Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

крупных денежных подарков. Последние же для покрытия издержек, вызванных проездом шаха, во второй раз собрали налог с райятов (название податного населения Ирана – О. Г.), в результате чего многие из них разорились и покинули родные места»[920].

Однако поездка Насреддин-шаха не была единственной причиной денежного кризиса и осложнений вокруг ПКБ. «Вследствие финансовых затруднений, приписываемых холере и неурожаю, но в сущности, возникших вследствие неудачи с табачной монополией, персидское правительство решило сократить армию наполовину… не сокращая при этом числа штатных частей», – резюмировал Н. Я. Шнеур[921]. В результате, ему было предложено предоставить шаху свои соображения и новые штаты бригады.

По заведенной традиции, штат ПКБ зависел напрямую от желания шаха. Он решал, какое количество человек должно находиться в бригаде или какую сумму денег выделить русским инструкторам. Заведующий же, исходя из этих пожеланий, должен был разрабатывать штаты и бюджет. Делалось всё это через посредство русского посланника[922]. Положение осложнялось тем, что контракт Н.Д. Кузьмина-Караваева истек и необходимо было заключать новый – на Н. Я. Шнеура. В данном случае момент был выбран удачно – Е.К. Бюцов отсутствовал в Тегеране – он отбыл в Россию. Поэтому переговоры с персидским правительством некоторое время вынужден был вести непосредственно сам Н. Я. Шнеур. Полковник, судя по документам, был доволен предложенной реформой. Как говорилось, он изначально был настроен на переформирование ПКБ в боеспособную часть с четкими правами ее командира, желая «возвысить боевое значение бригады увольнением дорогого шаху нестроевого элемента в лице массы влиятельных офицеров и “пенсионеров” из представителей племенного начала (т. е. мухаджиров – О. Г.)»[923]. Поэтому полковник составил новый штат бригады, включавший в себя «318 конных казаков при 30 офицерах, 1 конно-артиллерийская батарея и хор пешей музыки, всего около 500 нижних чинов вместо числящихся в бригаде 1 000 нижних чинов при 210 генералах, штаб-и обер-офицерах». Экономия от такого сокращения получалась 38 000 туманов в год при бюджете в 96 000 туманов[924]. Н.Я. Шнеур предложил оставить в ПКБ всего 5 русских инструкторов, 45 нижних чинов в хоре, в трех эскадронах – 25 офицеров и 326 «казаков», а в батарее 4 офицера и 54 артиллериста. Кроме того, «в пешей команде и вольнонаёмной прислуге» 40 человек, плюс 1 доктор. «Таким образом, действительная боевая годность бригады выигрывает», – писал он[925]. Новый проект полковник представил иранскому военному министру и российской дипломатической миссии, получив «от обоих одобрение»[926].

Однако идея Н.Я. Шнеура оказалась нереализуемой. Снова проявилась «болезнь» российских Заведующих – не зная планов правительства, слабо разбираясь в хитросплетениях жизни персидского высшего общества, да и вообще местных нравах и обычаях, Н.Я. Шнеур стремился качественно исполнять свои прямые обязанности (как он их видел) – превратить ПКБ в боеспособную часть со структурой, системой власти и подчинения, свойственной российской армии. Но боеспособная персидская бригада не нужна была России, а инициаторы реформы в Персии видели ее цель в совершенно ином. Если Н.Я. Шнеур стремился избавиться от «балласта» и «мертвых душ», то его непосредственное начальство в Тегеране желало обыкновенного сокращения расходов, не особо вдаваясь в детали того, за чей счет они будут сделаны.

Вплоть до октября 1892 г. переговоры вокруг изменений в ПКБ велись непосредственно между Н.Я. Шнеуром и Наибом ос-Солтане. Причины этого до конца не понятны. Возможно, это объяснялось отсутствием в сентябре в Тегеране как шаха, так и российского посланника. По крайней мере, поверенный в делах поручил вести их Н.Я. Шнеуру, так как ему «эти переговоры было бы более удобно вести, чем Миссии»[927]. Как показали дальнейшие события, инициатива сокращения штатов бригады, хотя и была согласна с желаниями Насреддин-шаха уменьшить расходы казны, исходила от его сына. Основной ее целью Камран-мир-за, видимо, ставил дискредитацию русской военной миссии. Главный «удар» сокращений должен был пасть на мухаджиров. Скорее всего, исходя из опыта предшествующих лет, военный министр рассчитывал на сопротивление последних и беспорядки в ПКБ, которые дадут ему возможность поставить перед отцом вопрос о необходимости присутствия русских инструкторов в Персии вообще. Отчасти эти надежды подтвердились. В рапорте начальнику отдела ГШ Кавказского военного округа генерал-лейтенанту ГШ А.С. Зеленому от 18 сентября 1892 г. Н.Я. Шне-ур сообщал: «Протестуют (против увольнения – О. Г.) пока только лишь 170 офицеров, почти исключительно мухаджиров, у которых правительство хочет удержать половину их наследственного содержания. Они угрожают поголовным выселением в Россию, но я думаю, что дело уладится»[928].

Однако полковник заблуждался. Проблема вокруг увольнения части «казаков» приобретала всё больший размах. В своем рапорте от 16 октября 1892 г. Н. Я. Шнеур писал, что в Тегеране было раскрыто готовившееся покушение на шаха. К тому же Насреддин-шах, «испугавшись» переселения мухаджиров в Россию, «приказал составить новый проект, по которому личное содержание каждого осталось бы неприкосновенным». «Я составил таковой, – докладывал полковник, – (батарея, музыканты и две сотни в числе 248 человек)». Платя всем им, правительство имело бы около 15 000 туманов экономии[929]. Однако проект, поданный через военного министра, был отклонен. Заведующему было предложено сохранение численного состава ПКБ согласно проекту полковника, но с уменьшением финансирования. Камран-мирза сообщил Н.Я. Шнеуру, что бюджет бригады должен быть сокращен до 75 536 туманов. На них полковник должен был содержать, «выплачивая всё жалование всей бригаде», батарею, «музыку… и, сверх того, 2 сотни в 248 человек». «Между тем, – доносил Заведующий в штаб округа, – на эти деньги я могу содержать лишь одну сотню в 159 человек»[930].

Судя по рапортам, ситуация в бригаде накалялась, а лишенный поддержки Миссии Н. Я. Шнеур находился в затруднении, не зная, что предпринять. Он постоянно просил указаний у штаба Кавказского военного округа, который должен был защищать интересы русских инструкторов через Миссию[931]. Это не могло не вызвать соответствующей реакции. Последний рапорт свидетельствовал о том, что в ПКБ зрел бунт. Не имея четких представлений о том, как себя вести, Н.Я. Шнеур предложил три выхода из ситуации: а) подавить волнения силой; б) если будет дано согласие содержать одну сотню – он уладит ситуацию самостоятельно; в) в случае несогласия – ликвидировать русскую военную миссию[932]. Вопрос о ликвидации был поставлен впервые за всё время пребывания российских инструкторов в Иране.

Ситуация обеспокоила кавказское начальство. Во второй половине октября 1892 г. начальник штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенант ГШ Пётр Тимофеевич Перлик обратился с докладом к начальнику Главного штаба Н. Н. Обручеву. «Кавказское начальство, – писал он, – …не сочло себя вправе, как непосвящённое в политические виды