Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

Чтобы не мучиться предположениями, Семён на очередном обходе спросил у лечащего врача о перспективах своего интересного положения.

Тот ответил прямо:

– Что касается конкретно вас, то могу сказать о выписке через недельку-полторы, когда ваше состояние рассмотрит комиссия и примет решение о дальнейшей годности или негодности к строевой службе. С больничным листом в кармане вы покинете сие славное заведение, будете проходить реабилитацию и долечиваться амбулаторно. Думаю, всё у вас будет в порядке, так как осложнений нет, а это на данном этапе главное, как и то, что нагружайте раненую стопу постепенно, берегите, если на фронте не уберегли. Через полгода вы и вовсе забудете о нынешних тревожных днях.

Выслушав слегка шутливые наставления, Семён вспомнил свою работу, худого и носатого директора автобазы, его слова о том, что, мол, место забронировано – приходи и трудись, руководи людьми. Даже книжка трудовая у них хранится. Решив убедиться, что это так, Семён позвонил ему после врачебного обхода, желая узнать, что к чему.

Активировал его номер и сразу услышал:

– Кого я слышу! Семён Иванович?

– Он самый, – подтвердил Прибылой. – Вот решил позвонить, доложить обстановку.

– Докладывай, дорогой!

– В госпитале я нахожусь, с ранением ноги. Дело идёт на поправку, надеюсь, что после реабилитации вернусь к вам. Местечко держите?

– Обязательно, а как же! Совсем работать некому!

– Пока точных цифр назвать не могу, но месяц моя тягомотина продлится.

– Такое серьёзное ранение?

– Серьёзное не серьёзное, а на костылях прыгаю. Правда, динамика положительная, осложнений нет. Надеюсь и желаю вернуться и всё сделаю, чтобы это произошло как можно скорее.

– Ну, если есть желание – это самое главное. Возвращайся, ждём.

– Спасибо, Джоник Ашотович! До встречи!

Семён отключил телефон, подумал, что этот звонок совсем не лишний, да и директору полезно знать о планах своего работника, а работнику не суетиться, зная натуру начальника. Он любит, как и большинство начальников, чтобы к нему несколько раз подошли, напомнили о себе и поклонились. Но если отбросить эту вполне понятную должностную черту, то во всё остальном он нормальный мужик, главное – слов на ветер не бросает.

44

Завершалась третья госпитальная неделя, и всё вроде бы наладилось, шло привычным чередом, как и выздоровление Семёна. Иногда, накручивая метры по коридору, он пробовал слегка наступать раненой ногой, давать ей нагрузку; как молодой орёл машет крыльями, готовя себя к первому полёту, так и он тренировался. Если сначала даже и мысли такой не имелось, то теперь он с каждым днём всё смелее нагружал ногу: и при ходьбе, и при статической нагрузке, нагружая пятку и оберегая оставшиеся пальцы. Но делал это осторожно, помня слова врача о том, что нельзя резко нагружать стопу, на этом этапе важно избежать смещения её свода, тем более что она была у него проблемной с момента апрельского ранения. Все рекомендации Семён старался исполнять, хотя и мечтал о том моменте, когда, отбросив костыли, он пойдёт обычной походкой, и никто никогда не скажет о нём как об инвалиде. Пусть это будет не сразу, но он добьётся своего. Главное, чтобы нога не подвела, а у него хватит сил не подвести самого себя.

За последнее время Прибылой отоспался, немного поправился, даже порозовел. Теперь после обеда не заваливался спать, благодаря в душе тихий час, а копался в смартфоне, ища ролики и сайты с сообщениями с фронта, но более всего его интересовало противостояние на линии Хватово – Временная, где на «передке» окопалась и держала оборону его рота. Ему там известен каждый блиндаж, каждый поворот окопов, хватило месяца, чтобы навсегда запомнить недавнюю круговерть, состоявшую из рытья земли, постоянных атак неприятеля в многочасовых, то затихающих, то разгорающихся перестрелках. И постоянно перед глазами раненые, погибшие с той и нашей стороны, постоянные страдания, кровь и увечья. Семён не хотел вспоминать, но мысли и видения об этом не оставляли, а с каждым днём всё острее напоминали и его в этом участии. Время не помогало. Он помнил почти всех своих «двухсотых», а набралось их за месяц не менее десятка. Вполне мог быть и ещё один, когда Семён обнаружил раненого врага, скрюченного в воронке, как потом оказалось, не от тяжёлого ранения, а от собственного испуга. Особенно когда Семён встал над ним и навёл оружие. И выстрелил бы, если бы тот дернулся или потянулся за автоматом, но враг неожиданно закрыл глаза и начал молиться, словно вымаливал пощаду. В тот момент Прибылой впервые почувствовал сострадание к врагу, и по-иному поступить не мог, как простить его и не лишать жизни.

Всё это лишь эпизод, но он сохранится в памяти и будет напоминать, что и на войне бывает случаи, когда необходимо пересилить себя и проявить милосердие. А не так, как враги поступили в селе Макеевке: уложили на землю десяток наших пленных и расстреляли их в упор! Есть ли этому злодейству название? Какой кары заслуживают те, кто это совершил? Когда Семён узнал об этом, его затрясло от ужасающего вероломства, полыхнула мысль: «И это всё простить?» Это был не первый случай, когда враги расправлялись с группами раненых, проявляя такую пещерную злобу и ненависть к несчастным, что, не приведи случай, они и мать родную не пожалеют. Или они ни о чём этом не думают, и матери ни при чём, но ведь воспитывали-то они. Значит, в душе и они такие же, если, отправляя сына воевать, не внушили, не напомнили о том, чему, возможно, учили до этого. Значит, учили чему-то другому, значит, в них живёт гниль и презрение ко всем чужакам, кто не из их стаи, кто молится другому Богу, хотя известно, что он един, лишь называется по-разному. Нет, здесь другое. Все подобные существа живут своим уставом, подстраиваясь под окружающих людей, до поры до времени ведут себя как безобидные микробы, но стоит им попасть в благотворную среду, как начинают активироваться действием и размножаться числом. Нынешний пример у всех на виду, когда после цветных революций и многолетнего промывания мозгов молодому поколению, и не только, Украину захлестнула волна беззакония, основанная на праве сильного, и право это тайно и явно поддерживали западные страны, накачивая майданников деньгами, советниками, разрабатывая и прививая, постоянно вдалбливая в головы идеологию превосходства, вседозволенности и безнаказанности. Все ли поддались этому и приняли такое поведение и отношение, стали ли они примерять его на себе и прививать другим? Нет, конечно, не все. И таких было большинство. Но