Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

запрещение на очередную ассигновку – так, по крайней мере, заявил Наиб ос-Солтане. Тогда я объявил ему, что если не получу в обычный день и час срочный платёж, то я другой же день покидаю Персию… и вернусь только тогда, когда деньги будут уплачены»[946]. Угроза подействовала сразу – срочный платеж не был задержан. Это насторожило полковника. «То обстоятельство, что отмена решения… последовала через четверть часа после моего заявления, когда Наиб ос-Солтане не мог переговорить с отсутствовавшим шахом, подало мне повод подозревать во всём этом деле интриги Наиба ос-Солтане, и я стал добиваться аудиенции у шаха», – докладывал Н.Я. Шнеур своему начальству[947].

Одновременно оба русских представителя подняли перед своими начальствами вопрос о том, как видится им судьба ПКБ. В секретной телеграмме в Министерство иностранных дел от 7 ноября 1892 г. А.Н. Шпейер сообщал: «Положение полковника невозможное, и требования шаха решительно невыполнимы… Лучше было бы может быть отозвать наших инструкторов»[948]. Однако и в Министерстве иностранных дел, и в Военном министерстве предложение об отозвании инструкторов не нашло поддержки, поскольку вызывало опасение, что их место тотчас же займут англичане или немцы[949]. А.Н. Шпейеру было предложено продолжить переговоры.

Российский поверенный в делах обратился за помощью к первому министру Али Асгар-хану Амин ос-Солтане. На руку русским интересам сыграли и выступления мухаджиров, которые вновь охватили ПКБ. «Благодаря бурным манифестациям “казачьей” бригады, а также энергичному вмешательству Амин ос-Солтане, которым мне, в конце концов, удалось заручиться, – сообщал А. Н. Шпейер в телеграмме в Министерство иностранных дел от 10 ноября, – шах возвратил полковнику Шнеу-ру 12 000 туманов из отобранных 20000 и дело кое-как улажено»[950].

Вмешательство садразама, конечно, можно объяснить взяткой, полученной от русских. Однако в данном случае сведений о таковой нет. Объяснение выглядит более простым – Али Асгар-хан находился в крайне враждебных отношениях с Камран-мирзой. Опасаясь за свое положение и стремясь использовать возможность для нанесения чувствительного удара по своему противнику, Амин ос-Солтане включился в игру на стороне русских. Он сообщил поверенному в делах, что удержание 20000 туманов понадобилось не правительству, а предназначались начальнику арсенала Векилю од-Доуле[951]. «Человек невежественный, был лакеем, но, благодаря приобретённого расположения военного министра Наиба ос-Солтане, стал начальником арсенала. На свою должность смотрел как на выгодную доходную статью», – характеризовал его сменивший Н.Я. Шнеура ротмистр В. К. Бельгард[952]. Как выяснил поверенный в делах, начальник арсенала «уже успел получить из удержанных денег 8 000, из которых половину немедленно передал Наиб ос-Солтане»[953].

Таким образом, финансовый кризис в ПКБ стал не результатом бесхозяйственности Н.Я. Шнеура[954], а был спровоцирован непосредственно иранским военным министром. Причины этого Н.Я. Шнеур видел в следующем: «Так как я ему лично ничего не сделал, то ненависть Наиб ос-Солтане я могу объяснить только принципиальной ненавистью ко всему русскому»[955]. Камран-мирза, по мнению полковника, хотел ослабить бригаду, поскольку сам мечтал занять персидский престол. Однако Россия признала наследником-валиатом Мозаффарэддина, поэтому военный министр видел в лице ПКБ опасного противника как проводника русских интересов[956]. Отчасти полковник был прав. Однако, учитывая характер Камран-мирзы, Н.Я. Шнеур заблуждался относительно отсутствия личной обиды у того к полковнику. Во время событий января 1892 г. военный министр пострадал больше всех, не только морально, но и физически[957]. Вряд ли он забыл это и простил Н.Я. Шнеуру (а через него – и русским представителям вообще: бригада-то формально подчинялась ему) его бездействие в критический момент.

В результате выступлений бригады, заявления поверенного в делах о том, что он поднял вопрос о ликвидации военной миссии перед Петербургом и вмешательства садразама был достигнут компромисс. В своем секретном рапорте в штаб Кавказского военного округа от 8 декабря 1892 г. Н.Я. Шне-ур впервые поставил вопрос, который станет актуальным в середине 1890-х гг., – о необходимости вывести ПКБ из ведения военному министру и подчинения ее Амин ос-Солтане[958]. Тем не менее в тот момент бригадные дела не интересовали российское правительство настолько, чтобы внять этой рекомендации. Насреддин-шах, видимо, не хотел идти на конфликт с Россией из-за военных инструкторов. Однако и брать ответственность за ситуацию вокруг ПКБ также не желал. Через Али Асгар-хана полковнику и дипломатической миссии 7 ноября был предложен следующий вариант решения проблемы. Правительство возвращало 12000 туманов, а со следующего года Заведующий получал 80000 туманов. В то же время ему предоставлялась возможность «держать столько людей, сколько будет возможно»[959]. Согласно предложенной комбинации офицеры бригады должны были получать содержание без вычета, а долг Шаханшахскому банку полковник должен будет уплатить самостоятельно из полученных 12000 туманов[960]. Н.Я. Шнеур согласился с этими предложениями, оговорив, что недостающее ему «на содержание текущего года» он удержит временно из жалования бригады, которое уплатит из бюджета следующего года «с соответствующим уменьшением наличного числа людей»[961]. В личном разговоре с Заведующим садразам прямо заявил, «что цель правительства, давая мне (полковнику – О. Г.) carte blanche, более та, чтобы снять с себя ответственность за сокращения в бригаде, направление неудовольствия увольняемых на меня»[962]. Ни военный министр, ни его протеже, заварившие интригу и израсходовавшие 8000 туманов, никаких наказаний не понесли.

5 декабря 1892 г. полковник получил шахский дестехат (собственноручное повеление), устанавливавший новые правила управления бригадой[963]. Как отмечал В. А. Косоговский, «было решено отдать полк.

Шнеуру бригаду на коммерческих правах, с тем однако условием, чтобы, не касаясь содержания офицеров и “пенсионеров”, а также магального жалованья, т. е. сумм, получаемых некоторыми казаками из разных провинциальный казначейств, помимо бюджета, отпускать ему ежегодно вместо 96 854 т. только 80 000 т. и 2 000 т. на новые постройки и на ремонт старых зданий. Полковник же в начале каждого года должен подавать военному министру сведения, сколько он может содержать людей на эти 80 000 т.»[964]. Фактически, это была инструкция, на основании которой должен был действовать Заведующий. В секретном рапорте от 8 декабря 1892 г. на имя начальника отдела ГШ штаба Кавказского военного округа Н.Я. Шнеур отмечал, что «это первая попытка установить кое-какой порядок в бригаде и письменно определить права Заведующего обучением персидской кавалерии, так как до сих пор всё делалось по установившемуся обычаю»[965].

Следует остановиться на новых правилах управления и организации ПКБ детальнее, поскольку они представляли новый шаг в ее развитии. К тому же разбор шахской инструкции позволяет лучше понять проблемы русской военной миссии и проследить, насколько дестехат способствовал их разрешению.

Шахская инструкция состояла из 6