1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

Впрочем, русских солдат, офицеров и генералов Беннигсен не жалел. Сколько он положил их в ходе кампании 1807 года! Не интересовали его и жизни простых французов, приведённых на плаху войны «корсиканским чудовищем» Наполеоном.

Беннигсен, естественно, не сообщил Кутузову о своём подлом и коварном поступке. Кутузов не знал о том на протяжении всей битвы и, когда понадобился скрытый им резерв, был крайне удивлён, что корпус Тучкова и Московское ополчение давно в бою и понесли уже ужасающие потери от артиллерийского огня французов. Он даже готов был винить генерал-лейтенанта Тучкова в том, что он не удержался, но Тучков был смертельно ранен и оправдаться не мог. Его брат, командир бригады генерал-майор Александр Алексеевич Тучков, который присутствовал при отдаче приказания Беннигсеном, погиб во время одной из контратак. Когда солдаты одного из батальонов дрогнули, он схватил выпавшее из рук знаменосца батальонное знамя и крикнул: «Вы стоите? Так я один пойду!»

Солдаты рванулись вперед, но мгновением раньше их командир был разорван ядрами.

Беннигсен добился многого, но главные его надежды не оправдались. Предательский поступок барона не привёл к поражению русской армии, потому что Кутузов сумел произвести необходимые манёвры и перестроения теми силами, которые ещё оставались у него в резерве.

О том, что произошло с корпусом Тучкова, Кутузову стало известно лишь в апреле 1813 года. В разгар Бородинского сражения Кутузов отдал приказ на два контрудара в самый решительный момент. Контрудар кавалерийского корпуса генерала Уварова и казачьего корпуса генерала Платова был успешен и заставил французов отказаться от очередной решительной атаки на батарею Раевского. Но удара на левом фланге не получилось…

И вот, в апреле 1813 года, в главной квартире русской армии, находившейся уже на территории Пруссии, произошёл такой разговор. Офицер квартирмейстерской службы Щербинин задал вопрос Карлу Толю, почему Кутузов в канун сражения переменил свой план и решил вывести из засады корпус Тучкова. Толь ответил, что главнокомандующий никаких планов не менял. Тогда Щербинин рассказал о том, чему был свидетелем в канун сражения. Толь расспросил подробнее и поспешил к Кутузову.

Кутузов выслушал внимательно, и только рукой махнул, ничего не сказав. Он привык к тому, что при Императоре Александре ему постоянно кто-то ставил палки в колеса, хотя это оборачивалось бедами не только для него лично, но и для России.

Исследователи впоследствии по трофейным документам установили, что французы действительно даже не подозревали о наличие у русских столь мощного резерва. Об этом свидетельствовало изменение диспозиции, произведённое под вечер в канун сражения.

Мы не будем подробно останавливаться на всех перипетиях Бородинского сражения, более чем подробно описанных во множестве книг. Приведем лишь цитату из «Истории Русской армии» А.А. Керсновского, в которой очень кратко и в то же время исчерпывающе ясно рассказано о сражении: «Весь Бородинский бой – это лобовая атака французскими массами русского центра – батареи Раевского и флешей Багратиона (шесть раз переходивших из рук в руки между 9-ю и 12-ю часами). Жесточайшее побоище длилось шесть часов без всякого намека на какой-либо манёвр, кроме бешеного натиска с обеих сторон. К 12-ти часам Наполеон сбил русских со всех пунктов и готовился нанести своими резервами решительный удар русской армии, когда внезапный рейд конницы Уварова и казаков Платова навёл невообразимую панику на тылы французской армии. Наполеон едва не попал в плен и распорядился отложить решительную атаку на следующий день.

До 5-ти вечера длилась адская канонада – был момент, когда на пространстве в версту стороной гремело с обеих сторон 700 орудий!..(…)

Пленных взято всего по тысяче с каждой стороны (и то израненных; в пылу боя пленных не брали). Трофеи Наполеона: …гора трупов и 15 подбитых пушек. Мы взяли 13 пушек».

Русская армия лишилась Багратиона, братьев Тучковых, Кутайсова, многих героев-командиров…»

Французам не удалось одержать победы, хотя Наполеон, уцелевший благодаря Беннигсену, сразу назвал себя победителем.

Добросовестные историки опровергли это заявление ещё в те далекие годы. Так Керр-Портер писал: «Французы отступили с поля битвы, когда уже нельзя было различить ни одного предмета». И далее: «Будучи принужден отступать двенадцать верст не останавливаясь, Наполеон требует себе право на успех дня».

А вот что сообщалось в изданных штабом Кутузова «Известиях из Армии»: «Отбитый по всем пунктам неприятель отступил в начале ночи, и мы остались на поле боя. На следующий день генерал Платов был послан для его преследования и нагнал арьергард в одиннадцати верстах от деревни Бородино».

Французская армия бежала, бросив на поле боя до шестидесяти тысяч мертвых тел солдат и офицеров, и сорока семи генералов.

Кутузов был намерен атаковать, но стали поступать сведения о потерях. Они были огромны: из 120 тысяч воинов в строю осталось около 80 тысяч. Из числа оставшихся в строю не менее 10 тысяч были легко ранены. Среди убитых и раненых было 29 генералов и более 300 старших офицеров.

Поскольку французская армия превосходила нашу численно, соотношение сил выросло в пользу французов. К тому же Кутузову докладывали о подходе к французам свежих частей и соединений. Наши же резервы как в воду канули. Не успели их прислать к началу битвы, где-то они пропадали и в критический момент.

Кутузову было ясно, что на новое сражение под Москвой сил уже нет. Однако Беннигсен настаивал на таком сражении, заявляя, что и воля Императора такова. Тогда Кутузов поручил именно ему, Беннигсену, выбрать новую позицию у стен Москвы. Сделано это было с дальним «прицелом». Он понимал, какую позицию выберет предатель Беннигсен – именно такую, на которой встретить врага будет невозможно, то есть гибельную для русской армии. Что и было сделано. Это помогло Кутузову убедить генералов на военном совете в Филях о невозможности сражения под Москвой. Он легко доказал слабость позиции на Поклонной горе.

Беннигсен не сдавался. Он предложил новый план: «…ночью перевести войска с правого фланга на левый и ударить на другой день по правому флангу противника, а в случае неудачи отступать на Старую или Новую Калужские дороги».

Кутузов на это ответил: «Я не могу одобрить плана барона Беннигсена. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так например… Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, барон хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что наши войска перестраивались в слишком близком расстоянии от неприятеля».

Беннигсен понял намек – Фридландское сражение он фактически организовал с заведомой целью: дать Наполеону добиться успеха. Таким образом, Кутузов заставил его замолчать.

У стен