Царские и шамилевские крепости в Дагестане - Булач Имадутдинович Гаджиев

Ладынский не открывает Америки. Ему и другим царским военачальникам предшествовал многовековой опыт английских, французских и других колонизаторов, в арсенале которых можно было найти и не такие приемы. Мы не стали бы особенно останавливаться так подробно на высказываниях генерала, если бы не одно обстоятельство. Он сетует, что, «к несчастью, из настоящих начальников мало таких, которые бы до сего достигали».

Генерал-майор из «настоящих начальников» выбор остановил на Даниял-беке. С ним был вполне согласен военный министр России Чернышев. Он также считал, что «Султан Даниял-бек – один из надежнейших для таковых поручений…» И уж «после него я считаю полезным в сем отношении Ахмед-хана Мехтулинского…»

Но у Даниял-бека к этому времени назревают свои планы. В 1840 году царское правительство решило Элисуйское султанство как участок подчинить Белоканскому уезду Грузино-Имеретинской губернии. Этот акт сильно ущемил Даниял-бека. В прошении на имя Чернышева он ходатайствовал оставить все в прежнем положении и, кроме того, утвердить его самого в княжеском достоинстве.

Между тем военная обстановка в горах изменилась коренным образом. 1843 год можно назвать годом Шамиля. Почти весь Дагестан оказался в руках горцев, а самая большая крепость царских войск Темир-Хан-Шура была заблокированной в течение целого месяца. Успехи народно-освободительного движения, вероятно, заставили трезво оценить положение и Даниял-бека. Он понимал, что в прежней роли сторонника колонизаторов он мог лишиться не только своих владений, но и собственной головы. И он сделал неожиданный для своих господ ход.

«Вчера я получил сведения от моих лазутчиков, что генерал-майор султан Элисуйский Даниял торжественно присягнул в мечети и принял сторону Шамиля и заставил присягнуть при этом и своих подданных, – доносил 6 июня 1844 года генерал-майор Шварц своему начальству. – Я не мог еще допустить мысли, – восклицал генерал, – чтобы султан… генерал русской службы мог решиться к вероломству…»

Кавказское начальство по этому поводу забило тревогу. Одни сожалели, что в свое время не упрятали Даниял-бека если не в Сибирь, то хотя бы в глубинные районы России. Другие предполагали как-нибудь примириться с ним и вернуть его, так как «если что случится с Шамилем, то Даниял-бек-Султан сделался бы начальником всех неприязненных нам племен и в некоторых отношениях был бы для нас еще опаснее». Но Даниял-бек очень скоро стал изменять и горцам, и их вождю. Переходя к соплеменникам, он на всякий случай увез в горы и сына княгини Нох-бике, жены хана Мехтулинского, малолетнего Ибрагим-хана. Шамиль приказал в конце марта 1845 года вернуть мальчика несчастной матери. Воспользовавшись случаем, Даниял-бек тайно передал через своего человека Нох-бике, что он раскаивается в совершенном и желал бы знать, будет ли прощен, если вернется назад.

Сам Шамиль никогда не питал симпатий к Даниял-беку. Но, учитывая его добровольный переход на сторону движения, некоторое его влияние на жителей Элисуйского султанства и знания в военном искусстве, приобретенные у русских, назначил его наибом. В нескольких небольших сражениях Даниял-бек показал себя настоящим бойцом. Но время от времени к имаму поступали сведения о его непонятных действиях. Такой доклад был сделан, к примеру, Шамилю согратлинцами в 1843 году. Пытаясь оправдаться, Даниял-бек немедленно обратился к жителям этого аула. В письме, в частности, говорилось: «… Когда до меня дошел слух о том, что вы наговариваете на меня, я был поражен. Разве вы не знаете, что я, оставив свои владения, бежал к братьям. Могу ли я после всего этого добиваться старого…»

Шамиль опасался измены со стороны нового наиба, потому согласился, чтобы сын Кази-Магомед взял в жены дочь Даниял-бека – Каримат. На новой службе Даниял-бек быстро понял, что пока жив Шамиль, ему ни

султанства, ни прежних владений никогда не получить. Только переход снова на сторону русских, возможно, вернул бы ему прежнее положение и владения. Сделать это было не так легко, как ему казалось вначале. В случае новой измены не только дочь Каримат и вся семья бека могли бы быть подвергнуты преследованию со стороны имама, но и каждый встречный горец мог убить Даниял-бека как врага.

И султан Элисуйский ведет двойную игру. В 1854 году он с сыном Шамиля Кази-Магомедом совершает военный поход в Грузию. Там в плен к ним попадают две княгини. Было решено обменять их на сына Шамиля Джамалутдина. Из переговоров посредник Громов вынес следующее впечатление: «Носится слух, что Даниял-Султана Шамиль ласкает лишь по родству с ним, а на деле весьма мало обнаруживает к нему доверия».

Линия поведения Даниял-бека очень запутана. После возвращения из России старшего сына Шамиля Джамалутдина он хочет выдать за него другую свою дочь.

Эта попытка не увенчалась успехом. Ни любовь Джамалутдина к его дочери, ни просьбы людей, ни усилия самого Даниял-бека не изменили взгляд Шамиля. Он не дал разрешения сыну на женитьбу. Ему в жены была определена дочь чеченского наиба Талгика. Тогда Даниял-бек кинулся в другую крайность. Он выдвинул перед Шамилем следующий план: отправить его, Даниял-бека, с 15 почетными горцами (пользующимися большим уважением) в Турцию, Англию, Францию, где они расскажут о положении дел и попросят помощи. Идя навстречу просьбе горцев, иностранцы помогут образовать из Дагестана отдельное государство под протекторатом Турции. Шамиль отвечал, что он едва-едва справляется с подвластными ему землями. Он ни в коем случае не может позволить вмешательства европейских государств и «что… и без посторонней помощи достигнет… цели, а в противном случае никакая земная сила не отвратит неудачу».

На все затеи Даниял-бека Шамиль смотрел, как заявляет А. Руновский, «как на блажь, которая пришла ему в голову от безделья».

Даниял-бек так и не сумел осуществить свои планы. И только лишь в конце Кавказской войны перешел к прежним хозяевам. 7 августа 1859 года он был вместе с генералом Меликовым у подножья Гуниба. Здесь, у Шамиля, оставалась дочь Даниял-бека Каримат. С разрешения А. Барятинского Даниял-бек отправил своего человека в лагерь имама, требуя вернуть ему дочь и таким образом избавить ее от опасности. Шамиль велел передать, что он не видит причины, почему для его дочери надо сделать исключение. «Передайте своему султану, – сказал Шамиль, – что будет справедливо, чтобы жена разделила участь своего мужа, какова бы она ни была».

Когда пленный Шамиль и его семья прибыли в Темир-Хан-Шуру, то по требованию Даниял-бека Каримат была возвращена родителям: отец не разрешил ей ехать с мужем на север. Шамиль был взбешен и хотел собственноручно убить Даниял-бека. Будучи