Дневники украинской смуты - Сергей Егорович Михеенков

начмед батальона в г. N я работал на базе городской поликлиники, и в хорошие дни все что я делал, – это небольшой объем бумажной работы. А дальше я только ожидал. Ожидал, привезут ли мне сегодня раненых? Легкие? Тяжелые? Больные? Мертвые? Слушая артобстрелы артиллерии ВСУ по окраинам города, думал о том, что обстрел госпиталя – лишь вопрос времени. К счастью для меня, по крылу поликлиники, где мы работали, начали стрелять только через неделю после моей демобилизации, но в месяцы службы мне неоткуда было об этом знать. В те дни я только знал, что служу, работаю, отдыхаю и сплю на огромной мишени для артиллерии. Конечно, есть международные нормы права, но они немного стоят, когда «победитель всегда прав». Это очень тоскливая ситуация, когда ты не знаешь, чего ожидать, но знаешь, что хорошего ждать нечего. Закон Мерфи – «если что-нибудь может пойти не так, оно пойдет не так» – становится основополагающим принципом. Мне так на всю жизнь запомнилась эта сцена: вторая половина ноября 2022-го, сразу после указа В.В. Путина о демобилизации студентов выходят постановления глав ЛНР и ДНР, предписывающие нашу демобилизацию до конца ноября. На дворе что-то, чтобы не соврать, число девятнадцатое. Я довожу сведения об этих указах до ребят из своего взвода (а все мои «медики» были такими же мобилизованными студентами). И вот студент ЛГПУ с позывным «Денечка» в ответ на мои «Еще одиннадцать дней, ребята» выдает, просто и до глубины души: «Еще одиннадцать дней, чтобы умереть».

– Можете ли вы вспомнить и описать героические поступки, совершенные вашими однополчанами?

– К сожалению, собственными глазами я видел только повседневную рутину службы. Буквально через неделю я оказался в госпитале, а после возвращения, как начмед, я должен был не скакать по передовой, а обеспечивать работу медицинской службы на месте дислокации. Ближайшее к обывательскому пониманию «героического поступка», что я видел, это возвращение моих студентов-сослуживцев с ранеными, когда все они чудом выбрались из передряги под с. N в Харьковской области, через несколько дней после того, как наши войска ушли с Харьковского направления и город N внезапно оказался «на передке». Однако для меня все мои однополчане – герои. Ежедневно сносить тяготы и лишения службы, и при этом не сдавать позиций, без увольнительных, без перспектив демобилизации, кроме как «до победного»? Это даже не героический поступок, это подвиг.

– Вы получали ранения, контузии во время боевых действий?

– Под с. N я получил огнестрельное ранение в правую голень.

– Что стало для вас основной мотивацией для того, чтобы участвовать в военных действиях?

– Чувство долга. Не буду врать: я никогда не горел желанием воевать или служить, но я окончил военную кафедру, я поступил на военный учет как офицер запаса, и это накладывало некоторые обязательства, которые необходимо было соблюсти.

– Имеете ли вы боевые награды?

– Медаль ЛНР «За отвагу».

– Повлияло ли участие в спецоперации на вашу дальнейшую судьбу?

– Я затрудняюсь с ответом. Я познакомился с множеством интересных людей, повидал необычные места и, как мне говорят университетские знакомые, сильно повзрослел. Но за пределами нового круга знакомых и бывших сослуживцев ничего как будто и не изменилось. Очень остро это «на гражданке без перемен» проявило себя по возвращении в университет: обнялись с научным руководителем, а затем из ее уст: «Ну, давай теперь дальше работать».

Участник СВО Алексей В.К.

– Как вы стали участником военной спецоперации?

– 24 февраля пошел добровольно в военкомат, не дожидаясь повестки.

– В каком подразделении вы проходили службу? В чем заключались ваши функции?

– В трех подразделениях. Сначала в N-м полку в N-м батальоне, потом – в батальоне особого назначения, после него – в штурмовом батальоне «Сомали». Я занимал должности стрелка, помощника гранатометчика, помощника командира рембазы, командира рембазы, оператора-наводчика БРДМ-2, оператора-наводчика БМП-3. Не успел доучиться на оператора-наводчика танка Т-72. В Батальоне особого назначения я участвовал в группе эвакуации, был в минометном расчете и в конце – в штурмовиках. По сути, я любил опасную работу и брался за нее, ведь «жалок тот, кто смерти ждет, не смея умереть».

– В освобождении каких населенных пунктов вы принимали участие?

– В освобождении ряда населенных пунктов ЛНР и ДНР.

– Каким образом вы получали знания и опыт ведения боевых действий?

– От командиров, от опытных солдат. На формирование собственного опыта повлияло очень много факторов. Первым командиром был товарищ «Пух» – он служил с 2014 года, был нашим ротным. Я его очень ценил, он был настоящим примером мужественности, ответственности, самоотверженности, был строг только по делу, всегда шел на контакт с солдатами. Также в этом батальоне служил товарищ «Баркас». Он был русским наблюдателем. Благодаря ему наш дух всегда был на высоте, жаль, что он не был нашим командиром батальона. Главные его качества заключались в стремлении помочь обычным солдатам, в дисциплине и порядке. Однажды после смерти ребят он разрешил нам их помянуть. Он всегда ценил каждого солдата и никогда не забывал тех, кто был в его подчинении. Лишь он смог отправить парней на лечение, чтобы подправили свое здоровье. Следующим моим командиром был «Кузя», командир минометной батареи. Он был веселым человеком, с которым можно было поговорить по душам, который никогда не бросал своих парней, всегда был на передовой и был прекрасным наставником, за что я ему очень сильно благодарен. И последним моим командиром был «Философ». Я знал Давыда еще с университета. Это невероятный человек, все его качества были исключительно качества положительными. Невероятный ум, самоотверженность, верность своему делу, смелость, делали его настоящим лидером. Он был одновременно веселый и строгий, жестокий и добрый, еще молодой, но уже командир штурмовой роты. Все эти качества я попытался собрать в себе, взять от каждого командира только самое лучшее, чтобы стать смелым солдатом.

– Что было самым сложным во время участия в спецоперации?

–Когда нас предал командир (я очень тяжело это пережил), а еще невыносимо низкие температуры, участие в горячих точках, сон по два часа в день, спать в окопах. Но это не самое страшное, что могло произойти. Когда мы сражались под N, мы понесли потери. Глядя, как наши товарищи идут с окровавленными лицами, с перебитыми руками и ногами, хотя только за две недели перед этим смеялись, говорили, что будут делать после войны, как встретят свою жену, дочь, мать, мы пообещали быть друг с другом до конца. Но, к сожалению, этим планам не суждено было сбыться. Когда нам был дан приказ отступить (я был в группе эвакуации), с другими студентами мы несли тела своих погибших