«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны - Сергей Николаевич Ткаченко

«Анализируя навязанную нам противником июльскую операцию, невольно задаешься вопросом, почему оккупанты, имея такое превосходство в живой силе и технике, не смогли уничтожить партизан второго района? Объяснить это можно следующим:

Оккупанты не учли моральную силу партизан, их неистребимую ненависть к врагу, любовь к Родине, волю к победе над захватчиками.

Партизаны имели хорошую боевую закалку в предыдущих боях с оккупантами и опыт боевых действий в горно-лесистой местности. До этого отрядами было проведено 43 крупных боя и 164 боевых и диверсионных операций.

Партизаны хорошо ориентировались в лесу, знали особенности гор и леса, знали лесные дороги и тропы, ложбины и ущелья, отдельные гряды камней, котлованы и скалы. Они были нашими союзниками, противник не знал этих особенностей. Укрывшись за незначительной грядой камней или горной скалой, партизаны подпускали противника на 25–30 метров и расстреливали его в упор, с обрывов скал забрасывали его гранатами. Противник подтягивал свои силы к этому месту, но партизаны, применяя военную смекалку, оставляли 2–3 бойца основной группы, били во фланг и тыл противнику. Когда же партизанам было не выгодно драться за ту или иную высоту, они отходили на другой более выгодный рубеж, уходили из-под носа противника, а он окружал место, где только что были и стреляли партизаны. Часто, не разобравшись, завязывали бой между собой, уничтожая друг друга. Партизаны, действуя мелкими группами, «кочующих огневых точек» изнуряли, изматывали физически неподготовленных к боевым действиям в горно-лесистой местности солдат, вызывали у них страх и подавленность. Им казалось, что партизан так много в лесу, что живыми из леса не выйти.

Вначале противник вошел в лес сплошными цепями с тем, чтобы прочесать весь небольшой массив, выжить партизан на открытую местность и уничтожить их. Но партизаны заставили противника свернуть свои цепи и, лавируя между разрывами цепей, наносили внезапные удары. Были и такие случаи, когда партизаны группами 6–8 человек, укрывшись в камнях скал или под сваленным деревом, заросшим высокой травой, пропускали противника мимо себя, а потом били с тыла. Бои 24–25 июля показали, что врагам не сломить волю к победе и не уничтожить партизан…»[568].

Однако больше месяца не прилетали самолёты для заброски продуктов и эвакуации раненых. В крымском лесу снова появились случаи смерти от голода, из-за отсутствия медикаментов умирали раненые[569]. К завершению «большого прочеса» в трех партизанских районах оставалось немногим более 1500–1600 бойцов, в том числе относительно боеспособных всего 712, из них: в 1‑м районе – всего 480, боеспособных 300, во 2‑м – соответственно 500 и 162, в 3‑м – 530 и 250 человек, и общая численность боеспособных бойцов продолжала неумолимо уменьшаться[570]. Как отметил в докладе Военному совету ЧГВ Закавказского фронта от 18.10.1942 г. командующий Партизанским движением в Крыму полковник М. Т. Лобов: «…После июльских боев партизаны лишились своих скудных запасов продовольствия. Отряды вступили в полосу голода… События на Советско-Кавказском фронте не дали возможности подбрасывать продовольствие воздухом. В отрядах появились больные на почве голода. Начались случаи смертности. Командование Центра (Главного штаба. – Авт.) издало ряд приказов и директив, в которых требовало не сидеть, сложа руки, и ждать помощи с воздуха, а идти в населенные пункты и с боем доставать продовольствие. Положение усугублялось тем, что в предгорных деревнях совершенно не было продовольствия»[571].

Обстановка на середину 1942 г. Крым оказался в глубоком тылу противника. Партизанские отряды, базировавшиеся в горнолесной части полуострова, продолжали действовать в окружении населенных пунктов, значительная часть населения которых относилась к партизанам враждебно. Партизанская зона, особенно на флангах группировки, существенно сократилась, при этом партизанские формирования под давлением оккупантов и набиравших силу формирований пособников оказались сосредоточенными в трех локальных изолированных районах: Крымском заповеднике, Зуйских и Судакских лесах. Такое компактное расположение партизанских сил облегчило оккупантам установление жесткой блокады и проведение противопартизанских мероприятий.

В отрядах продолжалась вторая с начала оккупации длительная голодовка. Из-за большого количества истощенных небоеспособных бойцов, женщин, стариков и детей, число которых достигало 65–70 % от общего состава, отряды утратили маневренность, а сокращение запасов боеприпасов всех видов до критического уровня стало одной из причин почти полного прекращения боевой деятельности партизан: «…По существу отряды в августе – сентябре никакой боевой деятельностью не занимались…»[572]. Физических сил едва хватало на вынужденное проведение продовольственных операций, в большинстве своем заканчивавшихся без результатов. Эти неблагоприятные обстоятельства на фоне оставления советскими войсками Керчи и Севастополя стали причиной утраты многими партизанами перспективы и, как следствие, привели к снижению уровня политико‑морального состояния, в том числе также у определенной части комполитсостава отрядов и партизанских районов. На почве этого в партизанской среде появились эвакуационные настроения, случаи упадничества, дезертирства и даже предательства. Основными заботами партизанского командования стали наличие чрезмерного количества небоеспособных и необходимость решения проблемы их эвакуации на Большую землю по воздуху – авиацией Северо-Кавказского фронта и морем – плавсредствами Чероморского флота, а также отправив основную массу небоеспособных партизан в населенные пункты степной части Крыма «на подпольную работу».

В августе 396 человек были отправлены из леса на эту «подпольную работу», которая не была обеспечена соответствующим образом, хотя и носила название операции «Спецзадание-42». Многие из отправленных просто погибли, попав в руки оккупационных властей и спецслужб[573]. Ставка же партизанского руководства делалась на уменьшение числа неактивных партизан – потенциальных «едоков». 1 марта 1944 года в беседе с секретарем Крымского ОК ВКП(б) В.С. Булатовым комиссар партизанской бригады Т.Г. Каплун по вопросу посылки партизан в степные районы сказал следующее: «Настоящей посылки в тыл партизан не было. Это дело проводилось не с целью завязать прочную связь, не с целью насадить там людей, а чтобы избавиться от лишних. С людьми основательно не условились о месте явки, сроках, средствах связи, и, как правило, связь с ними была утрачена с первых же дней посылки. Отбор этих людей тщательно не проводился. Не учитывались моменты, когда человека посылали в тот район, где его все знали. Практический результат от посылки людей мизерный…»[574].

Однако, надо отметить, что такое решение было принято только после горячих споров среди командования, находящегося в лесу[575]. Но обстоятельства были весьма сложными: в апреле – июле 1942 года на Большую землю армейской и флотской авиацией было вывезено более 120 человек, несколько раз полеты в Крым прекращались. В результате, из-за крайне неустойчивой связи, неопределенности решения вопроса о возобновлении эвакуации и продолжавшегося увеличения количества истощенных партизан командование 3‑го района (начальник