блюмер командиром батареи, а Н. Засыпкин инструктором кавалерии[824].

Интересные сведения оставил о бригаде Джордж Натаниэль Кёрзон, в качестве корреспондента газеты «Times» наблюдавший ее накануне назначения Н.Я. Шнеура в сентябре 1889 – январе 1890 гг.[825] Несмотря на множество неточностей[826], его сообщения важны как источник официальных сведений о ПКБ и ее положении и как взгляд со стороны. Д. Н. Кёрзон писал, что в Тегеране существовало 3 «казачьих» полка, «на содержание которых (по 25 туманов или 62 руб. на человека) отпускается по расчёту шести сот человек в каждом полку, так что казаков считается 1800 человек; в действительности же имеется только 2 полка по 600 человек в каждом, т. е. 1200 человек, которые распределены по 3-м полкам в 400 человек каждый»[827].

Ниже он приводил бюджетное расписание ПКБ[828], которое интересно тем, что оно – пока единственное известное из существовавших.

Д.Н. Кёрзон произвел также общие подсчеты на годовое содержание двух полков, включив сюда цифры, не вошедшие в первую таблицу

К сожалению,