Академический зигзаг. Главное военно-учебное заведение старой России в эпоху войн и революций - Андрей Владиславович Ганин

савинковец Флегонт Клепиков, в прошлом – адъютант Савинкова, теперь ставший адъютантом Рычкова. Еще одним участником был подполковник К. Г. Язвин – гвардейский офицер и выпускник академии 1912 года. В декабре 1918 года он служил старшим адъютантом строевого отделения штаба Тюменского военного округа на театре военных действий, которым руководил Рычков.

Статьи имели характерные названия: «Как они оправдываются?», «Что это такое?» (В. В. Рычков); «Красная паутина», «Красноармейцы» (Ф. Ф. Клепиков); «Герои и предатели Родины» (К. Г. Язвин); «Красное офицерство» (Белоруссов). Печатались они в основном в газетах «Отечественные ведомости» (Екатеринбург), «Свободное слово» (Тюмень), «Наша заря» (Омск). Кампания достигла цели: Андогский был дискредитирован и более не рассматривался в качестве кандидата на высокие посты.

В конце декабря 1918 года были опубликованы уже известные читателю воспоминания Ф. Ф. Клепикова о боях за Казань, где академии и ее руководству давалась крайне нелицеприятная характеристика. Затем увидела свет статья «Красное офицерство». Ее автором был некто Белоруссов. Под этим литературным псевдонимом скрывался А. С. Белевский (1859–1919) – в прошлом правый народник, ссыльный, эмигрировавший в Турцию и Францию. В эмиграции он сошелся с Б. В. Савинковым. В годы Первой мировой войны Белевский перешел на правые позиции. По заданию московского отделения подпольной антибольшевистской организации «Национальный центр» уехал на Восток России. Кроме того, он состоял в «Совете общественных деятелей» и в «Правом центре». Белевский-Белоруссов основал в Екатеринбурге газету «Отечественные ведомости» и стал ее редактором. В этой газете и появилась статья. Белоруссов также был тесно связан с видным сибирским политическим деятелем (участником омского переворота, директором департамента милиции, а затем товарищем министра внутренних дел) В. Н. Пепеляевым и савинковцами. Бывшие члены «Союза защиты Родины и свободы» неизменно получали трибуну на страницах его газеты.

В статье Белоруссова отмечалось, что автор не стремится предавать позору имена лиц, скомпрометированных службой большевикам. Тем не менее тема службы офицеров красным заслуживает внимания. Не называя своего информатора, которым, очевидно, был Ф. Ф. Клепиков, Белорусов описал арест академии в Казани. Авторский пафос был недвусмысленным:

И теперь вопрос: что же? Эти предатели Родины, носившие еще недавно мундир офицера (без пентаграммы), теперь, когда внутренняя война скоро кончится, – опять войдут в ряды русского офицерства…? Это невозможно, здесь поставлена на карту честь не только мундира… но честь всей нации.

В заключение автор требовал создания суда чести для люстрации, то есть недопущения до занятия каких-либо заметных должностей всех тех, кто был «причастен к большевизму».

Статья произвела тяжелое впечатление на многих офицеров, которые сочли ее оскорбительной. Белоруссов был вынужден оправдываться, ссылаясь на то, что не первым выступил в печати на острую тему и призывал не замалчивать злободневный вопрос.

Действительно, в это же время в тюменской газете «Свободное слово» с продолжением печаталась большая статья Ф. Ф. Клепикова «Воспоминания о событиях при взятии г. Казани чехословаками». В последующих номерах Клепиков также не упускал случая высказаться по поводу «большевизированных генштабистов», которые «и теперь пытаются налететь на готовый медок, переходя из одного лагеря в лагерь противоположный, враждебный. Впрочем, в русской истории это не первый случай: мы помним тушинских воров». Клепиков предлагал вместо суда чести сформировать из служивших большевикам офицеров воинскую часть и отправить ее на передовую, чтобы те искупили свою вину кровью.

Академия была вынуждена оправдываться. Андогский встретился с адмиралом А. В. Колчаком для обсуждения ситуации, в январе 1919 года была выпущена брошюра начальника академии о деятельности академии в 1917–1918 годах, а в газетах тот же текст (иногда с несущественными вариациями) широко публиковался в виде статей.

Противники академии не успокоились. Генерал В. В. Рычков в оскорбительных выражениях упрекал академию в том, что она не бежала к белым походным порядком в конце 1917 года, называл Андогского и конференцию академии предателями и грозил смертной казнью, так что руководство академии даже вознамерилось засудить Рычкова.

В журнале заседаний конференции от 15 января 1919 года отмечалось:

До приезда ген[ерала] Степанова н[ачальни]ку академии пришлось побывать у Верх[овного] прав[ителя] с докладом по поводу статей, появившихся в тюменской газете «Свободное слово», подписанных г. [г.] Рычковым, Флегонтом Клепиковым и Язвиным.

В статьях обливались грязью как академия, так и ее н[ачальни]к. Вер[ховный] прав[итель] был возмущен и заявил, что он останется при своем мнении: «Вы и академия – безупречны», а чтобы опровергнуть гнусные нападки, предложил назначить формальное расследование.

Однако н[ачальни]к академии высказался против такого расследования, опираясь на мнения членов конференции, бывших в Омске, что обвинения в сотрудничестве в работе с большевиками – дело крупного масштаба, что такие обвинения могут быть по отношению и других учреждений, поэтому выделять академию нельзя.

Тем не менее Верх[овный] прав[итель] настаивал и предложил составить особую комиссию, поручив ей расследование.

Ген. Андогский просил отложить этот вопрос до обмена мнениями в конференции, на что Вер[ховный] пр[авитель] согласился. Присутствовавший при докладе полк[овник] Лебедев заметил, что есть еще один выход, но его не назвал. Впоследствии выяснилось, что таким выходом пол[ковник] Лебедев считал почетную командировку ген[ерала] Андогского на Дальний Восток на некоторый промежуток времени, в течение которого страсти улягутся и нападки прекратятся.

Опираясь на скорое открытие академии, на доверие Вер[ховного] прав[ителя] к ней – ген[ерал] Андогский отверг это предложение.

В Омск приехал ген[ерал] Степанов… Высказал свою солидарность с полк[овником] Лебедевым, что поездка на Дальн[ий] Восток погасит все неблагоприятные разговоры об академии и ее н[ачальни]ке: «Нужно поехать на Дальний Восток – принять порцию дальневосточного воздуха», – были слова ген[ерала] Степанова, – «Тем более что к вашему возвращению из командировки академия будет открыта и вы приступите к работе».

«А если без меня как главного свидетеля не удастся опровергнуть все обвинения, значит, моя командировка обращается в ссылку?» – задал вопрос н[ачальни]к академии.

«Нет», – ответил военный министр и указал, что командировка преследует важные государственные задачи.

Следствием настоящего разговора с воен[ным] мин[истр]ом был визит н[ачальни]ка акад[емии] к министру финансов Михайлову в целях искать у него заступничества как в отношении академии, так и н[ачальни]ка ак[адемии], добиться отмены командировки его в Шанхай. Г-н Михайлов горячо откликнулся и решил ехать с докладом Верховному правителю, о чем и сообщил г[енера]лу Андогскому, заметив: «Я не остановлюсь перед своей отставкой».

Затронутые мин[истром] фин[ансов] во время доклада вопросы были разрешены в желаемом смысле – Верх[овный] правитель обещал прекратить гонения на академию, согласился на удаление полк[овника] Лебедева, подтвердил, что он союзнической ориентации.

События же разыгрывались своим порядком…

Это описание свидетельствует об интриге Д. А. Лебедева, стремившегося