Доброволец / Как я провел лето - Александр Васильевич Архипов

– Саш, привет… Это я, Артём, – негромко сказал парень, умоляюще посмотрев на генерала.

Журавлёв улыбнулся и, кивнув, вышел из палаты. В коридоре, опираясь на свой легендарный костыль, на подоконнике сидел Малашихин и болтал похожей на валенок, загипсованной до колена ногой.

– И вас? – сочувственно спросил генерала сержант.

– И меня… – улыбаясь, ответил Журавлёв, доставая сигарету. – С дочкой разговаривают. Родила недавно… двойня.

– Поздравляю… Тут нельзя, – кивнув на медицинский плакат на стене, сказал Вера. – Артём волновался очень. Все уши про вашу Сашу… Не могу, говорит, дождаться, говорит… скучаю. А у меня тоже дочка. Верочка. И жена, между прочим, тоже Вера. Кстати, это у Немца второе ранение, ему отпуск положен, товарищ генерал, – с намёком подсказал Малашихин.

* * *

Шиллеру не сиделось и не стоялось, он медленно, как на лыжах, шаркал растоптанными госпитальными тапочками по протёртому линолеуму палаты от стены к стене, постукивая по полу загипсованным голеностопом. К левому уху он осторожно прижимал генеральский айфон. Между лопаток «журчал» пот, лоб блестел от испарины, а рот был полуоткрыт, что говорило о желании общаться. Но поймать паузу в длинном радостном монологе Сашеньки было невозможно.

– Тёма, я так боялась рожать… Был бы один, а тут сразу двое! Наперегонки! Толкаются! Представляешь? Я ору, мама орёт… Слышу, папа в предродовой уже кого-то расстрелять обещает… Тёма первый «прорвался», тоже орёт… Артём, так вы сейчас вместе с папой? Ты его не бойся, он у меня очень хороший… если его не злить, конечно.

– А я и не… Сашка, я так сча…

– Ты, главное, себя береги, Тёма. Мы с мамой по телевизору тут такое… Кстати, я по телику… Это же ты был? Да? Ты? Я сразу… Короче, папа мне запретил смотреть про спецоперацию. Включают телевизор только детские передачи смотреть, чтобы я не нервничала. Боятся, что молоко уйдёт. А у меня его… Хожу, как корова. Ой, Тёма, ты чего, сынок? Я тут Тёму кормлю, а он сиську выплюнул. Наелся, что ли? Ой, милый, извини меня, дуру. Совсем что-то я…

– Да что ты, Сань! Всё хорошо! Если бы ты только знала, как мне приятно всё это слышать. Саш, ты говорила, что Тёму… – наконец-то смог сказать несколько фраз новоиспечённый папаша. – Ты мальчика Артёмом назвала?

– Да, любимый! И не спорь, пожалуйста. Я так решила… Если ты будешь со мной, то у меня будет два Тёмы. А если нет, то всё равно у меня Тёма останется, – прошептала Сашенька тоненьким голоском и тихо заплакала.

– Ну что ты такое говоришь? Конечно, я с тобой, я с вами, Сашка! Я тут много чего передумал. Так получилось, что времени свободного… А как девочку назвали? Ты говорила – принцесса… – быстро-быстро тараторил Шиллер, боясь, что его опять перебьют.

– Это дед её так называет… папа мой. У неё волосики золотистые. Нет, малышку пока никак не назвали. Я хочу, чтобы ты её назвал. Как ты хочешь, Тёма?

В это время дверь в палату приоткрылась, и появилось встревоженное лицо Малашихина. Шутливо проведя себя по горлу большим пальцем, он сделал страшные глаза и сказал:

– Немец, к тебе тётя Валя рвётся. Уколоть тебя хочет. Говорит, ты у неё последний, а её к дежурному по госпиталю вызывают. Генерал уже ей свой погон показал, не помогает. Боюсь, пострадает твой родственник!

– Вера! – нервничая, крикнул Артём, махнув на друга рукой, чтобы не мешал.

– Вера? А мне нравится… Ой, какое имя замечательное! Верочка! Мама, мы с Тёмой решили нашу принцессу Верочкой назвать. Тебе тоже нравится? Как? Вероника? Тёма, мама предлагает Вероникой, – радостным голосом объявила Саша.

– Вероникой? Да я, собственно… А может… – как-то неуверенно промямлил Немец. – Ну, Вероникой так Вероникой. Да, мне тоже очень нравится! Принцесса Вероничкой у нас будет! Артём Артёмыч и Вероника Артёмовна! – обрадованно закричал в трубку отец двойняшек.

Дверь палаты широко открылась, и в помещение быстрым шагом вошла тётя Валя с блестящим подносом в руках. За ней попытались пройти двое мужчин, но старшая медсестра так на них посмотрела, что мужики замерли у порога.

– Шиллер, на живот… раз, два. К инъекции приготовился! Трусы, так и быть, сама тебе сниму, – пошутила тётя Валя.

– Тётя Валя… – закатив глаза, упал лицом в подушку Шиллер, прижимая к уху телефон.

* * *

Сделав укол, тётя Валя с удовольствием шлёпнула Шиллера по упругой молодой заднице и, сверкнув очками на моложавого генерала, побежала в «приёмный покой». В кабинете дежурного по военному госпиталю она неожиданно увидела и начальника госпиталя подполковника Тропилина. Тот держал в руках журнал для телефонограмм и с мрачным видом читал только что полученную. Дочитав, кивнул старшей медсестре и, протягивая ей журнал, коротко сказал:

– Читай… твои. Прими искренние, Валя…

Предчувствуя что-то нехорошее, тётя Валя двумя руками нерешительно взяла журнал, и начала читать пять минут назад переданный текст: «В 15:36 мск в районе пгт Красные воды в результате обстрела ВСУ произошло прямое попадание мины 122-го калибра («Град») в медицинский микроавтобус (гос. № 1243 АН). В результате прямого попадания конструкция машины была полностью разрушена, машина загорелась. На месте погибли военфельдшер старший лейтенант Голикова М. И., водитель-санитар Ларин Е. И. и санитар, рядовой Цымбалюк С. И. В медицинской перевозке также погибли четверо раненых, переданных сотрудникам госпиталя санинструктором нашей части. Прошу выслать транспорт для перевозки тел. Начальник штаба батальона».

Водитель-санитар, рядовой Ларин Женя был старшим сыном тёти Вали. В этом году Женька окончил школу и сдал на права. А в начале августа мальчишке исполнилось восемнадцать, и он побежал в военкомат подписывать контракт в действующую армию. Валентина забрала «вояку» к себе, думала, убережёт…

* * *

За столом в столовой полевого госпиталя сидели два молодых человека в казённых пижамах, неторопливо бряцая ложечками о края стаканов с чаем. Они на ужине были последними. В двух метрах от их столика возил шваброй по полу санитар Эдик. Нет, он не подслушивал, он молча злился. Именно от этих неторопливых пациентов зависело время окончания сегодняшнего рабочего дня медицинского работника низшего звена.

– Как там твои пацаны? – улыбнувшись, спросил Вера, показывая Эдику кулак, чтобы тот не отсвечивал.

– Не пацаны… – нахмурив брови, поправил Немец, – а пацан и пац… принцесса.

– Я буду рапорт на краткосрочный отпуск писать. Типа реабилитация после ранения, – свирепо глядя в очки Эдику, тихо сказал Малашихин. – Мне тут один очкарик подсказал.

– А чё, так можно? – округлил глаза Шиллер.

– А тебе тесть ничего не говорил?

– Нет…

– Значит, уже начальник госпиталя скажет, – уверенно ответил Анатолий. – Тебе сколько до