Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

бригада была сохранена. Однако очевидно, что по крайней мере в Военном министерстве кризис с ПКБ стимулировал интерес к делам русской военной миссии. В Военноученом комитете обратили внимание на то, что сведения о ПКБ не обновлялись довольно давно[1001]. В. К. Бельгард был послан в Тегеран не только по рекомендации С. А. Шереметева, но и с подачи управляющего делами Военно-ученого комитета ФА. Фельдмана[1002]. Первое, что он сделал по приезде, – обследовал состояние ПКБ и составил рапорт на имя Ф. А. Фельдмана[1003]. Сведения из него были достаточно оперативно опубликованы в 1894 г.[1004]

Глава 5

ПКБ на переломе: «дело Бельгарда»

5.1. ПКБ под руководством В. К. Бельгарда

К концу правления Александра III Персия по-прежнему оставалась важна для России в стратегическом отношении. Со временем, под влиянием моды на империализм[1005], российская внешняя политика в Иране становится действительно агрессивной и направленной на решение главной задачи – подчинению Ирана русскому влиянию и вытеснению Англии. В определенной степени успех здесь сделал свой вклад в развязывание русско-японской войны 1904–1905 гг., в которую Россию фактически втянула Великобритания. Она же и выиграла от этой войны больше всех, в том числе и в Персии, где российское правительство вынуждено было пойти на раздел сфер влияния.

Российская позиция по разделу Персии (нежелание даже обсуждать этот вопрос) с перспективой полного подчинения этой страны русскому влиянию объяснялась агрессивно-оборонительной политикой, проводившейся Великобританией на южных рубежах России с конца XVIII в., а также резкими противоречиями между двумя великими державами в «Восточном вопросе». Великобритания старалась не допустить создания угрозы для «жемчужины британской короны» – Индии – на дальних подступах, заодно стремясь подчинить себе мировые торговые коммуникации и важные территории. Своим поведением Англия фактически провоцировала Россию на активную политику в Азии, поскольку своими действиями она угрожала рубежам империи Романовых и внутреннему спокойствию порубежных территорий России. В свою очередь, в Британии защитные действия России рассматривали как доказательство ее агрессивности. В итоге в обеих странах сформировался пласт политиков, военных и общественных деятелей, которые рассматривали политику другой страны как исключительно агрессивную и выступали за активное ей противодействие. Но если в Англии первоначально формирование этой группы было вызвано желанием не допустить потери уже захваченного, не дать вырасти сильному конкуренту на международной арене, то в России «ястребы» формировались именно под воздействием английских провокаций, двуличной и агрессивной в отношении России политики.

Однако задачи русской политики в Иране постепенно менялись. Еще в 1885 г. один из российских публицистов писал: «Мы сами должны двинуться в Персию и, пока возможно, взять её рынки в наши руки почти без боя; если же мы и в следующие 10–15 лет этого не сделаем, то наши более ловкие и более искусные европейские конкуренты займут наше место и ототрут нас от персидских рынков… Понятно, если наши купцы захотят сейчас же иметь большие барыши и выгоды, то они ошибутся; действуя же настойчиво, хотя и медленно в интересах бу дущего, они не могут не выиграть. Иностранцы не спят, а думают и дело делают… В виду этого нашему купечеству нужно сплотиться и начать работать вместе, помня мудрую пословицу, что под лежачий камень и вода не течёт… Самым опасным конкурентом России в Персии является Англия, благодаря её уменью действовать и энергии, с которой она ограждает свои интересы в начале даже с явным ущербом для себя»[1006]. В целом кредо российской политики, выдвинутое еще И. А. Зиновьевым, не изменялось. «Россия политически должна преобладать в Персии», – резюмировал его публицист К. А. Скальковский[1007].

Новый курс России был тесно связан с именем Сергея Юльевича Витте[1008]. В августе 1892 г. он был назначен министром финансов, а уже с начала 1893 г. стал воплощать в жизнь свои взгляды на экономическое будущее России[1009]. Азиатским странам в его стратегии отводилась особая роль[1010]. Империя должна была, по его рассуждениям, продукцией своей промышленности покрыть потребности азиатских стран, «которые находятся или должны находиться» под влиянием России. «Ведь владычество метрополии над колониями, – писал С.Ю. Витте, – укрепляется ныне более всего силою не оружия, а торговли»[1011].

В апреле 1893 г. по его же инициативе при Министерстве финансов было создано «Особое совещание по торговле с азиатскими государствами» из представителей министерств финансов, военного и иностранных дел[1012]. На нём, в частности, были рассмотрены и вопросы торговли с Персией. В целях улучшения торговли оно в первую очередь «признало желательным» приобретение в собственность казны Ссудного общества Персии[1013]. За этим последовали и другие меры.

В начале 1894 г. С.Ю. Витте представил Александру III доклад о необходимости расширения русско-азиатской торговли. Он аргументировал тем, что пограничные с Россией страны Азии служат рынками сбыта русских мануфактурных изделий. Увеличение оборотов будет способствовать как развитию русской промышленности, так и улучшению торгового и платежного балансов. Наконец, «торговое в этих странах значение России находится в самой тесной связи» с ее политическим влиянием[1014]. Общая политическая цель – подчинение Ирана российскому влиянию – была «облачена» в экономическую «оболочку». Задачей стало укрепление российских финансово-промышленных инициатив с помощью государства для достижения стратегической цели. С этого времени к характеристике внешней политики России относительно южного соседа вполне применима формулировка министра иностранных дел начала XX в. «Главная цель, которая преследовалась нами, в зависимости от исторических условий, различными путями и средствами в течение многолетних сношений с Персией, может быть определена нижеследующим образом: сохранить целость и неприкосновенность владений шаха, не ища для себя территориальных приращений, не допуская преобладания третьей державы, постепенно подчинить Персию своему господствующему влиянию, без нарушения однако как внешних признаков ее самостоятельности, так и внутреннего её строя. Другими словами, наша задача – политически сделать Персию послушным и полезным, то есть достаточно сильным, орудием в наших руках, экономически – сохранить за собою обширный персидский рынок для свободного применения на оном русского труда и капиталов, причем тесное соотношение и взаимодействие политических и экономических результатов, уже достигнутых нами, создаст ту прочную почву, на которой мы должны развивать плодотворную деятельность нашу в Персии»[1015]. Наиболее значимым и удачным шагом русского правительства в указанном направлении стало приобретение Ссудного банка весной 1894 г.[1016] Ссудный банк Персии начал действовать в Тегеране формально как частное учреждение, а в действительности – как филиал русского Государственного банка, который не только оплатил расходы, связанные с покупкой Ссудного банка Персии, но и предоставил его администрации в