Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

– Спасибо, Виктор Алексеевич! – обратился Семён по-граждански, хотя знал, что он капитан медслужбы. – За внимательность и душевность. Обязательно воспользуюсь вашими рекомендациями и постараюсь в следующий раз по минам не бегать.

– Следующего раза не будет. Скорее всего, вас комиссуют – и отправитесь вы домой с чистой совестью.

– Как скажете… – Он вздохнул.

Возвращался из перевязочной Прибылой в бодром настроении, чего уж скрывать. Сразу исчезли госпитальные переживания последних недель, отдалились окопные воспоминания – теперь они представлялись одним большим эпизодом, а подробности возвращались лишь во снах, особенно первое время, когда он чуть ли не каждую ночь вновь и вновь «наступал» на мину и всякий раз просыпался, переворачивался на другой бок и долго не мог заснуть. Теперь всё это позади и надо смотреть вперёд. Он размечтался, воображение его рисовало картины возвращения домой, встречи с родителями, Виолкой, Ольгой. Почему-то с ней более всего хотелось увидеться, будто она могла внезапно исчезнуть. Вечером, когда они обычно созванивались, он обязательно поделится с ней новостью, обсудит… что именно, пока не знал. Ведь далеко не всё ясно в их отношениях, пока это лишь ничего не значащие слова: сейчас они одни, но могут в момент измениться.

«Что ж, как сбудется, так и сбудется, – думал Семён. – От судьбы, как говорится, не уйдёшь, зато есть родители, Виолка. Разве этого мало?»

Перед обедом ему кто-то позвонил. Взял смартфон – номер незнакомый, но ответил, сказав: «Вас слушают!» – и сразу узнал Людмилу:

– Здравствуй, Семён!

– Здравствуй! Почему с чужого телефона звонишь?

– Ты же меня «уничтожил»… Вот решила всё-таки узнать, как твои дела. Как идёт выздоровление?

– Хватилась! Нормально идёт выздоровление, скоро на выписку.

– Ты хотя бы вспоминаешь меня?..

– А зачем? Утешить некому? Так у тебя Илья имеется!

– Перестань… Случайно услышал имя постороннего человека и бог знает что выдумал.

– Ничего я не выдумывал, просто твоё отношение ко мне очевидно изменилось после моей мобилизации.

– Но ты же бросил меня, не звонил…

– Не звонил не по своей воле. Война идёт! А ты сразу хвостом вильнула. И что мне думать? Так что ты свой выбор сделала, а упрекать я не вправе. Желаю здоровья тебе и твоему сыну, а мне более не звони. Ни с какого телефона, чтобы зря воду в ступе не толочь.

– Не делай из себя обиженного… Прощай!

Она отключилась, а Семён сразу заблокировал новый номер, чтобы и мыслей не возникало о её звонках, и на душе сразу полегчало. Правда, в какой-то момент задумался: прав ли, не капризничает ли, как бы повёл себя, не будь Ольги? До конца он ничего не знал, да и не хотелось в этом копаться, если два случая – и с женой, и с Людмилой – вышли как под копирку. «Да, в чём-то, наверное, и я не прав, – невесело думал он. – Но как по-иному могу относиться к изменам, если сам никогда не изменял и привык доверять. Да, поругаться можно из-за чего-то, можно в гневе разбить пару тарелок, но сохранить душу и совесть в главном – в отношениях и доверии. А если этого нет, то какой может быть разговор?»

Так что вопрос с Людмилой он сразу закрыл, а прав он в этом решении или нет – его особенно не волновало. Зато вечером очень долго разговаривал с Ольгой, даже вышел в коридор, чтобы не тревожить Николая романтическими вздохами. Что он сказал Ольге? Да ничего особенного: в любви не клялся, повторил разговор с доктором, обсудил, как ему лучше добираться до Сарматова. В какой-то момент разговора не выдержал и спросил напрямую:

– Оль, быть может, я начинаю бежать впереди паровоза, но мне важно понять, могу ли я надеяться на твою помощь, не получится ли так, что на словах одно, а на деле будет другое. При этом для меня важно твоё отношение, а ещё важнее, чтобы оно не изменилось, когда ты встретишься со мной, как ты поведёшь себя при этом: как с товарищем или как-то по-иному? Вот что я хотел бы услышать от тебя. Исходя из этого, буду планировать нашу встречу.

Она перебила его же словами:

– «Как-то по-иному». Как с любимым человеком. Не переживай. – Она вздохнула. – Я сама себя не узнаю, это просто какое-то сумасшествие. В мыслях только ты, встреча с тобой – это сейчас для меня главное, а что будет потом? Будь что будет, и уже неважно, что станут говорить о нас наши родители!

– А Женька?

– С ним-то как раз легче всего. Ты у него с языка не сходишь: Семён говорил, Семён помог – и всё в таком роде. – Она вновь вздохнула и надолго замолчала.

– Ты чего?

– Думаю, и представляю нашу встречу и что будет потом…

– Думай не думай, а развязка неизбежна! – пошутил он. – Главное, чтобы всё это тебе было не в тягость, чтобы душа рвалась навстречу. Если уж у нас так далеко зашёл разговор, то расклад, на мой взгляд, таков: я выписываюсь из госпиталя, добираюсь на такси до автовокзала, сажусь на автобус до Сарматова, ты меня встречаешь, и мы едем… куда ты думаешь?

– Не знаю… Куда повезёшь, туда и поеду.

– Вот и прекрасно! На первый случай заедем ко мне. Конечно, хотелось бы и дочку увидеть и родителей – всех, но одновременно всех не получится. Поэтому первая встреча с тобой, и будет единственная просьба: купить мне зимнюю обувь на меху на размер больше, чтобы потом я не бегал с тобой по магазинам, а вся остальная одежда у меня есть.

– Обыкновенную?

– А какую ещё?

– Может, тебе какая-то специальная нужна, я же не знаю?!

– Слава богу, попробую обычной обойтись и привыкнуть к ней. Деньги сейчас кину на телефон. Обувь возьми добротную, мех натуральный, лучше, если попадутся высокие, типа сапог, размер 44, полноту большую. Денег не жалей. Да, вот что ещё: родителям ничего не говори, поставим их перед фактом, а то заведут карусель, настроение подпортят. Да и отец это дело просто так не оставит – на машине приедет меня забирать. Ну вот, кажется, и всё, что хотел сказать. Подробности – по мере их поступления. Договорились? Что молчишь?

– Я плачу от неожиданности, от волнения дышать не могу.

– Первые десять лет трудно будет, потом привыкнешь!

– Тебе только бы шутить. Приезжай скорее! Целую и жду!

Семён отключил смартфон, вернулся в палату и до ужина лежал в постели, вспоминая разговор и представляя будущую встречу. После ужина неожиданно позвонила Маргарита,