Академический зигзаг. Главное военно-учебное заведение старой России в эпоху войн и революций - Андрей Владиславович Ганин

любым способом избавиться от своего соперника Андогского. 8 января 1919 года начальник академии получил странное (если учесть скорое открытие академии) предписание военного министра об отправке в Китай:

Возлагаю на Вас выяснение вопроса об организации постоянных военно-информационных бюро в г. г. Харбине и Шанхае, согласно лично мною данных Вам указаний.

Для исполнения этого поручения Вам надлежит выехать в командировку не позже 21 января с. г. и о всех своих решениях сообщать лично мне предварительно по телеграфу.

Заграничный паспорт Вы получите от российского генерального консула в г. Харбине.

Аванс на расходы в размере десяти тыс. рубл[ей] Вам надлежит получить у казначея Главного штаба.

О выезде из г. г. Омска и Томска прошу донести.

Колчаковское командование не нашло ничего лучше, как попытаться избавиться от неудобного Андогского, отправив его в почетную ссылку. По первоначальному замыслу он должен был отправиться на Дальний Восток, однако никуда не поехал. Неисполнение приказа было использовано для его отстранения от руководства академией. 26 января 1919 года приказом Колчака Андогский был отчислен от должности начальника академии и по сути отправлен в ссылку в Иркутск – в резерв чинов при штабе Иркутского военного округа. Исполняющим должность начальника академии стал заслуженный ординарный профессор генерал-лейтенант Б. М. Колюбакин.

После получения сведений об отстранении Андогского представители конференции подняли вопрос о серьезном расследовании, чтобы устранить домыслы и клевету. 21 января 1919 года конференция обсуждала вопрос защиты чести и достоинства Андогского и И. И. Смелова от нападок за причастность к большевизму. Члены конференции хотели добиться цензурного запрета на печатание клеветы («инсинуационных статей») на академию, а также реабилитации академии особым правительственным актом. Намечалась широкая рассылка брошюры Андогского об академии всем заинтересованным лицам, прежде всего членам конференции и слушателям. Брошюра должна была обеспечить сторонников академии информацией, которая помогла бы им отвечать на нападки.

Конференция сочла, что выпады против академии связаны с деятельностью ее представителей в Ставке. Поскольку Андогский был вынужден оставить академию, конференция приняла следующую резолюцию:

Подчиняясь печальной необходимости временно расстаться с нашим начальником академии г[енерал]-м[айором] Андогским по случаю отъезда его в дальнюю и продолжительную командировку, конференция академии единогласно постановляет заявить ему следующее:

Многоуважаемый Александр Иванович, вся Ваша деятельность по отношению к академии оценивается конференцией с глубокой благодарностью как бесценные заслуги перед госуд[арственным] учреждением, во главе которого Вы стоите.

Мы неизменно сохраняем чувства живейшей признательности за Вашу самоотверженную деятельность. Конференция академии с нетерпением будет ждать Вашего скорейшего возвращения.

Тем временем Андогский затянул свой отъезд в Иркутск до начала марта сначала под предлогом сдачи дел преемнику, а затем – ссылаясь на отсутствие мест в поездах. Генерал А. П. Будберг откровенно писал 16 июня 1919 года:

В Омск вызван бывший начальник Военной академии генерал Андогский, сосланный зимой в Томск (правильно: в Иркутск. – А. Г.), как говорят, за то, что хотел сковырнуть Лебедева и сесть на его место; он стал пользоваться уже известным влиянием на адмирала, но на чем-то поскользнулся; тогда вытащили на расследование то, что он был начальником академии у красных, назначили следственную комиссию, а самого Андогского отправили в почетную ссылку.

Иронизировавший над своим положением Андогский по приезде в Иркутск явился к начальнику Иркутского военного района полковнику Е. Г. Сычеву (младше по чину), вытянулся по уставу и отрапортовал: «Под надзор прибыл». Сычев освободил его от унизительной ежедневной явки на перерегистрацию, а уже в конце апреля с разрешения командующего войсками Иркутского военного округа Андогский вернулся для проживания в Томск.

Полковник Г. И. Клерже вспоминал о положении академии в Сибири:

В составе учебного и административного персонала Военной академии было достаточное число старших и опытных офицеров Генерального штаба, из которых можно было смело сорганизовать полный штат главнейших высших военных учреждений, таких, как штаб Верховного главнокомандующего, штабы армий, Главный штаб и штабы тыловых военных округов.

По своему непререкаемому авторитету и имея в своем непосредственном распоряжении несколько десятков офицеров – слушателей академии, которые проходили, как говорится на походе, «школу колонновожатых», эти опытные в большинстве генералы Генерального штаба могли бы в короткий срок взять, по крайней мере, на первое время, в свои руки бразды правления во всей военной организации в Сибири и на Волге.

По странному, однако, «предубеждению» к этому вопросу со стороны некоторых ответственных по своему влиянию в окружении адмирала Колчака лиц, вся академия все же оказалась… не у дел. В таком печальном и угнетаемом состоянии ее держали на протяжении… всей сибирской эпопеи.

Почему-то признано было необходимым «продолжать обучение» слушателей академии для подготовки их к занятию будущих должностей Генерального штаба, тогда как вопросом о том, хватит ли для этого времени и возможности, т[о] е[сть] позволит ли вообще военно-политическая обстановка такую роскошь, как нормальные академические занятия, никто, по-видимому, серьезно не задумывался… только младенцу можно было бы не понять, что тут вопрос стоял вовсе не в том, что «надо было обучать» молодых офицеров военному искусству (это было явно бесполезно по той неустойчивой обстановке), а в том, что некоторым лицам, уже получившим «тепленькие местечки», не хотелось их уступать более достойным и знающим свое прямое дело генералам.

Больше всего почему-то неистовствовал в этом вопросе начальник Главного штаба генерал Марковский, поддержку в котором он видел при этом от военного министра адмирала Колчака генерала Н. А. Степанова.

Следственное дело

23 января 1919 года Колчак через военного министра поручил организовать расследование деятельности академии. Эта ответственная работа была доверена исполняющему должность председателя соединенного присутствия главного военного и морского судов военному юристу генерал-майору М. К. Менде, который выехал в Томск и приступил к следственным действиям.

Основное внимание следственная комиссия уделяла действиям начальника академии, что отразилось и в перечне вопросов, которые должны были прокомментировать члены конференции (сохранился список, направленный П. Ф. Рябикову):

1. С какого года служите штаб-офицером в академии?

2. Выборы А. И. Андогского в начальники академии.

3. Давались ли расписки в лояльности большевикам?

4. Эвакуация в Петроград (видимо, из Петрограда).

5. Поездка Андогского в Брест-Литовск.

6. Прибытие академии в Екатеринбург.

7. Командировки офицеров в красные штабы.

8. Назначение генерала Б. П. Богословского командующим армией.

9. Слушатели академии.

10. Эвакуация академии в Казань и события в Казани.

11. Следование академии в Самару.

12. Всероссийская академия.

13. Оценка действий генерала Андогского.

Преподаватели поддержали своего начальника. В частности, П. Ф. Рябиков прямо указал в