Над облаками - Владимир Викторович Мороз

– Ну, тогда давай лапу, брат по оружию, – Вася протянул широкую ручищу, – дорога у нас дальняя, вот и посмотрим, какой ты гусь.

В первой половине октября похолодало еще сильнее, выпал первый снежок, который, правда, через несколько дней растаял. Не имея зимней одежды, бойцы отряда сильно мерзли, к тому же от длительной ходьбы по лесам начала разваливаться обувь. Иван сам помогал Полине подвязывать ее расползающиеся сапоги.

Взяв севернее, Гальченко вел свой отряд через черниговские болота, брянские леса, орловские черноземы. По пути иногда заходили в деревни, добывая продукты. Всё-таки прокормить такую ораву было делом нелегким. Кое-что покупали или выпрашивали у крестьян, другое просто забирали, обещая после войны рассчитаться. Часть добывали, совершая нападения на вражеские обозы или небольшие склады.

Так как дни стали заметно короче, в глухих местах двигались и днем, выслав вперед дозорную группу и прикрываясь небольшим арьергардом, задача которого была оповестить отряд, если вдруг сзади появятся враги. Большие безлесые участки предпочитали преодолевать только по ночам, чтобы случайно не оказаться в ловушке.

Однажды на опушке возле пустого шоссе вышли к очередному месту давно отгремевшего боя. Пока бойцы искали, что полезного можно прихватить в разбитых блиндажах, Иван прошелся вдоль полузасыпанных взрывами окопов. С грустью и болью смотрел на перемешанную взрывами землю, наполненную брошенными гниющими телами убитых, черно-рыжими грудами сгоревших танков, чьи опущенные стволы смотрели вниз, словно прося прощения за случившееся. Вот около раздавленной гусеницами «сорокапятки» лежит весь расчет, уткнувшись лицами вниз. Чуть поодаль из засыпанного окопа торчит обглоданная лисицей человеческая рука, левее от нее, в невысохшей луже, оставшейся от танкового следа, из-под каски белеется локон светлых волос, черная голова владельца которых пустыми глазницами уставилась на восток. Привычная картина войны…

Уже весной земля, взяв на себя роль могильщика, затянет нанесенные раны, а поднявшаяся трава быстро скроет следы военного преступления. Сгоревшую технику утащат на металлолом, а погибшие солдаты, не найдя покоя, просто уйдут в небытие. И может быть через много-много лет щуп поисковика ударит о чью-то кость, глухим звуком передавшись живому человеку. И тогда зазвенят лопаты, расчищая старые окопы, чтобы наконец-то перенести найденные останки в братскую могилу. А если повезет найти уцелевший медальон, то на скромном обелиске появится чье-то имя.

– Полина, – позвал врача Степан, стоя возле обвалившегося бруствера, – смотри, сапоги нашел.

Присев на корточки, он снял обувь с убитого лейтенанта и принялся вытряхивать копошащихся внутри червей.

– Степа! – подошедшая девушка согнулась в рвотном порыве.

– Ну а что? – пожал плечами тот. – У тебя от сапог одно название, а эти еще послужат.

– Вот дурак, – сплюнул вылезший из блиндажа Василий, – с девушкой деликатнее надо. Почистил бы обувку да и отдал бы вечерком. И сразу тебе слава, почет и поцелуй в щеку.

– Как хотите, себе оставлю, вроде размерчик подойдет. – Степан присел и принялся разуваться. – Мои-то уже давно каши просят.

В начале ноября снегом уже было не удивить, он плотным покрывалом укрыл остывшую землю, предательски показывая следы отряда. Морозы, доходящие до двадцати градусов, сильные ветра и вьюги сильно замедлили продвижение. Теперь для ночного сна строили шалаши, в которые набивались как кильки в банку, прижимаясь друг к другу. Оберегающие лагерь часовые через несколько часов тормошили всех, заставляя тех, кто спал с краю, ложиться в середину, чтобы окончательно не замерзнуть. Иногда удавалось скоротать ночь в какой-нибудь удаленной от всех избушке лесника или на хуторе. Но однажды едва не угодили в ловушку, пришлось с боем отбиваться от немцев, вышедших к заброшенному дому в поисках партизан. После этого Гальченко предпочитал ночевать подальше от всяких строений. Несколько раз довелось отдохнуть в партизанских отрядах, встреченных на пути. Пожалуй, это были самые спокойные ночи за всё время перехода, когда можно было не вздрагивать от каждого шороха.

К постоянной ежесекундной опасности привыкли уже давно, но организм никак не хотел смириться с голодом, напоминая о себе урчанием пустых животов. Бывало, еды не могли раздобыть по несколько дней. Бойцы разрывали снег, пытаясь найти хоть немного замерзших ягод или какой-нибудь съедобный гриб. Чаще стали попадаться пустые деревни, жители которых прятались в лесах, опасаясь появившихся в этих местах карателей, убивающих всё живое ради куска хлеба от своего жестокого хозяина. Страшно было проходить мимо пустых умерших домов, смотрящих вслед отряду черными глазами оконных проемов. Странно, но очень редко попадались собаки, хотя обычно они есть у каждого сельского хозяина. При этом сильно расплодились кошки, охотясь за осмелевшими мышами.

Вот этих самых мурчащих пушистиков иногда употребляли в пищу, хорошенько обжаривая на костре.

– Поля, съешь кусочек, – упрашивал Гальченко врача, – считай, что это просто кусок мяса обычный. Ну, посмотри на себя: еще день-два – и совсем не встанешь! На мороженых ягодах ни сил, ни энергии не наживешь.

– Нет. – Полина закрывала рот руками, от одного запаха и вида убитой кошки ее начинало рвать. Было заметно, что командир, питавший к девушке нежные чувства, очень переживает, видя, как та угасает, не в силах преодолеть отвращение.

В один из дней, чрезвычайно взволнованный, он подбежал к девушке:

– Полюшка, недавно зайца подстрелил! Прямо как на заказ. Отошел в лес по нужде, смотрю, а он под елкой сидит, дремлет. Пойдем к костру, там ребята для тебя шашлык готовят.

Через минуту девушка с аппетитом уплетала горячее мясо.

– Ох, ничего вкуснее не ела! – улыбнулась она капитану, вытирая руки о полы шинели.

Тот обнял ее:

– Теперь пободрее будешь.

Час назад, закапывая кошачью шкуру в снег, Иван улыбался, слушая речь командира о маленькой лжи во имя большого спасения.

– Лучше портниха без юбки, чем сапожник без сапог, – подмигнул Гальченко напоследок, когда нес освежеванную тушку животного в лагерь. – Только смотри, десантник, держи язык за зубами.

Чем ближе к фронту, тем тревожнее становилось на душе у командира. Рыскающие в воздухе самолеты вполне могли заметить в голом лесу большую группу в темных шинелях, чтобы потом сообщить о ней наземным службам. И тогда вдогонку ринутся охотники, чтобы в азарте погони настичь, прижать к земле и добить ослабевшую добычу. Партизанское движение к этому времени набрало обороты, и немцы начали выделять для борьбы с лесными воинами достаточно большие мобильные силы, быстро реагирующие на появление в лесах вооруженных людей.

Но, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

– Занять круговую оборону! – громкий голос Гальченко смешался с треском раздавшихся выстрелов.

Иван дернулся, вырывая себя из короткого сна. Машинально откатился в ближайшие кусты, возле которых лежал, и тут же передернул затвор. На мгновение замер, оценивая