Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

Экспроприации и акты террора, имеющие место со стороны противников советской власти, также способствовали изменению отношения населения к истребительным частям[688]. Как и в Западной Украине, служба в них давала возможность защиты и ответных действий против прибегающих к террору националистов. Анализируемые источники показывают, что массово создаваемые батальоны являлись своеобразной «альтернативой» для жителей изучаемых регионов – они, становясь объектами нападения, а зачастую и террора, давали возможность противостоять акторам данных действий с оружием в руках. Государство же улучшало собственные позиции в социуме, добиваясь консолидации лояльных сил.

Свою роль играла и заинтересованность населения в карьере в советских силовых ведомствах – руководство Главного управления по борьбе с бандитизмом в одном из своих приказов рекомендовало республиканским управлением НКВД при зачислении в штат милиции, в частности, руководствоваться «фактами службы в истребительных батальонах»[689]. Последние могли стать своеобразным карьерным стартом для местных жителей. Например, по итогам первого квартала

1945 года 93 военнослужащих литовских истребительных частей были рекомендованы к зачислению в органы милиции. Также с весны 1945 года семьям бойцов истребительных подразделений, в том числе тем, кто погиб при выполнении задач, начала оказываться финансовая помощь[690].

Предложения о материальных поощрениях военнослужащих, которые чаще всего жили в крайне плачевных условиях, содержатся и в докладной записке заместителя Л.П. Берии Б.З. Кобулова[691] в адрес своего непосредственного руководителя, датированной маем 1945 года[692]. Очевидно, что сотрудники советского государственного аппарата старались замотивировать жителей западных республик, используя для комплектования батальонов не только кнут в виде списочных мобилизаций и перевода личного состава из соседних областей, но и пряник, олицетворяемый материальной и карьерной мотивацией. В то же время, судя по имеющимся данным, реальное положение с личным составом было далеко от директивных установок республиканских управлений НКВД и партийных органов, особенно если говорить о количестве членов партии и комсомола.

Ситуация с численным составом истребительных батальонов Литовской ССР по состоянию на январь 1945 года описывается в таблице 7.

Таблица 7

Личный состав истребительных батальонов Литовской ССР по состоянию на январь 1945 года[693]

Несмотря на указанные неточности, приведенные данные, в частности, позволяют сделать вывод как о небольшом проценте партийной и комсомольской прослойки в составе батальонов республики, так и о том, что даже в 1945 году важную роль в их комплектовании играли лица, негодные к воинской службе, – женщины, пожилые или молодые люди.

Достаточно значительным также было число лиц призывного возраста и партийно-советского актива, что подтверждает тезис о наличии достаточно осязаемой прослойки сторонников советской власти на территории Литовской ССР, пополняемой посредством партийного набора, в том числе из других регионов[694]. В то же время очевидно то, что далеко не все военнослужащие батальонов были лояльны к советской власти, что подтверждают приведенные выше данные о сотрудничестве с ее противниками.

Серьезной проблемой был языковой барьер – практически во всех батальонах бойцы не знали либо плохо знали русский язык, а командиры, подавляющее число из которых были русскими, испытывали сложности с местным языком[695]. Из-за этой особенности, характерной также для Эстонской и Латвийской ССР, общение внутри подразделений в основном шло через знающих оба языка бойцов или командиров, что, в свою очередь, несколько снижало боеспособность батальонов. В июне – июле 1945 года ситуация в республиканских батальонах улучшилась – была проведена фильтрация, из состава частей практически исчезли женщины (за исключением групп содействия), увеличилось количество состоящих на вооружении автоматов и пулеметов. Практически во всех уездах республики были организованы 15-дневные учебные сборы для бойцов и командиров. Наконец, решением ЦК КП(б) Литвы в мае 1945 года все подразделения переводились на казарменное положение[696].

Подобная тенденция в той или иной степени имела место во всем изучаемом регионе – скорее всего, ключевым фактором стало окончание Великой Отечественной войны, что повлекло за собой высвобождение некоторых ресурсов, а также позволило советскому руководству обратить более пристальное внимание на проблему националистического подполья. Показательно, что численность истребительных батальонов Литовской ССР в мае – июле 1945 года сократилась с 11 013 человек (данные за март 1945 года) до 9252 человек (на момент 31 июля того же года)[697]. Этот процесс был связан с проведением массовых фильтрационных мероприятий, в ходе которых на различных основаниях было отсеяно 1437 военнослужащих, часть из которых была передана в местные военкоматы, часть «отпущена в свои хозяйства» в связи с невозможностью несения службы, а 59 человек арестовали по подозрению в различных преступлениях. Также численность батальонов сократилась из-за дезертирства и понесенных потерь (за три месяца они составили 289 человек убитыми и дезертировавшими)[698].

Организационно истребительные подразделения Латвийской ССР были созданы в ноябре – декабре 1944 года. 28 декабря вышло постановление ЦК компартии республики «О мероприятиях по усилению борьбы с бандитизмом на территории Латвийской ССР»[699]. Как и в соседней Литве, в составе изучаемых подразделений формировались истребительные взводы численностью 25–30 человек, переводимые на казарменное положение и обеспечивающиеся по нарядам местного Управления НКВД. В столице республики, находящейся недалеко от линии фронта, изначально было организовано 6 батальонов[700]. В конце 1944 года в Риге был создан истребительный полк, а численность областных батальонов, «многие из которых существовали формально», было приказано увеличить[701].

Действующие в республике истребительные батальоны, подчиненные заместителю начальника местного отдела по борьбе с бандитизмом майору К.О. Бедику (до этого занимал должность заместителя начальника штаба истребительных батальонов Курской области, в июне 1945 года погиб в бою), достаточно активно привлекались к несению повседневной службы и боевым операциям[702]. Скорее всего, это было связано с тем, что на территории Латвийской ССР продолжала сопротивление так называемая Курляндская группировка вермахта[703].

Данный фактор, в частности, способствовал более активному использованию истребительных частей в качестве команд по наблюдению за воздухом. При общей численности истребительных батальонов республики в 8986 человек (данные на февраль 1945 года) для выставления постов ВНОС привлекалось 912 бойцов батальонов и 125 членов групп содействия. Для проведения боевых операций, под которыми могли пониматься и боестолкновения, и прочесывания местности, за месяц было использовано 2016 бойцов, для охраны важных объектов, патрульно-постовой службы задействовано 1528 человек[704].

Также обращают на себя внимание достаточно значительные по сравнению с соседними республиками цифры задержанных бандитов – за один месяц 1945 года было задержано 308