Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

торчала кость, он так и не перебинтовал её, у него перевязочного пакета не было, и у парней не нашёл. Вытащил нож, обрезал жилу, закрыл штаниной обрубок и полез под танк, прихватив автоматы. Трофейщиков было трое. Один с визгливым голосом ломано говорил по-русски и по-украински, Алексей решил – поляк. Несколько раз тот повторил «пан». Они обшарили механика-водителя и наводчика. Алексей не понял, кто из парней имелся в виду, когда поляк высказал подозрение – кажется, живой, после чего раздалось два пистолетных выстрела. Алексей лежал не дыша. Поляк озадачился, где третий, в экипаже трое. Укр с простуженным голосом предположил, наверное, убежал или в танке сидит. Начали обсуждать тему, лезть в танк или не стоит. Решили не рисковать, на этом настаивал визгливый голос, он опасался, третий, уходя, заминировал танк. Матерясь, ничем поживиться не удалось, даже броников нет, трофейщики ушли. Броники лежали в танке. Люки у «шестьдесятчетвёрки» узкие – без броника еле пролазишь. Кто знает, будь в брониках, может, парни остались бы живы.

Алексей не стал выползать из-под танка. Нога всё так же страшно болела. Он вколол последний шприц промедола. Стал думать о хорошем… Вспомнил маму. Всплыло, как учила с ним таблицу умножения. Никак не давалась эта вершина арифметики, путался, терялся. «Сынок, надо элементарно зазубрить, повторять снова и снова, это как в медицине, – мама была медсестрой, – все кости, мышцы ты должен вызубрить, вбить в память, и они останутся там навсегда». Не уставая, гоняла сына по таблице умножения, могла спросить в самый неподходящий момент, он бежит в туалет, ему вдогонку: «Семью восемь?» – «Пятьдесят шесть», – раздастся из-за закрытой двери.

А ещё вспомнил Дашу. На последнем курсе зимой у них в училище выступал женский ансамбль – пять человек, две гитары. Даша тоже играла на гитаре. Ансамбль не профессиональный, но курсантам очень понравился. И девчонки красивые, и пели красиво. Уезжал ансамбль после концерта на «газели» училища. Алексея отправили в качестве провожатого, вечер был поздний. «Каждую до подъезда доведи, дождись, чтобы вошла, – сказал ротный, – убедись, всё нормально, только тогда отвози следующую». Алексей обменялся с Дашей телефонами. Через пару дней позвонил, сходили на бардовский концерт, ещё пару раз встретились, а потом Даша один раз отказалась от свидания, второй, Алексей обиделся. Написал эсэмэску только через полтора года из Луганска, попросил прислать песню. В ней были слова: «Помолись обо мне, мой друг». Запала в душу на концерте. Даша пела одна, вышла на авансцену, длинное бордовое платье, волосы по плечам. Написал без особой надежды. Но уже на второй день Даша прислала песенный ответ. Записала песню специально для него, предварив словами: «Лёша, ты лучший! Ты настоящий мужчина! Я помогаю вязать маскировочные сети для вас. Береги себя!» Песню записывала дома, в том самом концертном платье, в котором выступала в училище. Он снова и снова включал ролик, слушая и любуясь Дашей.

Устремляясь глазами ввысь,

Прохожу я над самым адом…

Молча, шёпотом или взглядом,

Где бы ни был я, помолись.

Это случилось перед утром. Силы оставили. Несколько раз начинались приступы рвоты, тошнило зверски, всего выворачивало, переборщил с промедолом, он и ещё бы вколол, боль не отпускала. И наступило безразличие – найдут его, не найдут, придут за ним, не придут. Нога горела огнём, казалось, боль втягивала в себя всё тело до последней клетки, хотелось разом покончить с невыносимыми мучениями, освободиться, и всего-то для этого достать пистолет…

В это время услышал звон – мелодичный, успокаивающий, и увидел Богородицу. Он, оказывается, уже по пояс выполз из-под танка, а Она стояла поодаль в сияющем ореоле, руки сложены крестом на груди, а лицом очень походила на маму. Он прошептал: «Мама». В ответ: «Сынок, потерпи. За тобой обязательно придут. Терпи, сынок». Богородица исчезла, стало легко, будто кто-то убаюкивающе взял на руки… Пришёл в себя на рассвете от рёва двигателей. Сразу решил: наши. Рёв раздавался с восточной стороны. Укры дали бы сначала выстрел по стоящей машине.

– Где ступня, командир? – спросит санинструктор, бинтуя ногу.

Это был его подчинённый, наводчик второго экипажа.

Алексей покажет головой:

– Вон.

Наводчик был из балагуров, носил позывной Артист:

– Похоже, командир, этой ногой ты в футбол отыгрался. Ну да не отчаивайся, вторая целёхонькая. У моего двоюродного деда обе ноги в Великую Отечественную войну оторвало, так он, рассказывали, на протезах в молодости едва не бегал, на машине ездил, пчёлами занимался, рыбачил, на гитаре играл и женился три раза.

– Хочешь сказать, на одном протезе я четыре раза женюсь, – через боль принял игру подчинённого Алексей.

– Как минимум, – хохотнул Артист. – Хотя, говорят, дед перед смертью сделал вывод – первая лучше всех.

В госпиталь несколько раз приходили священники, причащали желающих. Алексей расскажет батюшке о своём видении Божией Матери, что ликом походила на маму. «Может такое быть?» – спросит батюшку. «Мама, надо понимать, молилась за тебя», – ответит батюшка.

– Мама, ты за меня молилась? – спросит Алексей, когда мама приедет к нему в Москву в госпиталь.

– Конечно, сынок. Мне соседка тётя Таня всё рассказала, что надо делать, какие молитвы читать, книги принесла. В воскресенье ходила с ней в церковь. Ни одного воскресенья не пропустила. Причащалась, постилась по средам и пятницам. Отца брала по воскресеньям на молебен о победе русского воинства. Он столбиком стоял, мало понимая, книги читать не захотел, но ни разу не отказался. Сам спрашивал: «В это воскресенье идём за Лёшку молиться?»

Панихида после артобстрела

Закончилась литургия, батюшка произнёс проповедь, прихожане пошли к кресту. Лида встала в хвост очереди, приложилась, вернулась на клирос. До начала панихиды можно передохнуть. Чувствовала себя уставшей, среди ночи ни с того ни с сего проснулась и часа два, как говорила сама – дежурила. Ворочалась с боку на бок, читала по памяти псалмы, в иные ночи это помогало, но тут сон не шёл, а когда забылась, забубнил будильник в смартфоне. Подниматься не хотелось, да регент поручила читать часы, а значит, надо прийти в церковь пораньше.

В храме осталось человек десять, те, кто ждал панихиду. Лида присела на лавочку, в кармане завибрировал смартфон, звук на входе в храм отключила, пришла эсэмэска. Лида пробежала глазами по экрану, горло перехватило, поспешно поднялась, бросила подругам-клирошанам:

– Я сейчас.

Быстрым шагом покинула храм, в церковном дворе зашла за вагончик и дала волю слезам. Эсэмэску прислал двоюродный брат из Луганской области, вчера был артобстрел, несколько снарядов перепахали угол кладбища, где была похоронена бабушка Фрося. На месте могилы – воронка.

Бабушка умерла пятьдесят лет назад, Лида её почти не помнит, но в том, что радовалась белому свету, обязана ей. Первый муж матери, военный лётчик, погиб на учениях, она осталась с десятилетним сыном. Сошлась с мужчиной. Жили, не оформляя отношений, и мать забеременела. По образованию фельдшер-акушер, работала в роддоме, к абортам относилась с цинизмом советского медика. Какие проблемы, всё проще простого. Аборт считался стопроцентным средством предохранения от нежелательной беременности. Мужчина, с которым жила, замуж идти за него не предлагал, да она и не рвалась, если говорить честно. Ни к чему не обязывающие отношения устраивали, а связывать себя ребёнком, опять пелёнки-распашонки – не хотелось. Дескать, это в двадцать лет всё само собой происходит, а когда возраст не девичий… Так что рожать мысли не было. Она бы и не сказала об этом матери, произошло само собой, за ужином сообщила, что завтра у неё дежурства нет, но надо съездить в роддом, сделать аборт. Сообщила тоном, каким говорят: зуб надо полечить.

На что мать коротко и гневно произнесла:

– Сделаешь аборт – прокляну!

Дочь не ожидала такого поворота. «Прокляну» было сказано настолько грозно, настолько убедительно, таким убийственным тоном, что она испугалась.

– Рожай, я помогу, – сказала мать, – бывало, с тридцатью справлялась.

Это когда своих детей семь-восемь плюс племянники. В её деревенской молодости было заведено, женщину на последних сроках беременности на покос, другие полевые